Нечестивые (ЛП) - Рэдклифф Си. М.

Ему не нужно беспокоиться. Мой папа никогда не узнает об этом; я никогда не расскажу ни единой душе.

Я качаю головой, изображая невинность, и слегка хихикаю. Грегори косится на меня. - С тобой что-то не так, малыш, - его ноздри раздуваются. - Возвращайся в дом, пока твои родители не пришли за тобой.

- Я так и сделаю, - киваю я, мой рот сжимается вокруг моих зубов. Мои губы изгибаются вверх, когда на моем лице появляется зловещая усмешка. - Я скоро вернусь туда.

- Нет. Ты возвращаешься туда… - Грегори пристально смотрит на меня, но его слова обрываются, когда я беру подкову в руку и вонзаю твердый кусок металла ему в середину горла. Искаженный вопль срывается с его губ, когда он падает на колени. — Что ... что за...

Он не может вымолвить ни слова. Он не может отдышаться от своего гребаного затхлого дыхания. Я смотрю на него сверху вниз, мои губы растягиваются шире, когда я поднимаю руку. Одним быстрым взмахом я опускаю руку вниз с такой силой, что металлическая буква U в моей руке врезается в висок Грегори, заставляя его потерять равновесие. Удар мгновенно вырубает его, и он падает на землю у моих ног.

Я следую за ним, трепет разливается по моим венам, электризуя мое тело эндорфинами, которые проносятся по мне. Это то, что я искала. Это то, в чем нуждался монстр внутри меня.

Это все.

Мои маленькие ножки закидываются ему на грудь, когда я смотрю вниз на его толстое круглое лицо. Маленькая струйка крови вытекает из крошечной ранки на его виске. Мои глаза следят за алым цветом, окрашивающим его кожу. Я загипнотизирована им, когда прижимаю к нему палец, чувствуя теплую, липкую жидкость, прилипшую к кончику моего пальца.

Улыбка трогает мои губы, когда я хватаю подкову обеими руками, поднимая руки над головой. Я опускаю их в мгновение ока, вонзая металл ему в лицо. Начиная с его лба, я повторяю свои действия снова и снова, нанося удары по каждому дюйму его черепа. Грегори остается без сознания, кровь наполняет его рот.

Кровь брызжет с его лица, капли покрывают мои руки, лицо и ночную рубашку. Я захвачена моментом, потеряна в безумии, когда бью его по лицу до тех пор, пока оно не становится едва узнаваемым. Грегори булькает, захлебываясь алой жидкостью, в которой тонет.

Я замолкаю, наблюдая, как он полоскает горло в последний раз, с его губ слетает слюна, по которой стекает кровь. Склонив голову набок, я наблюдаю, как его грудь замирает, а жизнь покидает его тело. Мои руки покрыты липкой красной жидкостью. Это согревает мою кожу, монстр внутри меня облизывает свои губы.

- Моя маленькая луна.

Голос моего отца застает меня врасплох. Я никогда не слышала, как он входил в сарай, и не уверена, чему из этого он был свидетелем. Я не чувствую никакой вины или раскаяния. Я, блядь, чистый лист, когда смотрю на него в дверях. Я не знаю, как мне из этого выбраться...

Мой отец смотрит на меня сверху вниз широко раскрытыми глазами. Я внимательно наблюдаю за тем, как он глубоко выдыхает, словно сбросил тяжесть. Как будто теперь ему стало легче дышать. Он наклоняет голову набок, его губы изгибаются в зловещей улыбке. - Что ты сделала?

ГЛАВА 1

ОНИКС

Кровь.

Мы приходим в мир, покрытые этим, и иногда покидаем мир таким же образом. Я смотрю на тело на полу у моих ног, изуродованное до неузнаваемости острым лезвием моего ножа. Трепет, который я получил от своей новой игрушки, уже исчез, и я чувствую, как ко мне подкрадывается скука.

Мой взгляд фокусируется на крови, растекающейся по его телу. Это было то, что всегда завораживало меня. То, как ярко-красные оттенки меняются на более темные по мере того, как они поглощают кислород из воздуха, покидающего ваше тело. Моя одержимость началась в молодом возрасте. То, что когда-то казалось невинным, превратилось в нечто гораздо более зловещее.

Кровь.

Разрывы артерий размазаны по моей свежей белой футболке. Теплое липкое вещество покрывает мои руки, капли стекают по лицу. Все еще держа нож в руке, я поворачиваю лезвие боком и вытираю его о свои черные джинсы.

Кровь.

- Оникс? - слышу ее мягкий, завораживающий голос с другого конца заброшенного приюта. Ее шаги тихие, но когда она подходит ближе, я слышу, как ее черные ботинки выбивают осколки стекла из разбитых окон. - Я знаю, что ты здесь.

Это игра, в которую мы играли с детства, но с годами она приняла отвратительный оборот. Хотя в этом суть того, кто мы есть. Больные. Измученные. Полностью и бесповоротно трахнутые с головой.

Это место было нашим убежищем, мы росли в жестокой семье, где в этих четырех стенах некуда было сбежать. Приют закрылся десятилетия назад, и здание было оставлено гнить. Мы с Селеной проводили здесь часы, рассказывая истории о привидениях и играя в прятки. Даже годы спустя, после того как мы переехали из нашего старого дома, мы все равно всегда возвращаемся сюда.

Это было первое место, где она нашла меня с мертвым кроликом в руке.

Это было первое место, где она увидела меня настоящего.

Бросив изуродованное тело, я проскальзываю в заплесневелый шкаф, прижимая нож к груди и прислушиваясь к приближающимся ее шагам. Сжав губы, я задерживаю дыхание, ожидая, когда она войдет в комнату. Я слышу, как она резко втягивает воздух, эхом отдающийся в маленьком пространстве. Улыбка расползается по моим губам, когда она рассматривает мой последний шедевр, разложенный на полу.

- Оникс, - поет она мне в темноте. - Где ты?

Она перемещается по комнате, медленно приближаясь к шкафу. Когда она достигает его, она поднимает голову в состоянии повышенной готовности, бросая взгляд в другой конец комнаты. Когда она стоит ко мне спиной, я пользуюсь этой возможностью.

Мои движения незаметны и быстры, когда я выскальзываю из шкафа, хватая ее сзади. Крик срывается с ее губ, но я заставляю ее замолчать, зажимая ей рот рукой. Ее тело неподвижно прижимается ко мне, когда я поднимаю нож и приставляю его к ее шее, прямо к сонной артерии.

- Хочешь поиграть, маленькая дьяволица? - дышу ей в ухо, сильнее прижимая лезвие к нежной коже на ее горле. Ее пульс вибрирует под моей рукой, возбуждение безудержно разливается по всему моему организму.

Ее голова качается в моей хватке, когда мой нож прорезает верхний слой ее кожи. Тепло ее тела напротив моего и кровь, стекающая сбоку по ее шее, заставляют мой член чертовски пульсировать. Селена прижимается ко мне своей задницей, терзаясь о мою эрекцию.

Я провожу языком по раковине ее уха, покусывая хрящ. - Беги.

Убирая нож от ее горла, я опускаю руки по швам. Селена бросает на меня взгляд через плечо, ее карие глаза озорно сияют, когда она уходит. Она перепрыгивает через тело на полу, очищая лужу алой жидкости, и выбегает из комнаты.

Вертя нож в руке, я даю ей фору, считая трещины в стене, пока не дохожу до десяти. - Готова или нет, дьяволица, - кричу я, зловещая усмешка появляется на моих губах, когда я прохожу через комнату. - Я иду за тобой.

Ее смех доносится из лабиринта обломков, отражаясь от выщербленных стен коридоров. Я начинаю насвистывать, крадучись по коридорам, хищник, преследующий свою жертву. Приют - это как наша личная игровая площадка. Игровая площадка для развратников. Только бездушные осмеливаются ступить в это место, но никто из них не живет долго.

У него такая плохая репутация, потому что многие люди пропали без вести после входа. Это всегда списывали на то, что в этом месте водятся привидения — демонические души, скрывающиеся в тени, приводят их к безвременной гибели. Мир мало что знает о том, что я демон, живущий во тьме.

Тела никогда не находят, потому что я знаю, как заставить их исчезнуть навсегда. Когда я был моложе, я был чертовски неаккуратен. Было несколько случаев, когда мы были на волосок от гибели, но, по сути, мы жили автономно. Я не был в поле зрения копов — просто тихий школьник, чьи приемные родители разрисовали его кожу черными и синими отметинами.