Все еще впереди - Запата Мариана

У меня отлегло от сердца, когда Луи кивнул и забрался под одеяло. У него были длинные ноги и руки и золотисто-персиковая кожа – наследие матери-датчанки и нашего мексиканского семейства. Ни один солярий или автозагар не способен воссоздать такой оттенок.

– Спи.

Я выключила лампу и выскользнула из спальни, оставив дверь приоткрытой. Хорошо, что перед сном я надела шорты. Я еще плохо знала дом, и чтобы легче ориентироваться, вытянула руку и коснулась стены. Племянники не боялись темноты, так что ночники мы не зажигали. Нам с братом удалось убедить детей, что это буке следует их бояться. Я кралась по коридору между своей комнатой и спальнями мальчиков, ведя пальцами по стене. Пока я не удосужилась что-нибудь повесить на стены, и на пути к выходу не сшибу никаких картин.

Когда мальчики только-только начали жить со мной, я просыпалась хотя бы раз за ночь и проверяла, что они не исчезли, как люди из сериала «Неразгаданные тайны». Теперь я это делаю, только когда меня будит Луи.

На кровати Джоша вольготно развалилось длинное лохматое тело весом 160 фунтов [2] – наш член семьи и наихудший на всем белом свете охранник Мак. Он спал и даже ухом не повел, когда я вошла в комнату. Да что там, он не проснулся, когда я недавно верещала от испуга при виде Луи. Чуть выше из-под синего стеганого одеяла, которое Джош выбрал две недели назад, торчала темноволосая макушка, цветом похожая на наши с Родриго. Я слегка расчувствовалась, когда вместо предложенного мною комплекта с черепашками-ниндзя Джош выбрал обычный синий, и чуть не разрыдалась, как ребенок, прямо там, в магазине. Ему исполнится одиннадцать через несколько недель, а он уже считает себя слишком взрослым для мультяшных узоров. Черт, ведь я до сих пор помню его в ползунках, как будто это было вчера.

Закрыв дверь в комнату Джоша, я направилась в спальню Луи, самую маленькую из трех и расположенную ближе всех к входу в дом. Едва я подошла, как услышала крики. Это точно не пожилые соседи. А с другой стороны в небольшом одноэтажном доме жила семейная пара примерно моих лет с ребенком.

Этот район показался мне безопасным. На большинстве подъездных дорожек по соседству стояли довольно новые машины, впрочем, хватало и устаревших марок. В глаза бросались ухоженные газоны и аккуратные, хоть и построенные еще до моего рождения, дома. Все свидетельствовало о том, что здесь будет замечательно растить двоих детей, и напоминало мне дом моего детства.

Родриго бы здесь понравилось.

Я осторожно раздвинула жалюзи на окне и сразу поняла, откуда шум. На другой стороне улицы, через два дома направо, перегородили дорогу две машины. Будто кто-то собирался ехать здесь глухой ночью в выходной. Но мое внимание привлекли четверо мужчин на тротуаре, освещенных фонарем.

Как и сказал Луи, они сильно шумели и готовились подраться. Я видела достаточно подобных драк по телевизору и наметанным глазом тут же определила, что трое окружили одного. Добром это не кончится.

Да что ж такое! Хотелось бы тихо-мирно пожить хотя бы с полгода, прежде чем увидеть подобную фигню. Троица вот-вот накинется на свою жертву, а все, что я могу, – лишь предположить, что кто-то из четверых живет по соседству. Но кто именно? Мужчина, которого окружили, или один из нападающих?

И пока я гадала, что тут, черт возьми, происходит, одиночка получил удар в челюсть. Покачнувшись, он упал на колено, и троица сразу воспользовалась представившейся возможностью и набросилась на него.

Господи, они его бьют, а я стою и смотрю.

Просто смотрю!

Но ведь я не могу вмешаться.

Не могу ведь, правда?

У меня теперь Луи и Джош.

Иисусе. В комнате до сих пор полно коробок с игрушками и одеждой. Не представляю, как у ребенка может быть столько вещей. Правда, я сама недавно купила ему двуспальное одеяло с изображением Железного человека.

Я смотрела, как мужчину пинают по ребрам, и думала, что теперь несу ответственность не только за себя, но и за детей. А если у этой троицы есть пушки? Что, если…

Сначала одиночку бил один из мужчин. Бил жестко и сильно. Как будто этого было мало, вскоре его сменил другой. У меня защемило сердце. Иисусе! Сущее побоище! Одиночка упал на бок, а его все пинали и пинали. Нападавшие то и дело менялись. Они наскакивали на него, словно гиены на раненую газель. Да они же убьют бедолагу!

А я стою здесь и смотрю.

С болью в сердце вспомнила брата, и на меня разом нахлынули горе, сожаление и злость. Я ведь знаю, что нерешительность может стоить кому-то жизни.

Не видать мне покоя, если случится то, что я могла предотвратить. Я уже не думала, что у той троицы может быть оружие или кто-нибудь из них захочет мне отомстить, и уж точно не брала в расчет, что скажут родители или мальчики о моем безрассудном поступке. Но что же я за человек, если просто останусь здесь и не окажу помощь тому, кто в ней нуждается?

Без раздумий я бросилась к входной двери как была, босая. Ни к чему тратить время на то, чтобы забрать из своей спальни телефон или обувь. Зато я четко помнила, что Джош оставил у двери сумку с бейсбольными принадлежностями, чтобы не забыть ее, когда завтра за ним заедут дедушка с бабушкой. Мелькнула мысль, что, если я сегодня выживу, следует найти ему новую бейсбольную команду.

Нужно помочь тому мужчине, потому что это правильно и послужит хорошим примером мальчикам. Бездействовать их научит кто угодно.

Ведь ответственность за то, какими они потом станут, лежит на Ларсенах, моих родителях и на мне. Это первое, что я осознала, когда стала опекуном Джоша и Луи. Все зависит от меня. Если я облажаюсь… Такого не должно случиться! Хочу, чтобы они выросли хорошими, достойными людьми. Пусть даже до того еще целая вечность, а пока они всего лишь мальчики, которые не всегда могут точно пописать в унитаз. Не хочется, чтобы у детей Родриго жизнь не сложилась лишь потому, что их воспитывал не он. Я знаю, чья это будет вина, если они вырастут засранцами, – моя.

Предпочитаю иметь чистую совесть.

Сумка Джоша лежала там, где он ее и оставил. Я выхватила композитную биту и взвесила на ладони. Закрыв за собой дверь, тут же захотела вернуться в дом. Та часть меня, которая понимала, насколько глупо я поступаю, запросилась обратно в спальню, под одеяло. Она не желала думать, стоит или нет рисковать своей жизнью. Но мысль о Родриго придала мне решимости.

Спускаясь по трем ступенькам крыльца, мысленно взмолилась, чтобы происходящее не повернулось против меня. Оказавшись на асфальте подъездной дорожки, я заметила, что мужчину все еще бьют, и запаниковала. Почему никто больше этого не слышит? Впрочем, не важно. Я сделаю то, что должна: помогу ему и постараюсь вернуться домой живой и здоровой.

– Копы уже едут сюда! – вскинув биту, заорала я во все горло. – Отстаньте от него!

К моему глубочайшему удивлению, троица замерла – нога одного из них остановилась на полузамахе – и нерешительно переглянулась. Я смутно видела их ничем не примечательные лица. Да и выглядели они обычно: высокие и худощавые.

– Назад! – Мой голос сорвался, когда они не двинулись с места.

Очень надеюсь, что на земле лежит все-таки мой сосед, иначе мне еще долго будет неловко показываться на улице.

Я снова удивилась, почему никто не спешит на помощь. Ведь они изрядно нашумели.

Я обливалась потом, а сердце билось так, будто я пробежала милю [3] за минуту. Я здесь совсем одна… Жуть какая. В кровь хлынул адреналин, и я испугалась. Что, черт возьми, мне делать? Просто стоять и смотреть?

– Назад! – снова крикнула я, но уже командным тоном.

Бесит, что подобное происходит в моем районе.

Раздался хриплый шепот, затем один из троицы подошел к лежащему на земле мужчине, сильно пнул его и прошипел:

– Это еще не конец, сукин сын!

Может, я трусиха, но я невероятно обрадовалась, когда трое выродков расселись по машинам – двое в одну, а третий в другую – и, не взглянув на меня, умчались. Лишь шины взвизгнули по асфальту.