Альтер Эго (СИ) - "Villa Orient"

— Я не знаю точно, но я готова попробовать.

— Это уже что-то. Я хочу, чтобы мы попробовали. Ты же помнишь, что в остальное время я просто автомеханик. Не слишком хорошая партия для хорошей девушки, а плохой мне не нужно. Ты мне нужна. И я сделаю всё, чтобы ты была рядом, если ты, конечно, этого хочешь.

— Хочу.

Я сама не ожидала, что отвечу так просто и быстро. Впервые в жизни я, наверное, ответила, не подумав, но это самое правильное слово.

— Тогда оставайся на ночь.

— Сегодня?

— Всегда.

Я рассмеялась:

— Такого предложения мне ещё не делали. Я падаю всё ниже и ниже. Сколько мы с тобой знакомы? Пару недель?

— Все самые интересные истории идут не по плану.

— Где-то я это уже слышала. Так уж не по плану? Один из нас всё-таки знал, на что шёл.

— Только вначале. Знаешь, я не хочу терять время. С тобой мне дорого каждое мгновение. Мне жаль, что я не знал тебя раньше. Ты хорошая, нежная, мягкая.

Одна моя личность, да, она именно такая, но он не знает вторую. Я могу долго её скрывать. Она может и вовсе не появится. Мой бывший муж видел её всего лишь раз, и этот раз стоил ему очень дорого. Когда она появляется, то я не могу её контролировать. И никто не может. Она совершает жуткие вещи, жестокие. Люди думают, что только они могут так поступать со мной, и мне нечем ответить. А когда они видят меня другую, то это им нечего мне ответить. Я очень хочу, чтобы это никогда не коснулось Сергея.

— Я верю, что человек может любить сильно всего один или два раза в жизни. Всё остальное — иллюзия, обман. Чувства выгорают и уже никогда не возвращаются с новой силой. «Сердце деревенеет», — он говорил это с таким надрывом, что не верить и не понимать его нельзя.

— Ты уже кого-то любил?

— Да, я же рассказывал тебе про свою первую любовь. Я любил её долго: всю школу, а потом мечтал, как закончу техникум, начну работать, открою свой автосервис, сделаю ей предложение. Я же за ней и поехал в Москву. Она уехала учиться. Но с работой у меня сразу не выгорело, с деньгами напряжёнка, нужно было на что-то жить, не что, чтобы звать девушку замуж. Я начал танцевать по ночам и выходным. Ходил на все прослушивания. Иногда напоминал ей о себе, ждал её как раньше у университета, а она на меня даже внимания не обращала. Как-то набрался смелости, нагло подошёл и пригласил её в кафе. Она согласилась, а потом оказалось, что её просто ностальгия замучила, хотела пообщаться с кем-то из родного города, из прошлого. А ещё ей нравилось, что я за ней как собачонка бегал. Да и лестно было, что накаченный парень за ней по пятам ходит, а она даже внимания на меня не обращает. А потом она на пятом курсе вышла замуж за москвича, совершенно неожиданно для меня. Теперь живёт в Алтуфьево, родила подряд троих детей. Может быть, даже счастлива. А я вот только недавно перегорел.

— Больно?

— Пусто. Как ты и говорила. Любовь наполняет и согревает. А когда она проходит, тем более, такая сильная, то сразу становится пусто и одиноко. А потом я встретил тебя. И чувства вспыхнули сами с новой силой. Раньше у меня такого не было. После неё я ни к кому чувств не испытывал. И поэтому я верю, что пустоту в сердце можно заполнить. Я заполню твою, попытаюсь, как минимум.

— Я на неё похожа?

— Нет, ты совсем другая.

— Ты же многих женщин знаешь. Разве не было похожей на неё, и у тебя не возникало чувств?

— Нет, я не могу сказать, что она такая уж уникальная, гораздо меньше, чем ты, но мы же не выбираем, кого любить. Просто похожего человека недостаточно. И потом, ты особенная, необыкновенная, как красивый цветок — нежный, недосягаемый, закрытый, но чувственный и эмоциональный, когда раскрываешься.

— Мне кажется, цветы так не описывают.

— Я так описываю.

Я уже предчувствовала его повороты. Я подскочила, чтобы не дать ему начать действовать, иначе я терялась и уже точно всё шло не по плану, по крайней мере, не по моему.

— Мне уже пора. Завтра на работу.

Но он меня перехватил:

— Тебе не нужно оправдание, чтобы остаться сегодня, завтра, когда захочешь. Только себя не обманывай. Почему ты сейчас бежишь? Боишься осуждения общества? Но его здесь нет. Здесь только мы с тобой, а я никому не скажу, какой ты бываешь влажной и горячей. Не хочу конкуренции. Не хочу, чтобы кто-то ещё знал.

Он бывает очень убедительным, особенно для меня. Особенно, когда его руки перехватывают меня за талию и ползут вверх.

— Слышишь, как бьётся твоё сердце? Быстрее и быстрее?

Пока его руки добираются до груди, но снова ползут вниз, дразня.

— Чувствуешь, как кровь быстрее побежала по венам?

Он стоит совсем близко, а мне некуда отступать, позади меня злополучная столешница, на которой он меня уже брал. Его горячее дыхание сверху обжигает лицо. Я краснею и начинаю гореть, а волна жара спускается туда, где его руки, и расползается по всему телу.

— Ты краснеешь и дрожишь.

Он старательно обходит мою грудь по кругу и гладит крупными ладонями шею, а большими пальцами щёки. Я закрываю глаза с лёгким вздохом и приоткрываю губы, и он наконец меня целует, но слишком быстро и неглубоко.

— И хочешь меня. Признайся, что тебе нравится всё, что я с тобой делаю.

И я выдыхаю:

— Да, — лишь бы только он продолжил и не останавливался.

Он — манипулятор со стажем и опытом, а я теряю рядом с ним контроль. Я отбрасываю все сомнения и забываю о приличиях. Я, которая задумывается над каждым словом, складывая их в стройные предложения. Я, которая стороной обходила мужчин по увеличенному радиусу целых долгих три года. И вот я таю от его мягких прикосновений, теряюсь, путаюсь в мыслях, становлюсь поистине слабой и не владею собой.

Он плавно перемещает руки мне за спину, проходится вдоль позвоночника, оглаживает поясницу, потом снова поднимается выше по шее сзади до самого затылка и натягивает волосы, так что я запрокидываю голову и только теперь целует влажно и глубоко.

— Сегодня я хочу завязать тебе глаза.

Он не даёт мне подумать и достаёт откуда-то из-под стола шёлковую ленту. И только потом спрашивает:

— Ты же не возражаешь?

Я не знаю, стоит ли мне возражать, поэтому перевожу взгляд с ленты на его лицо и обратно, чтобы понять, но ничего не понимаю. И он пытается меня убедить, нашёптывая:

— Обещаю, что не буду делать ничего из того, что тебе не понравится.

И я смелею настолько, что прошу его:

— А можешь, как в первый раз? Я хочу, как тогда.

— Я могу лучше.

Я не верю, что может быть что-то лучше:

— Лучше?

— Да, сквирт — это хорошо, он даёт быстрое и полное удовольствие, но опустошает. Тогда тебе нужно было так, чтобы перезагрузиться.

— Что ты чувствовал в первый раз?

— Сначала страх, что ты не придёшь. Потом страх, что ты уйдёшь. Твой страх тоже чувствовал. Ты была очень напугана. Но очень скоро я понял, что ты не уйдёшь, не сможешь, даже если захочешь. Ты как мотылёк, который бьётся о фонарь ночью, но не улетает и погибает там. Я читал, что мотыльки оценивают расстояние по свету. Миллионы лет эволюции научили их ориентироваться ночью по свету Луны и Млечного Пути, но этот свет статичен. А потом люди стали использовать искусственный свет, и мотыльки стали терять ориентацию. Они летят от одного фонаря к другому, настройки сбиваются, и они гибнут.

— У меня никогда не было статичного ориентира.

— А ещё я сразу понял, что ты очень уязвима. Тебя легко ранить, поэтому ты всегда в защите. Это и плохо, и хорошо. Потому что твоя уязвимость даёт тебе дар тонко чувствовать. Мне нужно было расслабить твоё тело, чтобы мы пошли дальше. Но сейчас… Можно получить другое удовольствие, которое наполняет.

— Тогда можно без презерватива.

Он смотрит на меня внимательно и проникновенно:

— Ты уверена?

Я не знаю, что он обо мне думает, но я взрослая женщина, вполне могу самостоятельно принимать противозачаточные таблетки. Но даже если и нет, то он явно не боится моей беременности. Правда, редкие мужчины боятся, просто потом не считают себя за это ответственными, но тут ему нечего опасаться. А может быть, это просто легкомыслие, а не доверие. Я не спрашивала у него справку. Хотя, наверное, нужно было, но уже поздно. Я опять сказала, не подумав.