Дикие птицы - Эдвардс Миранда

Кстати, о второй работе. Вытаскиваю телефон из кармана шорт и чертыхаюсь. У меня есть час, чтобы отмыть от себя зловоние закусочной и отдохнуть. И прочитать послание от М. Но прежде я хочу увидеть бабушку.

Как можно тише подхожу к ее комнате и толкаю дверь. Как я и думала, по телевизору идет теленовелла. Пару недель назад я перенесла телевизор в ее комнату, чтобы она не вставала лишний раз. Глупые сериалы с единым сюжетом всегда поднимают ей настроение. Когда герой теряет память или попадает на необитаемый остров, бабушка искренне переживает за него. Нервничать ей вредно, но пусть лучше ее главной проблемой будет любовь персонажей из теленовеллы. В сериалах неизменно есть счастливый конец. Хочу, чтобы она видела его хотя бы на экране, если в реальности нас окружают лишь тучи.

Бабушка лежит на боку, и ее грудь едва заметно вздымается. Даже в полумраке вижу, как сильно она похудела и насколько она бледна. Черные волосы с легкой проседью потускнели со временем. Сжимаю кулаки с такой силой, что ногти впиваются в кожу. Мне хочется выть от боли и бессилия. М – моя последняя надежда. Эта тварь могла бы дать мне деньги авансом. М знает, что я сделаю все, даже самое невозможное, чтобы помочь бабушке, но считает, что я расслаблюсь и не выполню приказ. Я привязана к своему долгу, как собачонка.

Наклоняюсь и целую бабушку в щеку. Она никак не реагирует. Это к лучшему, бабушка должна выспаться. Выключаю телевизор и направляюсь в душ. Новое задание от М подождет конца моей смены в баре. Яростно сдираю запах паленого масла с кожи, а в голове прокручиваю различные варианты того, что на этот раз понадобилось М. Из-за этого человека меня могли арестовать десятки раз, а, может, даже убить. М не скромничает в своих требованиях.

Быстро переодеваюсь в чистую униформу клуба, прячу сверток под матрас и бегу к своей машине, которая все еще на ходу только благодаря чуду. Сегодня я работаю до шести утра. После я наконец-то смогу выспаться.

Завожу двигатель, и вдруг чувствую, как на колени что-то капает. Большое влажное пятно появляется на шортах. Провожу пальцами по щекам. Слезы.

– Господи, – бормочу я и всхлипываю.

Я не заметила… Смахнув слезы, опускаю голову на руль, и мой безудержный рев разносится салону. Чувствую, как мой внутренний поводок, на котором я держала себя последние два года, рвется. Вся боль выплескивается наружу. Мне нужна пауза. Хочу, чтобы весь мир просто остановился, и я бы смогла выдохнуть. Я теряю себя и с каждым днем боюсь никогда уже не вернуть. Девушка, смотрящая на меня в зеркале, похожа на Лилиану, но это не она. Лилиана была бойцом, а новая я… она стала подобием человека со сбитым моральным компасом. Она больше не пела на публике, а жалко рыдала в машине в полном одиночестве. Я вернулась к той забитой девочке, какой была.

И я знаю, кого винить. М. Но у меня нет сил даже на ненависть к этому человеку. Я просто устала. Не знаю, сколько выдержу еще.

Сегодня в «Лайме и соли» празднуют мальчишник. Жених и его шафер трижды ударили меня по заднице и засунули за это по сто баксов мне за пояс. Обычно я бы позвала службу безопасности или сама бы показала им, что бывает с теми, кто распускает руки, но увы, сохранить двести долларов было важнее, чем отстоять свое достоинство.

В отличие от закусочной Берди «Лайм и соль» – приличный бар с непомерно завышенным ценником. Униформа в виде блестящего бюстгальтера и микроскопических шортов компенсировалась хорошими чаевыми и высокой почасовой ставкой. Я могла бы полностью перейти на работу сюда. Эмма, хостес, даже предлагала мне вакансию певицы, но главным условием этой работы было раздевание. Соединять нечто столь прекрасное, как пение, и оголение перед толпой толстосумов – кощунство.

Натираю столик после клиента, начиная клевать носом. Мальчишник за спиной становится все громче, хотя время перевалило за пять утра. Эти уроды похоже не собираются уходить. Кинув взгляд на мужскую компанию, замечаю, как они подкатывают к танцовщице Синди. Она покорно садится на колени к жениху, и он толкает ей в бюстгальтер сотку. Закатываю глаза и возвращаюсь к уборке. Сколько бы они не платили, бар скоро закроется, и я лично попрошу Джейсона вышвырнуть их.

Стоит мне лишь подумать про нашего охранника, и он тут же выходит из служебного помещения. Наши взгляды встречаются, и по телу пробегает дрожь. Джейсон подмигивает мне и дарит одну из тех улыбок с намеком. Его черные волосы лежат в легком беспорядке, словно он только встал с постели. Мои глаза скользят по его мускулистому, поджарому телу, по угловатым чертам лица и по длинным пальцам, которыми он умеет делать разные вещи. Очень грязные, но очень приятные. Зардевшись, тут же опускаю взгляд к столу.

Мы с Джейсоном периодически… как бы это выразиться? Снимаем стресс вместе. У него сложная судьба и свои проблемы. В этом мы схожи. Его главный плюс, разумеется, помимо упругой задницы и хорошего члена, состоит в том, что он не напрягает меня. Джейсон ненавязчивый и спокойный. Мы оба не стремимся к отношениям. Я не нагружаю Джейсона своими проблемами, а он меня своими. Только флирт и телесные ласки. Как раз то, что нужно.

Пока Джейсон идет к своему посту, я не могу не пялиться на его зад. Очень хороший зад. Во рту скапливается слюна. Если бы во мне была хотя бы одна лишняя капля энергии, я бы затащила Джейсона в подсобку для быстрого перепихона. Тяжело вздыхаю, потому что сейчас для этого не время.

– Hermana, ¿por qué estás triste? – раздается голос за спиной.

Подпрыгнув от неожиданности, роняю тряпку на пол. Нахмурившись, разворачиваюсь и вижу перед собой ухмыляющегося Эктора. В его руках небольшой бумажный пакет. Для раннего утра Эктор выглядит слишком хорошо. На белой футболке нет ни единой складки, темные волосы зализаны назад гелем, а безумно дорогие джинсы идеально сидят на бедрах. Внешность Эктора обманчива, как и его улыбка. Парню всего восемнадцать, а он уже глава одной из банд латиносов в Мид-Уилшире. Он вполне мог попробовать себя в качестве актера, но выбрал путь рекета, наркоторговли и бог знает чего еще.

Эктор нагибается, поднимает тряпку и протягивает мне. Выхватываю ее и рычу на него:

– Во-первых, я не грущу, я устала. Во-вторых, я тебе не сестра.

Ухмылка на лице Эктора слегка дрогнула, но парень быстро взял себя в руки. Моя грубость вполне обоснована. Если Эктор здесь, значит, М что-то понадобилось. Или эта тварь хочет поторопить меня и натянуть поводок посильнее.

– Зачем ты здесь? – немного сдержаннее спрашиваю я.

Эктор садится на стул и беспардонно закидывает ноги на стол, который я только вытерла. Кидаю на него предупреждающий взгляд и шиплю:

– Если сейчас же не уберешь свои кроссовки за триста баксов со стола, я порву их в клочья.

Эктор хмыкает и убирает ноги.

– Во-первых, hermana, они стоят пятьсот, – подражая моей интонации, говорит он. – Во-вторых, я здесь, чтобы проверить тебя. М не в курсе моего визита, и я хочу, чтобы так и оставалось.

Не обращаю внимания на то, что вновь назвал меня сестрой, и смотрю на Эктора с сомнением. Если я стала пособницей М поневоле, то он целует землю, по которой ходит босс. Эктор занял место босса в банде «Lágrima» еще два года назад, в гребаные шестнадцать лет. Разумеется, с подачи М. На самом деле, сначала парень мне понравился. Эктор веселый, с лидерскими качествами и острым умом. Просто жаль, что он связался с М.

– Решил поднять белый флаг? – язвлю я.

Эктор пожимает плечами, тянется к поясу своих джинсов и поддевает резинку трусов. Белые. Закатываю глаза и направляюсь к барной стойке. Музыка постепенно утихает, и я чувствую, как гудение в голове становится терпимее. О ногах сказать того же не могу. Мне паршиво от того, что музыка, которая раньше заменяла мне воздух, теперь вызывает пусть даже мимолетное раздражение.

Захожу за стойку, промываю тряпку и начинаю протирать поверхность. Эктор следует за мной и ставит бумажный пакет на стойку. Поднимаю на него глаза и хмурюсь. Эктор выглядит очень серьезным, что совершенно несвойственно ему. С опаской поглядываю на пакет и спрашиваю: