Останься со мной - Фиорина Николь

– Все так. Поехали. Мы и так уже опаздываем в аэропорт. – Отец помахал мне рукой.

Он изо всех старался избежать скандалов, и я иногда задумывалась: кого он боится больше, меня или Диану? Я стояла на лестнице и только теперь заметила залысину, на которую он все это время жаловался. Раньше я никогда ему не верила, но теперь все разглядела. Когда-то он был вполне симпатичным мужчиной, но даже присутствие Дианы не уберегло его от одиночества, которое выжало из него все соки. Под карими глазами висели мешки, и мышцы его тоже обвисли.

Брак с кем угодно подобное сделает.

Я начала спускаться, чемодан подпрыгивал за мной на каждой ступени.

– Могла хотя бы причесаться, – пробормотала Диана, выходя из двери передо мной и отцом. Я сжала губы – ну и двуличная же она! Я ведь хотя бы могла провести расческой по волосам, в отличие от нее.

– Еще чуть-чуть. – Отец схватился за ручку чемодана и поставил его позади себя.

И он был прав. Еще одиннадцать с половиной часов, и я окажусь примерно за три тысячи четыреста сорок семь миль от них обоих. Он хотел идеальной жизни, поэтому мне в ней места не было. И ладно. Я подготовилась. Я знала, что ждет меня на той стороне.

Институт Долор был исправительным заведением, тюрьмой, созданной специально для беспокойных душ и преступников с ментальными заболеваниями, зависимостями и неважнецким воспитанием, которые привели их на кривую дорожку. Располагался он в Британии. Полагаю, они выбрали его неслучайно: так родители не будут чувствовать себя обязанными меня навещать. Этому я тоже не противилась. Пусть отправляют куда угодно: не хочу находиться рядом с людьми, которые меня терпят. Изоляция для меня – рай на земле, лучше не придумаешь.

По дороге в аэропорт я пялилась в окно, наматывая грязную коричневую прядь на палец. Отец же разглагольствовал об институтском расписании.

– С историей Мии Роуз… нужно было определить ее в чисто женскую школу, – нахмурилась Диана.

– Мие Роуз не повредит разнообразие, – напомнил ей отец.

– Мия Роуз сидит прямо здесь и может говорить за себя сама, – сообщила я им обоим.

Диана осталась в машине, а отец сопроводил меня через пост охраны. Дальше он пройти не мог. Хотя странно, что он вообще зашел так далеко.

Глаза его вдруг заполнились слезами.

– Прости, Мия.

Отцу никогда не давались речи. Но и мне тоже. Прошла пара секунд, а он все еще не мог посмотреть мне в глаза. Он никогда не мог смотреть мне в глаза – даже когда я с ним говорила. Он смотрел сквозь меня, словно я была привидением.

Посмотри на меня, папа.

Но он кивнул, развернулся и оставил меня. Даже не обернулся.

А я стояла там, глядя ему вслед и прижимая паспорт с билетом на самолет к груди.

Два

Полет выдался неплохим: никаких кричащих деток, никаких болтушек. Хотя я никогда не выглядела настроенной на разговор, и люди обычно держались от меня подальше. Лицо сволочи – не сказки, и яда своего я не скрывала: носила на видном месте. Но только не в сердце – оно у меня выполняло исключительно физическую работу. К сожалению, пока еще выполняло.

Весь полет я провела в наушниках, привалившись к окну и наблюдая за тем, как разные оттенки синего сменяют друг друга. Плейлист мой тут же раскритиковал бы всякий, кто ходил в церковь. Цвет океана смешался с цветом неба, и сложно было понять, где заканчивается одно и начинается другое.

К моему удивлению, в аэропорту меня ждал лимузин. Отец заказал: видимо, чтобы успокоить собственную совесть.

Небо приобрело серый оттенок, кажется, что вот-вот начнется гроза. На железных воротах красовалась буква «D», которая распалась на две половинки, когда мы подъехали к институту – створки открылись. Участок окружала высокая кирпичная стена. Вместе с воротами закрывался и единственный путь наружу. Если бы не охранник, которого прислали из Долора, я бы выпрыгнула из машины при первой же возможности. Чемодан мне все равно не пригодился бы – даже с учетом того, что внутри лежали презервативы. В Британии я бы не потерялась: могла бы попрошайничать и спать на улице. Я представила, как отец получает сообщение о моем исчезновении, и улыбнулась. Хотела бы я быть мухой на стене и подслушать этот разговор.

Огромный немец усмехнулся, стоило только этой мысли промелькнуть в моей голове. То есть я не знала, откуда он наверняка, но он выглядел так, словно мог бы приехать и из Германии. Высокий, с выбритой головой, квадратной челюстью и светлыми глазами, мускулистый. Он не разговаривал, но я сразу представила, как он рявкает во время игры в американский футбол. Знал ли охранник, что я задумала? Наверняка кто-то уже порывался сбежать и до меня. Я могла бы представить с дюжину разных способов побега, и у каждого следующего конец был еще печальнее, чем у предыдущего.

Я откинулась на черном кожаном сиденье, отвела взгляд от высокого немца и посмотрела на замок сквозь затонированное стекло. Слева высилась башня, справа стояло какое-то отдельное здание из бетона. Замок пестрел викторианскими окнами с черными решетками поверх стекол.

Выхода нет.

Лимузин остановился, и ко мне подскочил встречающий, да так быстро, что водитель не успел даже открыть дверь.

– Благодарю, Стэнли, – обратился к немцу престарелый джентльмен. – Приветствую вас, мисс Джетт, добро пожаловать в Долор. Я – директор Линч. А теперь прошу за мной.

Он не протянул мне руки для приветствия, и я облегченно вздохнула, схватила чемодан и последовала за ним – наушники болтались вокруг шеи. Мы прошли сквозь двойные деревянные двери и оказались у поста охраны. Стэнли забрал у меня чемодан, положил его на ленту и мои вещи просканировали второй раз за последние двадцать четыре часа.

– Руки вверх. – Стэнли махнул палкой.

Так он говорящий!

Я подняла руки и взгляд к потолку.

– Это так необходимо?

Стэнли провел детектором по обе стороны от моей груди, опустил его ниже, и тот зазвенел на уровне моего бедра.

– Давай сюда. – Линч протянул руку. – Телефоны запрещены.

– Да вы издеваетесь! Мне даже музыку слушать нельзя?

Пошли они к черту. Разговоры переоценены. Может, и хорошо, если я больше никогда не заговорю ни с отцом, ни с Дианой.

– Наушники и другие ценные вещи мы тоже заберем.

Я распутала наушники и уронила их на протянутую ладонь.

– Кровь и отпечатки пальцев тоже нужны?

Линч опустил плечи.

– До этого еще дойдет.

Я нахмурилась. Он ведь шутит, правда?

Директор Линч лишил меня тех вещей, которые помогали мне не сойти с ума, и я прошла через рамку – та не запищала. Мы с Линчем быстро прошли вниз по коридору по блестящим серо-белым мраморным полам.

Я успела немного оглядеться. Надо же, отделка настоящим деревом.

– С начала учебного года прошло две недели, так что вы уже отстаете. Я так понимаю, это ваш первый год в высшем учебном заведении? – спросил Линч, который уже успел меня сильно обогнать.

Линч был худым и выглядел хрупким. Я понадеялась, что если он повернется ко мне боком, то и вовсе исчезнет.

– Так и есть.

Линч замер, занеся ногу для шага, и я чуть в него не врезалась. Он развернулся, но не исчез, как я надеялась, а склонился надо мной, да так близко, что я увидела его кривые зубы.

– Здесь, в Долоре, мы пользуемся манерами.

Лицо его было белым, а глаза – корично-карими и пустыми. На щеках виднелись шрамы от прыщей.

– Да, сэр, – прошептала я, ухмыльнувшись.

Его пустой взгляд впился в меня, но я устояла. В течение девяти лет я каждый день видела такой же взгляд. Ничто меня не сломит.

Линч снова повернулся и продолжил путь по пустому коридору тем же быстрым шагом. Но на этот раз я не стала сокращать расстояния между нами.