Плохиш. Ставка на любовь - Градцева Анастасия

– Ага, если бы! Не приедет. Это нам случайно повезло, что он в нашей школе аттестат получает, второй раз уже так не обломится. Бес сам говорил, что у нас тут дыра по сравнению с Москвой.

– Это у него в голове дыра! Там, где мозги должны быть, – не выдерживаю я. – Знаешь, Насть, ты, конечно, моя подруга, и я очень за тебя переживаю и всегда готова помочь, но про этого Бессонова я больше не хочу слышать ни слова. Ясно?

– Ну и пожалуйста! – вспыхивает Настя. – Раз тебе пофиг на то, что мне важно, то нам не о чем говорить. Прости, что отвлекла тебя от твоих супер важных дел!

Она бросает трубку.

Я откладываю телефон на стол, чувствуя себя оплеванной.

Настя всегда очень эмоционально на все реагировала, особенно когда дело касалось мальчиков, так что ее всплески меня не особо удивляют. Но раньше она никогда так грубо со мной не разговаривала.

А все из-за него… из-за Бессонова…

Перед глазами вспыхивает его красивое лицо с презрительной ухмылкой, блестящие темные глаза и высокий лоб со спадающей на него прядью черных волос. Какой же он мерзкий!

Вот бы он взял и провалился куда-нибудь, чтобы в жизни его больше не видеть!

С этими мыслями я провожу весь вечер: делаю уроки, мою полы, читаю, засыпаю, так и не дождавшись мамы, а на следующий день как обычно прихожу в школу пораньше.

Учительница истории приходит одновременно со мной и, открывая класс, просит:

– Саша, не могли бы вы с доской помочь? Вчера пятиклашки ее мелом разукрасили, надо хорошо помыть, а я не успеваю. Мне надо в учительскую – карточки распечатать к уроку.

Алена Денисовна очень молодая, совсем недавно из пединститута, и почему-то ко всем нам обращается на «вы». Это немного странно, но приятно. Пожалуй, из всех наших учителей она самая классная и все время старается придумать что-нибудь такое, чтобы нам на уроке было интересно.

Поэтому я даже не раздумываю.

– Конечно, идите! Я помою, – решительно киваю я.

Она уходит, а я набираю ведро воды, отыскиваю тряпку почище и принимаюсь отмывать доску. Она реально вся изрисованная, и приходится как следует прополаскивать тряпку, иначе мел только размазывается.

В очередной раз я наклоняюсь к ведру, слышу какой-то шум в дверях, и не успеваю выпрямиться и посмотреть, кто пришел, как вдруг мне прилетает звонкий шлепок ниже талии.

– А с этого ракурса ты норм, Блошка, – слышу я насмешливый голос, который, наверное, мне в кошмарах скоро будет сниться. – Даже не такая костлявая.

Ярость вспыхивает внутри с такой силой, что я не успеваю подумать: просто резко выпрямляюсь, хватаю мокрую грязную тряпку и с разворота швыряю ее в того, кто стоит за мной.

Глава 5. Без верха

Тряпка с влажным хлюпаньем впечатывается в грудь Бессонова, и на белоснежной ткани его футболки расплывается мокрое грязное пятно.

– С ума сошла? – рычит он.

– Не будешь руки распускать в следующий раз! – смело отвечаю я, хотя внутри меня потряхивает. Я обычно так себя не веду, но этот придурок просто вынуждает давать ему отпор.

– Руки распускать? – удивленно повторяет он, а потом вдруг ржет. – Это ты про то, что я тебя по заднице шлепнул? Я фигею с тебя, Блошка. Знаешь, как я на самом деле распускаю руки?

Голос Бессонова становится вдруг ниже, в нем появляются хриплые опасные нотки, и это меня пугает на каком-то инстинктивном уровне.

Он делает ко мне шаг, а я непроизвольно отступаю и тут же хватаю ведро с водой.

– Не подходи! – вскрикиваю я, замахиваясь. – А то я на тебя это вылью!

Наверное, я бы и правда так сделала, если бы прямо в этот момент дверь не распахнулась и в класс не зашли наши девчонки. Маринка, Ева, Машка и… Настя.

Они замирают на пороге и смотрят на нас охреневшими глазами.

– Блохина, ты больная?! – тут же вопит Маринка. – Бес, что она тебе сделала?

– Я жив-здоров, – тут же рапортует Бессонов с веселой ухмылкой, пока я растерянно прижимаю к себе ведро. – Спасибо за беспокойство, девчонки.

Они обступают его со всех сторон, и Настя явно пытается пролезть ближе всех.

– Бес, а твоя футболка? – спрашивает она тоном заботливой мамочки. – Что с ней?

– Приняла на себя основной удар во время нападения особо опасной Блошки, – скалится Бессонов.

– Блохина, ты нормальная вообще?! – возмущенно вскрикивает Ева.

– И что ты к нему лезешь? – кипит от негодования Маринка.

– Такую вещь испортила! Дорогая она, да?

– Да вообще! Пусть за ущерб платит!

Настя молчит, но по её взгляду видно, что она обо мне думает.

– Ладно вам, – небрежно отмахивается Бес, пока я с каменным лицом подбираю тряпку и снова полощу ее в ведре. – Я привык к ненормальным фанаткам. Блошка еще не самая двинутая из них.

– Я не твоя фанатка! – резко возражаю я, но Бессонов меня как будто не слышит.

– У меня даже трусы один раз из раздевалки украли, – со смехом рассказывает он стоящим вокруг него девчонкам. – Прикиньте?

– Оооо! – дружно выдыхают они, и по голосу слышно, что они ничуть не осуждают ту, которая так сделала. Кажется, они и сами были бы не против получить такой сувенир.

Фу, как же это противно выглядит, меня аж передергивает.

А то, что Бессонов записал меня в свои поклонницы, бесит особенно.

– Жаль, что эта тряпка не прилетела тебе в лицо, – не выдерживаю я.

– Вау, это ты мне так угрожаешь, Блошка? – вскидывает темную бровь Бессонов. – Капец, как страшно.

А потом без всякого предупреждения он вдруг цепляет футболку за спиной и одним движением стягивает ее с себя.

– Мокрая, – небрежно поясняет он остолбеневшим девчонкам. – Бесит.

– Оооо!!! – почти стонут в унисон они, и я, хоть и злюсь на этого придурка, прекрасно понимаю их реакцию.

Мы все видели наших парней без верха – любят они на физкультуре, когда жарко, снять с себя пропотевшие футболки и светить хилыми руками и сутулыми спинами. Смотреть там вообще не на что. А вот Бессонов… Если бы Палата мер и весов искала пример образцового мужского тела, это был бы Бессонов. Его торс идеален. Там, где у наших пацанов кости и кожа, у него рельефные мышцы, где у них впалый или наоборот пухлый живот, у него четко прорисованный, как в учебнике биологии, пресс. И такие выпуклые бицепсы, на одном из которых татуировка футбольного мяча…

Я старательно отвожу взгляд и яростно тру и без того чистую доску злосчастной тряпкой.

Не собираюсь я пялиться на его кубики и бицепсы. Меня такие умственно отсталые и ограниченные парни не интересуют! С тем же успехом можно в гориллу влюбиться: у нее тоже мускулатура хорошо развита.

– Ты такой накачанный! – слышу я за спиной восторженный выдох Маринки. – Обалдеть!

– Фигня. Это ты мои ноги не видела, – снисходительно хмыкает Бессонов. – Их я реально качаю, а это так… само наросло.

Вот же павлин!

– А что твоя футболка? – лезет к нему Настя.

– Не знаю. Я бы выкинул ее нахрен, но жалко: это командный мерч.

– Я…я постираю, – тут же выпаливает она.

– Нет, я! – ревниво возражает Ева.

– Я знаю, как надо, дай мне!

– Фига себе ажиотаж! – ржет Бессонов, и по голосу слышно, что его все это развлекает. – Пусть вон Блошка лучше постирает. В качестве наказания.

Я оборачиваюсь и угрожающе взвешиваю тряпку в руке:

– Уверен? Я могу ведь еще бросить!

– Ненормальная! – припечатывает Маринка. – Нет чтобы извиниться! Бес, давай я лучше!

С этими словами она выдергивает футболку у него из рук и выбегает из класса, Настя и Ева мчатся за ней. Одна только Машка вздыхает и плетется за парту, исключая себя из конкурентной борьбы.

В классе уже не так пусто: собралось некоторое количество зрителей, которые или перешептываются, или громко возмущаются в мой адрес. Но я на них не смотрю. Выжимаю тряпку, кладу ее на батарею, а ведро с водой несу в дальний угол класса, чтобы после урока вынести. Сейчас уже не успею.

– Так, ребята, здрав… – влетает в класс наша Алена Денисовна со стопкой распечаток и тут же застывает, наткнувшись взглядом на полуголого Бессонова.