Я плавно ступаю по пешеходной дорожке, ведущей к парковке, когда мой телефон начинает звонить где-то в сумочке.
Решив, что это Макс никак не уймется, игнорирую вызов. Только оказавшись в теплом салоне авто, извлекаю надрывающийся смартфон.
— Да, Андрюш. Я тебя слушаю. Ты чего неугомонный такой? — усмехаюсь, увидев уведомление о десятке пропущенных.
— Ма, ты где? — уточняет взволнованно.
— Сижу в машине. На парковке ресторана. Твоя бабушка решила побыть сводницей сегодня. Устроила мне встречу с отцом, — плечом прижав телефон к уху, ищу в сумке мятные леденцы. Добраться бы быстрее домой и спать завалиться. День был изматывающим. К тому же, с легкой руки Макса, я без ужина осталась. Мерзавец. — Скоро приеду.
— Мам, сиди и не двигайся! Не вздумай тачку свою заводить! — кричит так громко, что у меня уши закладывает. — Мы приедем сейчас за тобой!
Глава 20
Глава 20
— Женя, ты веришь мне? Веришь, что это не я? — Макс никак не уймется. — Я тебя люблю… Я бы не стал…
Надсадно вздохнув, отворачиваюсь. Прикрываю глаза.
Вместо того чтобы отвечать на вопросы следователя, муж пытается вывести меня из себя окончательно.
Надо держаться, но сил, признаться честно, осталось не много. Испытываю острую потребность послать всех и вся к чертовой матери и…
— Женя, пожалуйста…
Макс не успевает договорить. Появившийся поблизости сын рявкает на него:
— Отвали от неё! У тебя совесть есть вообще или нет? Сначала чуть не угробил, а теперь извиняешься!
Впервые вижу сына настолько взбешенным. Когда я ему рассказала о сущности Ани, Андрей был растерян скорее. А сейчас у него на лбу будто вывеска светится: «Не подходите! Убьет».
— Ты что несешь, щенок? Думай, что говоришь! Я твой отец!
Закрыв лицо ладонями, большими пальцами виски массирую. Не могу видеть, как они ссорятся. Это какой-то абсурд. На моих глазах саперы из-под «Ягуара» извлекли взрывное устройство, но я до сих пор поверить в происходящее не могу. В моем представлении все подобные методы в прошлом остались. Оказывается, нет.
Когда мне было лет десять-двенадцать, несколько раз папа отправлял нас с мамой то в область, то на Алтай, то за границу. Я хоть и была мала, но отчетливо понимала, откуда ноги растут, и почему за нами повсюду ходят несколько мужчин незнакомых.
Дело было даже не в моих развитых интеллектуальных способностях. Просто мама то и дело причитала: «Господи, хоть бы Сашеньку там не убили…»
Нетрудно было догадаться, что к чему.
Позднее всё устаканилось, и даже в конце девяностых нас почти не трясло. Если только локальные конфликты, которые папа решал без труда.
Я, наверное, слишком идеализирую этот мир. Но мне действительно не понять, как можно заказать человека, с которым бок о бок прожил более двадцати лет.
— Я своими глазами читал твою переписку с Макаровым, — цедит Андрюша сквозь зубы. Следователь весьма предусмотрительно остался стоять между ними. Только преграда в виде представителя власти не позволяет моим мужчинам друг на друга броситься. — Сначала он тебе написал: «Проблемы, созданные твоей женой, нужно решать», а после размазанного ответа связался со своим знакомым решалой. Хочешь сказать, ты не в курсе был? Не строй из себя тупого, это выглядит жалко.
— Ты мою рабочую почту, что ли, взломал?
Ответ мужа звучит настолько неуместно, что лицо сына идет красными пятнами.
А я окончательно выпадаю в осадок.
В телефонном разговоре он мне так и не признался, в чем дело. Приказал ждать, а сам спустя минут двадцать примчался, да не один. Притащил с собой Павла, его друга, и ещё почти десяток человек. Суеты навели…
Я не предполагала, что Андрей найдет в телефоне отца что-то хуже, чем те чертовы снимки с младшим братом.
— Если бы я её не взломал, мама бы уже здесь не стояла!
— Ты думаешь, я такой идиот, чтобы обсуждать подобное с рабочей почты? Да и вообще, стал бы я звать Женю на встречу? Глупо, ты не находишь?
— А я вообще невысокого мнения о твоих интеллектуальных способностях, — отзывается сын холодно.
Если жизнь решила проверить меня на прочность, то финал уже близок. Сердце стучит в груди, как сумасшедшее. Только сейчас обращаю внимание, что перед глазами начинают мелькать мелкие золотистые мушки.
Внезапно ощущаю солоноватый привкус на губах и, коснувшись их пальцами, обнаруживаю на подушечках темно-бордовую дорожку. Кровь потихоньку начинает сочиться из левой ноздри.
Отвернувшись, нахожу в сумочке пачку влажных салфеток и привожу себя в порядок, пока мужчины, занятые ссорой, ничего не заметили.
Правду говорят: любовь зла, и к тому же слепа. Я так сильно мужа любила, что даже не замечала, как он изменился в последнее время. Сейчас шоры медленно спадают с глаз, и я в ужасе!
Несмотря на то, что отвлекаюсь я всего на минутку, ссора между отцом и сыном успевает разрастись до невероятных масштабов. Не уверена, что мне нужен ещё один источник стресса в виде желтушных статей в интернете. Зевак вокруг немерено развелось. Мы стоим на парковке топового ресторана, полицейские стараются оттеснить случайно оказавшихся поблизости зевак как можно дальше, но кто-то из них по-любому сейчас снимает занятное видео.
— Так, всё. Хватит, — произношу спокойно, но строго. — Я Вам ещё буду нужна сегодня? — обращаюсь к следователю. — Если нет, то попрошу сына отвезти меня домой.
— Поезжайте, конечно. Я завтра Вам позвоню. Уточню несколько деталей, — мы уже успели пообщаться, пока авто осматривали.
Кивнув, беру под руку сына.
— Женя, пожалуйста, как остынешь — подумай, мне это незачем было, — голос мужа ударяется в спину.
Андрей дергается от этих слов и красноречиво поджимает губы. При посторонних больше не решается выяснять отношения, но, как только мы оказываемся наедине в салоне его авто, налетает с расспросами.
— Ты же не веришь ему? Скажи, что не веришь! Я в ахере, мам! Одно дело быть гулящим скотом, и совсем другое… — не подобрав слов, сын разводит руками. — Блядь, как знал, что найду ещё у него что-нибудь занимательное! Ну не до такой же, мать его, степени! Там только тупой мог не догадаться, что этот сучий выродок Макаров имеет в виду! Я тебе сейчас покажу… — ищет взглядом по салону телефон.
Он у него в кармане лежит. Знаю, но молчу. На эмоциях Андрей, как и я, плохо соображает.
— Андрюш, покажи лучше следователю, — произношу тихо. — Я попозже посмотрю.
Меня хватает лишь на то, чтобы прикрыть глаза и, расслабившись, насколько это возможно, устроиться в кресле.
Состояние такое, будто я трое суток марафон бежала без сна и воды. Ещё немного, и отключусь.
Стараюсь медленно носом дышать, но горло то и дело сдавливает в удушающих спазмах, картинка перед глазами бледнеет, а следом и вовсе свет выключается вместе со звуком.
Сейчас как никогда остро ощущаю, что слова Тимофея Вячеславовича о моем здоровье не были пустым звуком. Удар по организму оказался сильнее, чем мне показалось изначально.
По всей видимости, хоть в чем-то мне повезло — я воспитала хорошего мальчика. Весь путь до дома его подрывает, но он стойко молчит, никак не комментируя случившееся.
Только когда въезжаем на территорию нашего участка, он уточняет:
— Может, тебе врача вызвать?
— Я справлюсь, — отзываюсь с легкой усмешкой.
Он в курсе, что я, как и множество моих коллег, страдаю ятрофобией — боязнью врачей. Шутка, конечно. Но завсегдатаем даже собственной клиники мне никогда не стать.
Войдя в дом, несмотря на слабость, я иду не в спальню, как мне хотелось бы, а в свой кабинет. Открыв сейф, достаю папку с бумагами. Нахожу копию брачного договора и пробегаюсь по строчкам, которые и так наизусть уже знаю.
Самые жесткие условия и ограничения для Максима прописаны именно в части моей смерти. Надо быть психом, чтобы меня убирать едва ли не собственноручно. После моей смерти всё имеющееся у меня имущество и активы переходят к Андрею и моей матери, раз отца уже нет.
