Дочь майора Никитича (СИ) - Липницкая Ольга

– В смы-ы-сле?! – не выдержал молодой боец, выпучив глаза из-под маски.

– Мужики, в отделении разберемся! – властно и спокойно парировал Никитич, шагнув вперед и оградив спиной свою маленькую, шумную, безумно счастливую вселенную от излишних формальностей.

Его взгляд, встретившись с взглядом командира, говорил яснее любых слов: «Позже. Сейчас дайте ей это».

И они поехали в участок. Совершенно сияющая Марийка, утопающая в море детей. Трое младенцев у нее на руках, трое старших пацанов, которые уже вовсю расспрашивали СОБРовцев про «эту штуку с прицелом», и доченька Расковых, недоуменно посматривающая на этот шумный табор.

Это было не шествие задержанных или потерпевших. Это был триумф. Триумф материнства, упрямства и любви, которая оказалась сильнее любой преступной схемы.

.

А белый “фольксваген” медленно и спокойно парковался у дома номер тридцать семь по улице Большая Набережная. Спальный район недалеко от реки жил своей обычной размеренной жизнью – шумели дети, ворчали старики, лаяли собаки, идущие на прогулку в парк.

– Чего так долго?! Заказчик уже нервничает! – проворчала дородная женщина в дорогом плаще и с силой рванула вбок дверь микроавтобуса.

Рванула и замерла, уставившись на прицел автомата.

– Медленно, аккуратно берете люльку, – скомандовал ей сидящий внутри майор спецназа. – Какую подать?

– Черную, – прохрипела женщина.

Ей протянули дешевенькое черное автокресло с закрепленной внутри куклой.

– А теперь нам нужен факт передачи ребенка и получения денег, – почти ласково произнес мужчина, не опуская автомата.

Дородная женщина мелко задрожала, но покорно взяла автолюльку и шагнула в сторону. Из микроавтобуса следом за ней выскочил щупленький мужичок в гражданской одежде. И только цепкий взгляд, ну и излишне свободная куртка могли навести на подозрения.

Могли, но не навели.

.

– Так, – откашлялся следователь, созерцая невероятную картину в своем кабинете. – Стоп! Положи на место! Это нельзя трогать! Это хрупко! Опасно! Стоп!

– Мальчики! – рявкнул Никитич.

И его выводок тут же выстроился по алфавиту.

По росту было бессмысленно. Одинаковые.

Следователь с благоговением посмотрел на майора, еще раз прочистил горло.

– С этим младенцем у кого тест брать будем? – спросил аккуратно.

– У кого угодно, – спокойно отозвалась Марийка. – Этот ребенок наш.

На лице Никитича не дрогнул ни один мускул. Он лишь с нежностью и тревогой посматривал на мальчонку в Марийкиных руках.

Прямо сейчас его осматривал специально вызванный для этого педиатр.

– С детьми все в порядке, – кивнула женщина-врач. – Рефлексы в норме, температура, пульс… Животики им пучит слегка, – вздохнула она. – Чем зря после маминого молочка накормили.

– Исправим! – гордо вскинула подбородок Марийка, прижимая к себе сына.

И дочь.

И еще одну крохотную, как выяснилось, девочку.

Светленькая, меленькая, сероглазая мышка была заметно меньше богатыря Соколовских.

И ни у кого из задержанных не было ни малейших сведений о том, чья она.

– Ну, детям все равно надо бы после такого сдать кровь и мочу, – улыбнулась врач. – Но в целом, – ее голос задрожал, в уголках глаз выступили слезы, – вам сказочно повезло!

Марийка всхлипнула, улыбнулась и… уткнулась носом в макушки младенцев, довольно сопящих у нее на руках. Всех трех.

.

– Отдел по борьбе с организованной преступностью, всем оставаться на своих местах!

Никому не нужная люлька отлетела в сторону, толстая женщина в дорогом плаще и не пыталась убежать. Тонко взвизгнула густо накрашенная дама, пытавшаяся ребенка купить. Что-то попытался сказать, но не успел, крепкий мужчина.

Все улеглись лицом в пол.

– Вы имеете право… – начал зачитывать майор, цепким взглядом контролируя работу бойцов.

.

Захваченных преступников доставили в отделение. Следователям и прокурорам предстояла большая работа. Сеть детоторговцев схватили не всю, но, кажется, обезглавили.

Та самая толстая дама равнодушно смотрела на фотографии детей…

– Ну в детдом бы их сдали. Что им там лучше было бы? – устало, но с вызовом в голосе отвечала следователям она. – Вы там были? В детдоме? – скривилась она. – А я была!

Как выяснилось, когда-то эта дама работала заведующей в одном из региональных интернатов. До того, как их расформировали. И она, как никто, знала, сколько готовы страждущие заплатить за здорового, а в идеале маленького ребенка.

Сначала она скупала ненужных детей у бедных, никем не защищенных девчонок.

А потом… Потом пошла дальше. Потом она стала платить за то, чтобы ребенка родили под заказ…

– Какая разница, кто ее мать, – усмехалась она, глядя на сероглазую девчушку, которую достали из “фольксвагена” с сыном Соколовских. – Своей матери она не нужна. Никому, кроме покупателей, не нужна, – произнесла высокомерно и очень довольно.

Следователи переглянулись.

– В дом малютки оформлять придется, – вздохнул один из них, когда задержанную увели.

Марийка поежилась, испуганно оглянулась, и… прижала ребенка к себе покрепче.

– Марий, – аккуратно окликнул ее Никитич.

Та лишь плотно сжала губы.

– Ну она же даже на вас не похожа! – тихо пробормотал стоявший тут же Евген.

И получил такой яростный взгляд в ответ, что аж крякнул и предпочел выйти из кабинета.

Никитич зажмурился, потряс головой.

– Ща, мужики… Подождите… Был тут у нас один знакомый прокурор…

А стоявший в коридоре Евген тихо пробормотал, обращаясь к жене:

– Сказали же, размножаются почкованием.

.

Эпилог

– Женя, не тяни это в рот! Женя, брось! Женя, стой!

Кажется, Марийка и сама уже была не рада, что обоих темненьких детей назвала Женечками.

Но исправлять ситуацию как-то никому в голову не пришло.

– Евгения? – хитро прищурившись, поманил чернявенькую кроху Никитич. – Иди сюда, проказница!

Хохочущая малышка, с чуть раскосыми глазами, довольно поползла к отцу. Она знала, что ей там светил как минимум «вертолет», а может, чего и поприятнее!

– Готовы? – подхватив малышку, спросил жену майор.

– Да, почти, – она устало села на стул, подтянула на колени темноволосого мальчонку, поправила на нем красивый песочник.

– У вас сегодня, дети, важный день! – приобнял свою жену и детей одновременно Никитич.

– Все! Собрала! – довольно выдохнула Марийка.

– Ну? А третья где? – оглянулся Андрей.

– Да Златка давно готова! Золото, а не ребенок, – хихикнула Марийка и посмотрела в сторону спокойно сидящей в гамачке блондиночки.

Та безмятежно рассматривала что-то в руках старших братьев и сосала кулачок. Зубы у нее резались. Но даже это ей не мешало быть всеобщей любимицей Золоткой.

– Ну! Пойдемте, – с какой-то странной торжественностью произнес майор.

Подхватил на руки девчонок, оглянулся, пересчитав мальчишек…

В деревенской церквушке, той самой, которая стояла на краю поля и которую восстанавливали всем селом, пахло свечами и ладаном. Осеннее солнце неуверенно проглядывало сквозь витражи, освещая разноцветными бликами расписной потолок, мозаичный пол, рукописные иконы и спокойные, благостные лица односельчан.

Соколовские были в первом ряду. Всей семьей.

Лешка рассеянно разглядывал отблики на позолоченных окладах, а Мишка с Сашкой о чем-то увлеченно шептались.

– Я те говорю – суп! – настаивал один из братьев.

– Да не, не похоже! Компот! – шипел другой.

А к куполу тем временем неслось глубокое стройное пение крестильных молитв…

– …да знаменуется свет лица твоего на рабе твоей Евгении…

И темноволосая малышка, опущенная в воду, вдруг не заплакала, как большинство младенцев, а довольно засмеялась, дергая ножками.

– Ох, вот точно ее имя! – улыбнулся батюшка, отойдя от канона.

А Марийка всхлипнула и уткнулась в плечо мужа.