Но ни одна не останавливается. Пассажиры автобуса, наши поселковые, столпившись кучкой, с той стороны дороги смотрят на меня с любопытством. Все домой решили вернуться. Никому срочно в город не надо.
«Очень хорошо! Зато номер машины запомнят», — усмехаюсь мысленно. Подъезжает наш рейсовый автобус. Люди в него загружаются. Кто-то из женщин кричит мне «Давай с нами, Ленка!».
Но я не могу себе позволить вернуться.
Грузный водитель, кинув прямо на асфальт старое одеяло, лезет под капот. Я остаюсь на дороге одна. И только, когда над трассой нависают ранние зимние сумерки, понимаю, какого дурака сваляла.
Глава 3
Мимо сигналя, пролетают грузовики. Сурово проносятся прочь девятки и иномарки, и я уже готова вернуться обратно в Вербное. Пусть надо мной посмеется родня, и Олежка будет фыркать самодовольно:
«Я же говорил!»
Высматриваю знакомые машины, идущие в сторону поселка. Нет ни одной. Да и транспортный постепенно снижается. Водитель автобуса, что-то там подкрутив, уезжает без предупреждения. Машу ему руками, а он только лыбится в ответ, разворачивается прямо на трассе и едет куда-то в соседнюю деревеньку.
Я уже и туда согласна! Только поздно. Довыделывалась, называется! Небо сереет, снег усиливается, и мне кажется, еще минута, и я от холода и усталости просто свалюсь в кювет.
Ежусь от холода, обнимаю себя обеими руками. Подпрыгиваю на месте и не сразу замечаю, как рядом плавно тормозит большой дорогущий мерс. С переднего сиденья ко мне выскакивает моложавая брюнетка в норковой шубе.
— Ты чего тут одна стоишь? Смерть свою дожидаешься? — хватает меня за руки. — Пойдем в машину. Куда тебя подвезти? Мы в город…
Замерзшими губами лепечу что-то про автобус, про практикум и добавляю глухо.
— Мне в город надо.
— Садись, подвезем, — открывает заднюю дверцу женщина. Помогает мне сесть и сама возвращается на свое место. — Сейчас поедем, сынок, — велит здоровому парню, повернувшемуся ко мне от руля.
— Здрасьте, — стучу зубами от холода.
— Здравствуйте, — улыбается мне печальная красивая блондинка, сидящая рядом. — Что же ты, девочка, одна на трассе в такой час делаешь?
— На учебу едет. Ломоносов, блин, — шутливо ругается та, что впереди. Достает из боковой дверцы термос, наливает мне в чашку душистую жидкость. Передает и приказывает.
— Пей, пока не заболела.
Непослушными от мороза руками обхватываю маленькую походную чашечку и боюсь расплескать. Маленькими глотками тяну полуостывший чай и чувствую, как согревается нутро и кровь быстрее бежит по венам. Гляжу на то самое место, где стояла минуты три назад. А там вместо моих следов уже небольшой сугроб.
— Спасибо вам, — только и могу выдохнуть.
— Как тебя зовут? — тихо спрашивает блондинка, сидящая рядом.
— Лена, — улыбаюсь ей.
— А я Любовь Даниловна, это моя сестра Катя и мой племянник Сэм.
— Очень приятно, — улыбаюсь и чувствую, как постепенно оживают замерзшие ноги. Я уже даже пальцами пошевелить могу.
— На вот, накройся, — протягивает мне плед Любовь Даниловна. — Скоро приедем. Ты хоть отогреешься…
— Куда тебе? — в зеркало заднего вида на меня внимательно смотрит Сэм. Накачанный хмурый парень.
— К общежитию медицинского университета, — тараторю я осмелев.
— Довезем. Без проблем, — кивает он. Плавно трогается с места. И мне кажется, машина парит над дорогой. Никогда не ездила я в таких дорогих тачках, где запах кожаного салона смешивается с селективным парфюмом водителя и пассажиров, где сами собой выезжают подлокотники, а задние сиденья имеют свой собственный подогрев.
Прикрываю веки, стараясь расслабиться, и чувствую, как бежит кровь по артериям. Я успею на практикум. И это самое главное. А потом в обед за мной приедет Олег. И мы с ним пойдем гулять. Походим по магазиныа что-то примерим и даже купим. А после завалимся в киношку. Возьмем билеты на самый последний ряд, чтобы целоваться и тискаться.
Олег… Надо будет позвонить ему из общежития.
— Мне повезло, — выдыхаю тихо-тихо. И только сейчас понимаю, что прошла по тонкому острию рядом со смертью. Меня спасли совершенно чужие люди. — Спасибо вам, — только и могу сказать.
— Да ладно тебе, Лен, — по-простому отмахивается Катерина. — Значит, не зря нас боженька сегодня в Вербное направил.
— Подождите! Вы к целителю нашему ездили? К деду Архипу?
— Да, — улыбается мне Любовь Даниловна. — Мне сон приснился, что он сегодня нас примет.
— А он? Отказал? — смотрю в ужасе и все понимаю. Эта женщина неизлечимо больна. Вот и верит во всякую околесицу. А Архип наш… Он ни бога, ни черта не боится.
— Нет, что ты! — слабо смеется Люба. — Он принял. Сеанс провел, лечение назначил. Повезло нам.
— И мне повезло, — выдыхаю порывисто. По большому счету этой машины не должно было быть на трассе. Но Любе приснился сон, Архип согласился принять, а я не померла в кювете.
— Ого, глядите! — присвистывает Сэм. Скупо кивает вперед. И мы вместе с тетушками как по команде выглядываем в лобовое и охаем печально.
Впереди, насколько хватает взгляда, плотно стоят машины. С одной стороны — ограждение, с другой — узкая обочина, а за ней — глубокий кювет.
— Семушка, тут даже пытаться не стоит, — вздыхает Катерина.
— Да я и не собираюсь, — морщится тот. — Мы же никуда не спешим, дамы?
— Мы точно нет, — улыбается Катя. — А ты, Аленка?
Аленка! Так меня звала бабушка.
От доброго и сердечного голоса на душе становится тепло. Будто я свою родню встретила.
— Нет, никуда, — выговариваю поспешно. Смотрю на часы. Сейчас половина пятого. А общежитие закрывается в одиннадцать. Времени вагон.
— Ну и хорошо, — врубает шансон водитель. — Мам, у тебя там бутерброды остались? — спрашивает под «Владимирский централ».
— Да, сейчас достану, — мягко откликается Катерина. — А ты отцу позвони. Может, пришлет за нами другую машину. Любочке вредно…
— Да все нормально, Катюша, — шепчет та.
Но Сэм, не слушая возражения тетки, достает из кармана куртки мобильник в кожаном чехле. Набирает номер и пересказывает кому-то все наши новости.
— Сделать ничего нельзя, — закончив разговор, рапортует водитель. — Там впереди перевернулась фура. Движение по трассе полностью блокировано.
— А я и думаю, что это не едут в противоположную сторону, — охает Катерина.
А мне впервые в жизни приходит в голову странная мысль. Сегодня будто специально мне кто-то пути закрывает. Но я упрямо прусь вперед. Открываю лбом запертые двери. Мне нужно на практикум. И к восьми утра я точно буду в универе.
И только через пару часов понимаю. Пробка рассосется нескоро. Теперь бы в общежитие не опоздать!
Глава 4
— Мы, конечно, никуда не торопимся, — вздыхает Катерина, тревожно поглядывая на сестру. — Но обезболивающего только на час хватит.
— Уже проходит, — слабо шепчет Люба побелевшими губами.
— Трындец, — нервно бьет по рулю Сэм. — Я вам говорил, надо было медсестру с собой брать.
— Чтобы она вломила нас Касаткину? Он тогда вообще лечить откажется, — фыркает Катя. А я машинально, как от оплеухи, дергаюсь, заслышав знакомую фамилию, и предлагаю.
— Лекарство есть? Давайте я уколю. Я умею. На скорой работаю фельдшером.
— Внутривенное? — с сомнением уточняет Катерина. А Люба уже снимает с плеча шубку и задирает рукав серой ангоровой кофточки.
— Лекарство где? — кручу головой по сторонам.
— Сейчас, — достает из своей бездонной сумки аптечку Катерина. — Вот, — протягивает импортную упаковку. А там одноразовый шприц, наполненный бледно-розовым препаратом. — Спиртовые салфетки, — дает мне пару пакетиков. И я в очередной раз поражаюсь предусмотрительности этой женщины.
Разрываю тонкую бумагу. Достаю салфетку, и сразу же салон наполняется запахом спирта, напрочь забивающим селективный парфюм и аромат кожи экстра-класса.
