Никитич не всхлипывал. Но по щекам его текли медленные, спокойные слезы.
– Раб божий Евгений…
Мальчонку тоже омыли, остригли прядку, бросили в чан.
– Я же говорил – суп! – довольно просипел Мишка.
– Раба божья Злата, – капельки воды упали на чело крохотной блондиночки, и вдруг именно в этот момент сквозь тучи прорвалось яркое солнце, вспышкой осветив алтарь, окрасив все в цвета волос этой крохотной девочки.
– Поздравляем! – загудела толпа.
Лена Чибис обняла Марийку. Колька подошел и крепко пожал руку не стесняющемуся своих слез Никитичу. Юрка Чибис похлопал его по плечу, обнял, Серега, внук деда Вити, добродушно улыбнулся, кивнул.
Все были здесь. Родные, любимые. Друзья, семья, соседи… Свои.
Самое главное.
Все были свои. Вместе. И в горе, и в радости.
И…
– Ну а теперь, – сразу после обряда прокричал Чибис, – отмечать? Поляна накрыта!
И все деревенские дружной гурьбой вывалились на поляну!
На самую настоящую поляну! На ту, где плясали на Масленицу и на Рождество. А теперь вот еще и на именины новых Соколовских.
– Шеф, – утащив пирожок, толкнул Никитича в бок Евген. – Ну теперь-то все? План по девочкам выполнен?
– А чего ты его спрашиваешь? – хитро посмотрев на мужа, усмехнулась Марийка. – Ты меня спрашивай!
И, кокетливо поведя бедром, удалилась в толпу! А майор аж покраснел, провожая жену голодным взглядом!
– Ща, погодь! – хлопнул он Евгена по плечу и рванул следом за Марийкой.
А Расков, увидев это, лишь поперхнулся!
Долго, конечно, не кашлял! Ему тут же принесли что-то теплое в непрозрачном стакане!
Он отхлебнул, нашел глазами Дашу, подмигнул ей…
И ушел вслед за женой почти с тем же видом, что и майор!
Сегодня в деревне был праздник!
