Дикие птицы - Эдвардс Миранда

Все собравшиеся смеются, думая, что я шучу. Нервно провожу пальцами по щетине. Ни капельки, черт побери. Росс бы отправил меня в больницу при малейшем подозрении на мой срыв.

– Я должен признаться, что большей проблемой для меня было находиться на самой свадьбе, – горько усмехаюсь и опираюсь на локтями на колени. – Не знаю, дело в том, что мне уже за тридцать, а я только трах… извините, сплю с разными женщинами без намека на нормальные отношения, или я просто не люблю свадьбы.

Из-за нее.

Насколько жалко любить женщину, которая никогда не станет твоей? А насколько ничтожно любить жену брата? Думаю, ответ ясен. Вот уже пять лет, как я люблю Селену. Она носит ту же фамилию, что и я. Ее дочь похожа на меня. Но ни Селену, ни Марселлу я не могу назвать своими. Не я ждал великолепную женщину у алтаря, стоя на побережье Средиземного моря. Я верный друг, любящий дядя. То, что мы натворили в прошлом, не дает мне стать для Селены братом, как Гидеон и Доминик. Да черт, я и не хочу этого.

Не после того, что было между нами. Селена никогда не принадлежала мне, но были моменты, когда ее тело сливалось с моим, когда она находила во мне утешение. Я обманывал себя, мечтая о ней, желая ту, которую никогда не заполучу.

Сейчас, мне кажется, боль разбитого сердца утихла. Я могу жить, зная, что Селена счастлива, хоть и не со мной. Когда-нибудь это пройдет.

– Чувак, радуйся свободе, – смеется мужчина, на вид мой ровесник, сидящий рядом. Он демонстративно поднимает безымянный палец и показывает обручальное кольцо. – Брак – то еще испытание, а жены бывают настоящими занозами в одном месте.

Мужская часть собравшихся смеется, а женская бормочет что-то о тупости мужчин.

– Возможно, – пожимаю плечами и делаю глоток дрянного кофе из своего бумажного стаканчика. – В общем, думаю, что я в порядке. Спасибо.

– Спасибо, Николас, – куратор кивает головой и дает слово следующему человеку.

Но я едва слушаю его. Обычно на собраниях АА я довольно внимателен, что совсем не в моих привычках. Многие считают, что я люблю слушать лишь звук собственного голоса. Не могу утверждать, что это откровенная ложь. Я и правда хорош собой и редко говорю что-то бредовое. Что поделать, гены благословили меня и умом, и красотой.

Ухмыляюсь про себя: тяжело быть мной.

Селена – болезнь, которая заполоняет мой разум . Каждый раз, когда в моей постели оказывается женщина, я пытаюсь вытеснить ее. Иногда это работает, но они утоляют лишь телесные желания. Сердце продолжает хотеть именно Селену, и я не могу его переубедить.

Когда собрание заканчивается, я подхожу к столу с дерьмовым кофе и такой же дерьмовой выпечкой. Эта болтовня изматывает меня и морально, и физически. Сделав глоток черного кофе, набираю Луи, своему ассистенту, сообщение по поводу благотворительного вечера одного из фондов, находящегося под опекой нашей семьи. Многие организации создал еще отец. В желтой прессе нередко пишут, что так Кинги пытаются откупиться от своих грехов. Росса особенно сильно задевают подобные сплетни, поэтому он практически всегда делает пожертвования анонимно.

Подношу палец к кнопке «отправить», как вдруг мое тело врезается в кого-то. Прежде чем успеваю увидеть, с кем столкнулся, слышу звук падения и стон. Перевожу взгляд с телефона вниз и вижу девушку, лихорадочно обдувающую свою грудь и потирающую бедро. Черт, весь мой кофе вылит на нее. Быстро ставлю стаканчик на стол и протягиваю незнакомке руку.

– Черт, мне жаль, – говорю я, когда девушка вкладывает свою ладонь мне в руку.

Ее нежная кожа ощущается, как чистый шелк. На вид девушке чуть больше двадцати. На встрече я ее не видел. Хотя сегодня я не отличался внимательностью, поэтому, может быть, она все же здесь по той же причине, что и я. Мои глаза задерживаются на промокшей насквозь белой блузке. Очень тонкой блузке, сквозь которую мне открывается отличный вид на кружевной бежевый бюстгальтер и идеально округлую полную грудь. Не то чтобы я… ай, к черту! Да, я пялился.

Сглотнув, перевожу взгляд на элегантную шею и лицо, обрамленное волосами цвета темного шоколада. Пухлые губы приоткрыты и слегка подрагивают. Милые щеки, добавляющие детской невинности лицу, раскраснелись. Маленький носик сморщен, а темно-карие глаза блестят от скопившихся слез.

– Как горячо! – тихо всхлипывает девушка.

Черт, ее голос. Сладкий, нежный, с легкой сексуальной хрипотцой. Он почти настолько же горяч, как сама незнакомка.

– Мне правда жаль, – растерянно повторяю я, стараясь сфокусироваться на ее лице.

Оглядываюсь вокруг в поисках чего-нибудь, что сможет облегчить ее боль. По щеке незнакомки стекает слезинка, и я поджимаю губы. Пусть кофе скоро высохнет, ее блузка останется мокрой и испорченной огромным пятном. По-моему, в моем багажнике должна лежать запасная одежда. Крепче обхватываю ладонь девушки и киваю в сторону черного выхода.

– Пойдем со мной, – приказываю я и тащу за собой.

Девушка не сопротивляется и, шмыгая носом, идет позади. Она вполне могла бы пойти сама, но почему-то мне не хочется отпускать ее руку. Мы выходим на улицу и оказываемся у моего автомобиля. Ходить на встречи АА публичному человеку – настоящее приключение. Мне приходится приезжать без охраны и парковаться только в переулках.

Оглядываюсь на девушку. Она судорожно дергает ворот блузки, чтобы создать хотя бы какой-то ветерок и охладить обожженную кожу. Из-за испепеляющей жары ее старания не имеют особого смысла.

– У меня есть чистая футболка, в которую ты сможешь переодеться, – нехотя отпускаю ее ладонь, разблокировав двери автомобиля, открываю багажник и нахожу одежду.

Девушка оглядывается вокруг и хмурится уже не из-за боли.

– Я не буду переодеваться перед незнакомцем в темном и безлюдном переулке, – бурчит она, шмыгнув носом. – Я даже имени твоего не знаю.

Ухмыльнувшись, толкаю крышку багажника и протягиваю ей белую футболку. Несмотря на свой скептицизм, девушка берет ее.

– Птенчик, поверь мне, благодаря твоей блузке я уже все рассмотрел, – мои глаза вновь опускаются к груди незнакомки, и губы расходятся в улыбке.

Девушка, выругавшись, быстро прикрывается, хотя это больше не нужно, учитывая полную темень.

– Грубиян! – шипит она.

Ее кофейные глаза впиваются в меня. Даже в темноте мне видны прожилки цвета кленового сиропа. Она чертовски красива. Мягкие черты лица и эти манящие губы. У девушки нет акцента, но она явно имеет латиноамериканские корни. Жгучая, как ад, с плавными изгибами и потрясающими волосами.

– Можно и так, – сую руки в карманы брюк и пожимаю плечами. – Но меня зовут Николас.

Девушка, сверкнув глазами, разворачивает футболку.

– Отвернись, Николас, – напряженно просит она.

Хватаюсь за сердце и театрально ахаю.

– Неужели ты не позволишь мне произвести осмотр и оказать тебе первую помощь? – указываю пальцем на свою грудь. – Кофе был очень горячим.

Девушка закатывает глаза. Она все еще злится на меня, но все же на ее сердцевидных губах расцветает небольшая улыбка. Склонив голову набок, она прищуривает глаза.

– Позволю, если предоставишь документы о твоем медицинском образовании, – говорит она, продолжая соблазнительно улыбаться.

Мне бы очень хотелось стать медбратом в эту секунду, чтобы обследовать место ожога, а долбаный диплом Гарварда сжечь к чертям.

– Я мог бы их сделать, но не хочу начинать наше знакомство со лжи, – подмигиваю ей, на что девушка хмыкает. – Ты, кстати, до сих пор не представилась.

Незнакомка вместо ответа отворачивается, стягивает блузку через голову, и ее темные шелковистые локоны ниспадают на спину. За секунду, на которую она мне показывает небольшой участок своей кожи, я успеваю с десяток раз проклясть дерьмовое освещение в переулке. Девушка надевает мою футболку и разворачивается, показывая мне свое чудесное лицо.

– Лилиана, но можно просто Лили, – протянув руку, говорит она.

С удовольствием сжимаю ее горячую ладонь в своей. Лили очаровательно улыбается, и на ее щеке появляется ямочка. Она прикусывает нижнюю губу и забирает свою руку.