Альтер Эго (СИ) - "Villa Orient"

— Да.

Я не могу пока объяснить и рассказать ему всё, но он больше ничего не спрашивает. Ему просто достаточно моего согласия.

Он накладывает ленту на мои глаза и завязывает её на затылке. На глаза опускается тьма, которая окутывает всё тело и заставляет покрываться мурашками от неизвестности и порочности того, что будет дальше. Ведь глаза закрывают лишь на неприличные вещи.

Он меня целует, одновременно расстёгивая молнию на платье и стягивая его вниз. Его руки гладят тело, возвращаются на спину, и он снимает бельё сначала сверху, затем снизу. Он подхватывает меня на руки и куда-то несёт, я окончательно теряюсь в пространстве, как мотылёк. Он — мой фонарь. И мне никуда от него не деться. Я видела его гостиную и ванную комнату, но ещё не была в его спальне. Но сейчас я ничего не вижу, только чувствую и слышу.

Он куда-то опускает меня. Я ёрзаю, чувствуя холодящее кожу покрытие, и это не похоже на кровать, поверхность изогнутая и, кажется, кожаная.

— Тшшшш, не двигайся.

Он передвигает моё тело и усаживает меня, и я стараюсь не двигаться, лишь опираясь на руки. Он снова меня целует, гладит от шеи до груди, оттягивая соски, и я тянусь за его движением с лёгким вздохом, но он резко убирает руки и отходит. Я не знаю, где он, не чувствую тепла его тела, просто знаю, что он где-то рядом. С закрытыми глазами я застываю и просто жду, когда он вернётся. Ощущения становятся ещё острее.

Он появляется откуда-то сзади и опять гладит грудь и захватывает соски, а потом ведёт руку вниз, проводит широкой ладонью по промежности, сминая влажные складочки и проникает пальцем внутрь. Я выгибаюсь, чтобы он касался клитора, и он растирает горошину, и резко убирает руку, опять слишком недолго. Я выгибаюсь сильнее и подаюсь вперёд со стоном, но он перехватывает меня за шею.

Я чувствую, что он теперь нависает сверху. Он слегка фиксирует моё тело за шею, и я чувствую мягкую плоть рядом со своими губами. Я понимаю, что это головка его члена, и облизываю губы, вспоминая его немалые размеры. Он не торопится и даёт мне время на размышления. Но возбуждение и предвкушение берёт своё, я сама приоткрываю рот. Он понимает, что я готова, и вставляет член. Он и правда большой и толстый, и даже его головка занимает значительное место у меня во рту, но именно это и возбуждает.

Я открываю рот шире, и он скользит чуть дальше. Руки у меня свободны, и я беру его за основание, чтобы понять, как глубоко он войдёт, и поласкать его пальцами. Он мягко и неторопливо скользит вперёд и назад. Я добавляю язык, стараясь выписывать узоры на уздечке. Он чуть ускоряется, я начинаю задыхаться, но именно в этот момент он резко меня отпускает и отстраняется. Я судорожно хватаю ртом воздух и понимаю, что хочу ещё. Мне его мало. Он всё ещё придерживает меня за шею и целует в губы, поглубже проталкивая язык. Мы целуемся долго и страстно. А потом он снова исчезает.

Я выдаю целый недовольный стон. Но совсем скоро чувствую, как его тело опускается на меня, и теперь его голова у меня между ног, а его язык внутри меня, посасывает и ласкает. Я опять выгибаюсь, но в этот момент он проталкивает член мне в рот, и я понимаю, что это та пресловутая поза «69», которую я только в порнофильмах видела. Но думать уже некогда, я испытываю очень острые ощущения между ног от его языка, и сама начинаю сосать его член в приступе чистых инстинктов. Я никогда не думала, что буду делать нечто подобное неистово, с упоением, но прямо сейчас я сама себя удивляю.

Я уже почти на краю от того, что он со мной творит. Но он не доводит меня до конца, останавливаясь в миллиметре от взрыва, и снова отстраняется. Мой стон срывается почти на крик, но я уже ничего не могу с собой поделать, не могу себя контролировать. Есть женщины, и их довольно много, которые считают, что удовольствие для женщины от проникающего секса очень преувеличено, но я бы сейчас что угодно отдала за его член внутри себя, причём уже не важно, где. Я почти уверена, что могу кончить от минета.

И он даёт мне то, чего я хочу. Он опускается на меня и входит в меня плавно, но настойчиво и до самого конца с оттяжкой. Я выгибаюсь ему навстречу, но он не опускается на меня всем телом и придерживает за шею. Он двигается размеренно, но крепко, а я почти не могу двигаться, но именно это и продлевает удовольствие и делает его острее. В итоге я кончаю совсем скоро, задыхаясь и крича, чувствуя, что он в этот момент тоже очень глубоко во мне и тоже пульсирует, выпуская струю внутрь меня. Он целует меня глубоко и нежно. И снимает повязку с моих глаз. Я сначала всё равно почти ничего не вижу, кроме пелены и ярких пятен, но потом мы смотрим в глаза друг другу, и не можем оторваться. Время остановилось, а мысли вихрем пронеслись в голове. Я первая отвожу глаза, потому что тону окончательно и знаю, что потяну его за собой.

Глава 19

Несчастный будильник

Я слышу звук будильника, но откуда-то издалека, и меня это пугает. Я всегда встаю по будильнику сразу же, не переставляю время, не лежу, и телефон всегда у меня под рукой, но не сейчас. Я резко вскакиваю, понимая, что я не дома. Телефон звонит в сумке, которую я оставила где-то в комнате. Я подскакиваю совершенно голая, вспоминая, что мы полночи не могли оторваться друг от друга. После секса на кожаном кресле с завязанными глазами я приняла душ, а потом мы ещё пару часов горели в объятиях друг друга и так и уснули.

Я нашла сумку и выключила будильник. И почти впервые в жизни поняла, что хочу остаться дома. Я вернулась в спальню. Серёжа привстал на локтях, лохматый и прекрасный:

— Сколько сейчас?

— Восемь.

— Для меня это слишком рано. Ты всегда так встаёшь?

— Да. Тебе тоже придётся ко мне привыкнуть. Я тот самый офисный планктон на пятидневке.

Я залезла на кровать и поцеловала его. Он обнял меня, и я оказалась сверху, в опасной близости от того, чтобы опоздать. Я мягко отталкиваюсь от его груди, но теперь сижу на нём, обхватывая его бёдра и явно чувствуя его крепкий стояк под простынёй, а его руки по-хозяйски гладят мою грудь, и соски напрягаются.

— Серёжа, у меня сегодня сокращённый день, и я буду рано вечером.

— Вечером я работаю. И тебе тоже придётся к этому привыкнуть.

Об этом я не подумала. Точнее, думала, но без конкретики. Наши графики не совпадают. Я пока не решила, проблема ли это. Но, зная себя, уверена, что это так. Сегодня пятница. И когда весь офисный планктон пребывает в сладостном ожидании свободы от работы, то для творческих людей, которые обеспечивают наш досуг, вечер пятницы — начало самых жарких рабочих суток, когда ночь плавно переходит в день и обратно до понедельника.

— Я могу подождать тебя здесь.

— Я буду рано утром в субботу. Ты справишься здесь одна?

— Да, — я отвечаю бодро, но внутри я не так уверена в себе, — я заеду домой и возьму немного вещей.

— Возьми много вещей и переезжай насовсем.

— А может быть, ты ко мне?

— Может быть.

И он наконец меня отпускает. А я не хочу уходить. Он это знает, но он также оставляет решение за мной. А я слишком правильная, чтобы остаться и опоздать, зная, что я растрёпанная, и мне понадобится больше времени, чем обычно, чтобы привести себя в порядок.

Почему нельзя просто перешагнуть условности? Общество накладывает на людей столько ограничений, когда приходится скрывать, врать, недоговаривать. Я бы хотела честно позвонить начальнику и сказать, что я встретила классного мужчину и у нас был потрясающий секс, а теперь я хочу остаться с ним и пропустить сегодня работу. Но это всё не уважительные причины. Нельзя просто так взять и рассказать всем о своей личной жизни, ибо обязанности и осуждение повсюду. Я просто винтик в системе, и никому нет дела до моих чувств.

Но на самом деле, всё оказывается не так уж плохо. Волосы причесать несложно, а кожа просто сияет сама собой. Косметики нет, ну и не надо. Платье почти не помялось. Люди на работе, конечно, заметят, что я два дня подряд ношу одно и то же, может быть, даже поползут слухи. Мужичины, например, могут носить один и тот же костюм целую неделю, меняя только рубашки, но для женщин другие правила. И все сразу поймут, когда я приду в тот же самом платье.