— Марта... — голос слабый, едва слышный, но я отмечаю его так отчётливо, будто он прошептал мне на ухо.
Накрываю его руку своей ладонью, сжимая мягко, но уверенно. Ему нужна поддержка.
— Я здесь, Гордей, — отвечаю тихо, чтобы не тревожить его. — Всё в порядке, ты очнулся.
Он с трудом сжимает мои пальцы, словно боится, что я исчезну. В некогда родных глазах читается страх, раскаяние, слабость.
— Не уходи... Пожалуйста... Я всё исправлю...
Я вздыхаю, проводя пальцами по его лбу, как делала когда-то, в те годы, когда он приходил домой измученный, но всегда находил время для меня и детей.
— Спокойно, не говори, — шепчу, стараясь звучать уверенно. — Я здесь. Кирилл и Ева тоже здесь. Мы рядом.
Он переводит дыхание, цепляясь за каждое слово, как за спасательный круг. Его губы дрожат, а потом он медленно подносит мою руку к губам, оставляя на ней слабый поцелуй.
Гордей выглядит истощённым. Я замечаю, как резко он постарел за последние дни. В глазах нет той уверенности, что была раньше, нет силы, что всегда помогала ему добиваться своего. Он слаб и уязвим, и впервые за многие годы мне кажется, что передо мной не тот человек, которого я знала.
— Как долго я был без сознания? — с трудом произносит он.
— Несколько дней, — отвечаю, — но тебе стало лучше. Врачи говорят, что ты поправишься, если будешь беречь себя.
Он кивает, но в его взгляде читается что-то другое. Я вижу боль, усталость и, главное, страх. Он боится потерять меня, нашу семью, свою прежнюю жизнь.
— Я так много хотел сказать тебе... — его голос почти срывается. — Но теперь, когда ты рядом, мне кажется, что слов недостаточно.
— Тебе нужно набраться сил, — мягко говорю, проводя ладонью по его щеке. — Потом поговорим обо всём. Сейчас главное, чтобы ты выздоровел.
— Но ты не уйдёшь? — он смотрит на меня так, будто от ответа зависит всё его существование.
Я не знаю, что сказать. Мне больно. Больно видеть его таким, больно помнить, что он предал меня, что разрушил то, что мы строили столько лет. Но сейчас я не могу уйти. Не сейчас.
Слабость? Или страх за человека, которого я не разлюбила?
— Я здесь, Гордей, — повторяю, чувствуя, как слёзы жгут глаза. — Сейчас я здесь.
В этот момент дверь в палату распахивается с силой, заставляя меня вздрогнуть.
— Гордей! — голос, полный тревоги, резко нарушает хрупкое равновесие.
Я оборачиваюсь и вижу Ольгу. Её лицо бледное, глаза пылают эмоциями, а в руках она сжимает телефон. Её появление обжигает меня, как ледяной ветер.
— Мы должны поговорить... — женский голос дрожит, но я чувствую в нём скрытую угрозу.
Для меня.
Я медленно перевожу взгляд на Гордея. Он слишком слаб, но я вижу в его глазах беспокойство и усталость. Всё меняется. Всё становится сложнее.
Ольга делает шаг вперёд, сжимая руки в кулаки.
— Я не собираюсь уходить! — её голос звенит в тишине палаты. — Я имею право быть здесь!
Гордей сжимает мою ладонь, едва заметно качая головой.
— Марта, — едва слышно шепчет он. — Не уходи...
Я смотрю на мужа, а затем перевожу взгляд на Ольгу. В этой комнате слишком много боли, слишком много нерешённых вопросов. И я не знаю, что ответить.
Глава 33. Гордей
Бесконечные занятия с логопедом,с физиотерапевтом изматывают. Я и сам способен прийти в норму, просто нужно чуть побольше времени, чтобы избавиться от этих шумов в голове.
А они, к слову, напротив, только усиливаются. Но черт я готов бесконечно гонять тут на каталке по этажам, если вести меня будет Марта.
Собственная слабость сыграла не на руку, соединив все части моего пазла в одном месте.
Вот и сейчас медперсонал завозит меня обратно в палату после процедур. Дочка и сын зашли вчера и я крайне благодарен им за эту поддержку. Но особенно ей.
За ее бесконечно красивое и сильное сердце. За то, что вопреки тому, как я ее ранил - она здесь.
— Милый, — слышу как только я оказываюсь в палате: — Ты как раз вовремя!
Ольга воодушевленная и преисполненная то ли надежд, то ли предвкушения поправляет скатерть на тумбе.
Не понимаю откуда она взялась, но догадываюсь, что это намеренно оказавшаяся здесь вещица.
— Эм, больному нужен отдых, — слышу медицинского работника, но уже знаю, что этот акт мы досмотрим до конца.
— А я не утомлю, не переживайте. Все по этому, по регламенту, — улыбается она вновь глядя на меня.
А я смотрю и не понимаю, что чувствую. То ли пока дисфункция, то ли все же это не зависит от состояния моего здоровья.
— Как Паша? — задаю привычно первый вопрос.
— Гордей, родной, переживает. Но он молодец, я постаралась объяснить ему, — Ольга подходит ближе и берет поручни кресла двигая ближе к тумбе.
— Не надо, — резко осекаю, задерживая колесо, чтобы сработал тормоз: — Я сам способен.
Она поджимает губы, явно недовольна, но вновь цепляет улыбку.
— Тут то, что ты любишь, — улыбается она широкой улыбкой: — Котлетки, пюре….
Опускаю взгляд, нахмурив брови, знаю ведь, что должен до конца объяснить ситуацию.
— Добрый день, — Марта входит и в пространстве глоток свежего воздуха ощущается.
Вижу, как моя жена морщится, но вида не подаёт.
— Прости, не знала, что у тебя посетитель, — смотрит на меня она: — Как самочувствие?
— Привет, уже лучше, — я даже взгляда от супруги отвести не могу.
— Вещи, которые были у Евы, — поднимает мой кейс: — Чем пахнет? — Марта тут же двигается к окну, и открывает форточку.
— Я принесла Гордею домашнюю еду, не все же больничными обьедками спасаться, — со знанием дела звучит в ответ мать Паши.
— Ольга, я прошу сейчас услышать меня, — Марта смотрит прямо на нее, невозмутимо и собранно: — Врач популярно объяснил, что нужно будет следить за холестерином, и в целом, сбалансированное питание -это именно то, что поможет.
— Я не считаю…
— Ольга, — тут моя историчка буквально брови вскидывает и, уверен, это от невежества оппонента: — Еще раз…
— Не переживай, — перебиваю и подъезжаю ближе к Марте.
Оставляю между нами буквально шаг, но я знаю, какая моя жена. Она прикрывает глаза и кивает мне, сдаваясь.
— Ладно, — слышу Ольгу: — Что же хорошо, меня вновь отчитали, а в остальном, мы продолжим молчать? — ее голос становится требовательнее и жестче.
Медленно поворачиваюсь в сторону матери Павла.
— Считаешь, что этот тон подобает для разговора? — несмотря на слабость, она видит в моих глазах реакцию.
На секунду тушуется, но потом резко вскидывает подбородок.
— Не думаешь, что пора что-то решать? — спрашивает она уже сбив спесь.
Слышу как позади усмехается Марта, и даже сам теряюсь в догадках, а какая реакция еще может быть.
— Итак, — Марта берет на себя слово: — Сейчас тебе нужно отдыхать, — указывает на кровать: — А вам, Ольга, научиться терпеть, даже если зудит. Развод состоится, об этом не переживайте, — чертыхаюсь про себя, потому что словно ножовкой по грудине: — О мальчике тоже не беспокойтесь, его отец не бессовестный мужчина.
Перевожу глаза на Марту, а она едва уловимо отвечает мне своими. Получается она знает. Внутренний ступор отдается скакнувшим давлением и я откидываюсь на подголовник кресла. Прикрываю глаза гоняя одну лишь мысль, что все должно было быть не так.
Будто издалека слышу свое имя глухим тоном жены, крики Ольги тоже.
— Все в порядке, — вяло шепчу, но чувствую, как уже в катетер поступает капельница.
Не совсем сразу осознаю, что лежу уже в койке, но отдаленно слышу.
— Если еще раз, благодаря тебе, хоть что-то произойдет, что оттянет его полное восстановление, — Марта чеканит так, как и со студентами редко позволяет себе, если только сильно зла: — Пеняй на себя, Оля. Прикрыть себя ты успеешь, не переживай, но для этого дай ему выздороветь. — слышу стук каблуков жены: — И ради Христа, избавь эту палату от своей стряпни.
— Марта Сергеевна, не стоит переживать, немного перенервничал, — а это видимо врач объясняет ей что произошло: — Сейчас немного успокоим и снова будет в сознании.
