Непримиримая одержимость - Анис Дрети

— Я позвоню в спа и скажу им прислать команду, — добавила она.

Я думала, что доступ на этот этаж запрещен всем.

Оказалось, что только мужчинам. Я выглянула в коридор и увидела двух женщин-охранниц, которые его патрулировали.

От кого они охраняют выход?

Неужели охранницы были здесь ради меня? Вряд ли. Скорее всего, на яхте просто были ограниченные меры безопасности. Маловероятно, что они поставили бы охрану из-за того, что я скрываюсь от предполагаемого маньяка.

Тем временем Амели уже впустила целую армию бьюти-специалистов: миниатюрную девушку – мастера по маникюру, парикмахера-стилиста с фиолетовыми волосами и косметолога.

Косметолог подвела меня к ванне, чтобы обернуть водорослями, и Амели настояла на помощи из-за моей травмированной лодыжки. Парикмахер-стилист последовала за нами, поскольку предпочла вымыть мне голову шампунем прямо в ванне. Мастер по маникюру руководствовалась аналогичной логикой.

Амели устроилась в кресле рядом с ванной.

— Это будет так весело, — жизнерадостно заметила она.

Когда косметолог попросила снять больничную рубашку, я неловко потянула за завязки.

— Конечно, — выдавила я слабо, мой взгляд нервно метнулся, потому что я знала, что будет дальше.

Загнанная в угол, у меня не было выбора, кроме как снять рубашку. Я увидела шок в глазах всех присутствующих, когда они заметили грубые шрамы, покрывающие мою талию. Им не стоило это видеть. Я должна была избавить их от этого зрелища.

— О… — выдохнула косметолог, поспешно отводя взгляд. Отвращение на миг исказило её лицо, когда она увидела шрамы, но строгий взгляд Амели мгновенно заставил её взять себя в руки и сделать вид, будто ничего не случилось.

— Как насчет огуречной воды в дополнение к нашему спа-дню? — весело предложила Амели, стараясь разрядить обстановку.

Я почувствовала, как мои щеки пылают от стыда, и мне захотелось нырнуть в пену и исчезнуть. Но приходилось быть крайне осторожной, чтобы повязки на руках, шее и груди не коснулись воды. К счастью, Амели сняла бинты с моих ног, чтобы я могла намочить лодыжки.

Все остальные занялись своими задачами.

— Какие красивые волосы, — проворковала парикмахер, перебирая мои пряди. Её сильный акцент звучал смутно знакомо, хотя я не могла определить, откуда. Пока она мыла мои волосы, я погружалась в ванну всё глубже, наслаждаясь горячей водой. Богатые даже не представляют, как им повезло. Возможность принять ванну была роскошью.

Амели вернулась с огуречной водой и стопкой глянцевых журналов. Она снова устроилась в своем кресле, и почему-то присутствие трех человек, наблюдающих за тем, как взрослая женщина принимает ванну, стало восприниматься как нечто нормальное.

Я мало что знала о своей прошлой жизни, но у меня было смутное ощущение, что я была сдержанным человеком. И все же сегодня я оказалась в центре внимания и, к своему удивлению, почувствовала, что наслаждаюсь процессом. Они меня баловали, и одинокая бездомная девушка во мне жаждала этой заботы.

Команда специалистов – Мария, Ин и Лиза – провели большую часть дня, приводя в порядок мое тело, пока Амели формировала из меня женщину двадцать первого века. Она познакомила меня с различными технологиями, объяснила основные отсылки к поп-культуре и включала корейские дорамы и музыкальные клипы на телевизоре в ванной. Девичник также включал в себя сплетни о коллегах и друзьях.

Девушки обсуждали зарождающиеся романы между членами экипажа, перебирали слухи о нынешних парах и строили прогнозы о будущих разрывах и связях. Они говорили и о других пассажирах. На борту была большая компания, отмечавшая девичник. Несколько женщин были одиноки, и на сегодняшнем пьяном бранче они смело признались, что положили глаз на главный приз – доктора Максвелла.

Казалось, слишком много женщин хотели его. Конкуренция была жестокой, так что у меня не было ни шанса. Малое утешение было в том, что другие женщины тоже сомневались в своих шансах. По словам девушек, никто не знал точно, где проходят его границы, но инициировать физический контакт было запрещено.

Амели отчитала девушек за сплетни о боссе и перевела разговор в новое русло – секс. Остальные трое поначалу неохотно поддерживали разговор, но в конце концов начали обмениваться историями о самых отвязных сексуальных приключениях.

Я попыталась вспомнить собственные сексуальные похождения, но не смогла уловить некоторые их намеки. Они говорили о том, где занимались сексом, опуская пикантные детали. Базовая терминология была понятна, но сам процесс оставался загадкой. Мне нужно было секс-просвещение – наглядная демонстрация или подробный разбор.

Разговор стих, когда они обменялись историями о потере девственности, и Лиза заявила, что теперь моя очередь делиться. Казалось, только Амели была в курсе моей потери памяти.

Я не знала, была ли я девственницей. К черту это, я даже не знала, что такое девственница. Я подумала спросить их, но поняла, что слишком глубоко зашла. Я бы выглядела идиоткой, которая все это время кивала, делая вид, что понимает их рассказы.

К счастью, Амели пришла на помощь и сказала, что мне больше нельзя оставаться в джакузи. Приказ доктора.

Косметолог надела на меня пушистый белый спа-халат и проводила обратно в комнату.

Тем временем команда по уборке закончила заправлять кровать и безмолвно поменялась с нами местами, чтобы прибраться в ванной. Персонал действовал так тихо, что я даже не заметила, как они вычищали комнату, пока косметолог делала то же самое со мной. Она потянула за ручку и выдвинула стол, встроенный в стену для экономии пространства. Это была одна из тех смотровых кушеток, что бывают в кабинетах врачей. Косметолог велела мне забраться на нее для депиляции подмышек и ног. Сеанс красоты завершился процедурой под названием «бразильская депиляция». К тому времени, как я поняла, что она собирается делать, отступать было уже слишком поздно.

Кто бы мог подумать, что красота может быть болезненной и требует такого вмешательства?

Амели пролистывала свежий журнал, пока парикмахер завершала укладку моих волос.

— О, смотри! — воскликнула она, показывая на разворот. «Доктор Максвелл снова попал в Time.

Я взглянула на фотографию, и у меня перехватило дыхание. Под ней была подпись: Доктор Каледон Максвелл, Университет Нью-Тех.

Фотография была похожа на те, что он показывал мне раньше, хотя на этой не было повисшей на нем спутницы. На тех, что доктор мне показывал, в каждой он был с новой ослепительной женщиной. Мысль об этом заставила что-то внутри меня сжаться. Хотя на последних снимках он был один, что слабо утешало.

Я не могла сосредоточиться на том, что это означало – мешало головокружение от паров, исходящих от моих волос. Когда я села за туалетный столик, я вдруг узнала этот резкий запах.

— У меня мелирование. — Я уставилась в зеркало. На моих темных локонах появились более светлые, мерцающие пряди. Сильный запах оказался химикатами от краски для волос.

— Тебе не нравится? — спросила парикмахер, её лицо исказилось от беспокойства. С самого начала было ясно, что английский не её родной язык. Она с трудом говорила на нём, когда делилась своими историями. Мелирование появилось где-то между увлекательными сплетнями и нашим общением, полным недопонимания.

В этом не было её вины, ведь я тоже не уделяла происходящему должного внимания. К тому же, результат мне даже нравился. Я выглядела лучше, чем вчера. Неузнаваемо. Витаминная пилинг-маска удалила грязь и освежила лицо. Ногти были аккуратными, покрытыми свежим слоем светло-голубого лака. Обертывание водорослями сделало мою кожу мягкой, как у младенца.

Я покачала головой, желая избавить бедную девушку от смущения.

— Нет, нет. Мне нравится, — бодро сказала я.

Несмотря на мои заверения, она опустила голову.

— Дальше я сама, — Амели взяла щетку из её неуверенных рук и выпроводила всех из комнаты. Она укладывала и переукладывала мои волосы, подчеркивая черты лица увлажняющим кремом, кремом для области вокруг глаз и бальзамом для губ. В том, как Амели хлопотала надо мной, было чувство дежавю, словно мы проделывали это много раз, хотя я познакомилась с ней менее суток назад. Это успокоило меня настолько, что я смогла привыкнуть к новой прическе, даже несмотря на то, что выглядела как совершенно другой человек.