Мистер Октябрь (ЛП) - Гудин Николь С.

Я хихикаю. Это похоже на Джоша, которого я хорошо знаю.

— Подожди, почему мы идем в этот дешевый магазин? — она кривит лицо от отвращения.

Классическая Эйвери: один день, как богатая сучка с кредиткой Мэйсона, и она превращается в законченного сноба.

— Мне нужны шорты подлиннее.

Она отпускает мою руку и оценивает меня с ног до головы.

— А что не так с теми шортами, которые у тебя есть?

— Мэйсон повел себя как альфа-самец и сказал, что не хочет, чтобы другие парни видели меня в таких крошечных шортах. — Я чувствую, что мои щеки снова пылают.

Она бросает на меня взгляд, который говорит «я же тебе говорила».

— Я не нравлюсь ему в этом смысле! — настаиваю я, уже зная, к чему это приведет. — Все дело во внешности.

— Мммм, конечно, — говорит она. — Пойдем, девочка, мы купим новые шорты, но я могу сказать тебе одно: они станут только короче.

Я издаю стон, следуя за ней, Эрик идет прямо позади меня.

Я должна была догадаться, что лучше ничего не рассказывать Эйвери.

ГЛАВА 15

Мэйсон

Я нажимаю кнопку «play» на звуковой панели и откидываюсь на спинку стула, слушая, как созданная ею музыка плывет по воздуху вокруг меня.

Это хорошо, это действительно чертовски хорошо.

У нее есть чутье, это точно.

Я бьюсь над этой песней, над мелодией, несколько дней. Может показаться, что это не так уж и много, но обычно, когда приходит вдохновение, все записано и доведено до идеала в течение двадцати четырех часов, и на следующий день я уже отдаю Чаку демку.

Но эта песня… эта песня никак не хотела складываться у меня в голове. До тех пор, пока я не услышал, что она сделала, и не увидел, как она это делала.

Я прикрываю глаза и закрываю лицо руками.

Теперь все это крутится в моей голове как сингл, который станет следующим хитом.

Не знаю, что я чувствую по этому поводу. С одной стороны, это первая вещь, которую я написал с тех пор, как вышел из реабилитационного центра, и я чертовски рад, что все еще могу писать, но с другой стороны, вдохновение пришло в два часа ночи, когда Билли свернулась калачиком у меня под боком, одетая лишь в одну из моих рубашек, а это не может означать ничего хорошего.

Я уже несколько дней пытаюсь отговорить себя от текста, от атмосферы, но ничего не выходит. Слова написаны, нравится мне это или нет, и это баллада... чертова песня о любви.

Я не пишу песен о любви, меня не любят, и я не люблю. Все очень просто.

Но эта песня, блядь... она сбивает меня с толку.

Я не люблю Билли, даже не уверен, что способен на такое чувство, но мой творческий мозг не получает это сообщение.

Я отбрасываю карандаш, которым яростно строчил тексты и аккорды, и раздраженно провожу рукой по волосам.

Я не знаю, что, черт возьми, со мной не так.

Сегодня утром она первым делом отправилась в универ, и с тех пор я проверяю время каждые полчаса.

Без нее здесь чертовски тихо. Я скучаю по ее шуму...

Это не похоже на то, когда приезжает Джош, и ты просто хочешь, чтобы он съебался к себе домой и дал тебе немного тишины и покоя. Когда Билли здесь, я это чувствую — и мне нравится знать, что кто-то рядом.

Я знаю, что сейчас она ходит по магазинам с Эйвери, Эрик регулярно информирует меня об этом, но мои пальцы продолжают нависать над кнопкой ответа, искушая меня написать ему и сказать, что мне нужно, чтобы она вернулась сюда кое за чем.

Закрываю глаза и откидываю голову на спинку дивана.

Я сразу же представляю ее. Ничего не могу с собой поделать; она появляется каждый раз, когда я закрываю веки, и это даже не просто образы того, как я трахаю ее, она там, на моей кухне, нервно наблюдает и ждет, когда я заговорю, или улыбается мне, когда думает, что я не обращаю на нее внимания.

Я могу представить, как она нежится на солнце возле моего бассейна, слышу, как она поет в душе, когда думает, что шум воды заглушает звук.

Блядь.

Мне нужно привести мысли в порядок, пока я не сделал что-нибудь глупое, например, проникся чувствами к этой девушке.

Моей девушке. Мой мозг поправляет меня.

Телефон звонит, и я хватаю его, видя имя Чака на экране.

— Да? — говорю я, снова беру карандаш и начинаю рисовать на полях листка.

— Просто проверяю, как дела.

Я жду несколько секунд, пока он заговорит и скажет мне то, для чего, черт возьми, мне вообще позвонил.

— Как дела с девушкой?

Я щелкаю языком.

— Билли. Ее зовут Билли. И хорошо.

— Хорошо? Это высокая оценка с твоей стороны.

— Да, все нормально, к тому же, не так уж трудно сидеть здесь и заниматься всякой херней.

Он замолкает на мгновение.

— Думаешь, она готова к завтрашнему вечеру?

Думаю ли я, что Билли сможет вести себя как безумно влюбленная подружка перед прессой? Да, думаю, что да. На самом деле, меня беспокоит тот факт, что, по-моему, ей даже не придется это играть.

— Она готова.

— Ты ее уже трахнул?

— Нет, какого хрена? — возражаю я слишком быстро, его вопрос застает меня врасплох.

Он стонет.

— Ты это сделал. Черт возьми, Мэйсон, я дал тебе всего одно указание.

Теперь моя очередь молчать.

— Говорю тебе, парень, ничем хорошим это не кончится.

— Она знает, как обстоят дела. И не против.

— Тот факт, что ты в это веришь, бесит меня больше всего.

— Оставь это, — говорю я ему решительным тоном.

— Ладно… — вздыхает он. — Но, когда все пойдет наперекосяк, не проси меня исправить это за тебя.

Я кладу трубку и бросаю телефон на сиденье рядом с собой.

Только взглянув на лист бумаги, лежащий передо мной, я понимаю, что назвал свою последнюю песню.

— Блядь, — бормочу я, глядя на слово «Сладкая», которое смотрит на меня в ответ.

Чак прав. Ни чем хорошим это не закончится.

***

Она вскрикивает, когда я выхожу из тени и поднимаю ее задницу на стол.

— Мэйсон, ты меня напугал.

Я устраиваюсь между ее ног, наблюдая, как вздымается и опускается ее грудь.

— Я получил сообщение Эйвери, — хриплю я.

Она краснеет и втягивает нижнюю губу в рот, покусывая ее, пока обдумывает свой ответ.

— Я просила ее не отправлять это, — наконец говорит она, опустив подбородок, чтобы избежать моего взгляда. Она смущена сексуальной фотографией, на которой одета в милое дерьмо, но ей не стоит этого делать, поскольку половина женщин в мире, вероятно, убили бы за то, чтобы выглядеть так же хорошо.

Я придвигаюсь к ней ближе, и она руками обвивает мою шею.

— Это было чертовски сексуально, сладкая.

Она поднимает взгляд, и ее ореховые глаза снова фокусируются на мне.

— Правда?

Рычание вырывается из глубины моего горла.

— Я сходил с ума, ожидая, когда ты вернешься домой с тех пор, как она прислала это.

Ненавижу, как это звучит: «дом» и «она» в одном предложении, как будто, так и должно быть.

Она мило улыбается.

— Ты ждал меня, Мэйсон Леннокс?

В ее тоне правильное сочетание дерзости и невинности.

— Ждал, — честно отвечаю я хоть раз в своей чертовой жизни.

— Мне это нравится.

Я уверен, что мне не нравится, но… что есть, то есть.

— Что ты собираешься делать со мной теперь, когда я пришла к тебе? — ее пальцы перебирают волосы на моем затылке, и я сопротивляюсь желанию мурлыкать, как гребаный котенок.

Я мрачно усмехаюсь.

— Ты даже представить себе не можешь.

Она подается вперед, и я чувствую, как ее ноги скрещиваются у моей задницы.

Она хочет, чтобы я нес ее, и я только рад сделать это для нее.

Мы идем, она в моих объятиях, наши глаза не отрываются друг от друга, пока я не подхожу к дивану и не опускаюсь, усаживая ее к себе на колени.