Развод. Высекая из сердца (СИ) - Петрова Анастасия Дмитриевна

— Дарин, если не уверена, не рискуй, — ее переход на “ты” меня вовсе не смущает, — Потому что самая худшая мать — эта та, которая не ждет свое чадо.

— Я понимаю, просто из-за семейных обстоятельств я не до конца могу разобраться в своих чувствах к ребенку. Мы с мужем развелись.

— Надо же, — она сердечно удивляется, — Никогда бы не подумала. У меня опыт то богатый, семьей в своей жизни много повидала, и ваша уж точно не была похожа на ту, что распадется.

— Ну всякое в жизни бывает, — пожимаю плечами, не желая вдаваться в подробности.

Клавдия Васильевна — мудрая женщина, дальше позволенного не лезет.

— Дам тебе еще неделю, хорошо? Не тяни. Понятно, что и на более поздних сроках аборт сделать можно, но в твоем случае не нужно.

— Почему?

— Я не пугаю тебя, девочка. Но есть вероятность бесплодия, это нередкий случай после аборта. Арина тебе не далась совсем легко, поэтому ты не из тех, кто рожает по десять детей. Упоминать господа не стану, но аккуратнее.

— Я вас поняла, — киваю, вставая со стула. Телефон снова оживает, раздражая перепонки.

Перехватываю из рук Клавдии Васильевны список витаминов, что уже пора принимать. Прощаюсь с ней, отвечаю на звонок, попутно вешая на плечо сумку.

— Дарина, — голос Людмилы звонок и весел: — Я так рада, что мне удалось дозвониться до вас.

— Я была у врача, не могла ответить.

— Ой, что-то серьезное?

— Нет, обычный плановый медосмотр.

— А, ну это правильно… Полезная вещь. Меня вот Ленечка тоже возил раньше в Карловы Вары на всякие осмотры, а сейчас со всей этой ситуацией… Чую, что следующая остановка — Кисловодск или Минеральный воды.

— Говорят, там вполне хорошо себе.

— Может быть, — ее треп меня утомляет, но я из вежливости продолжаю беседу.

Выхожу на улицу, снимая машину с сигнализации. Забираюсь в прохладный салон, слушая женский треп о том, как ей хорошо было чистить свои перышки в Европе.

Бросаю телефон на торпеду, даже не включая на громкую связь. Ее голос и без этого из динамиков хорошо слышен. Включаю печку и завожу машину.

Время забрать дочь с тренировки, но не сегодня… Арина все еще с гипсом, слоняется по дому на костылях и не может найти себе место. У нее много энергии, а сейчас тратить ее некуда, от того и тяжело ребенку.

У меня тоже не получается уделять ей достаточно времени из-за подготовки к Миланскому показу. А Марат… Знаю, что часто звонит Арине, но не часто приезжает. Свои дела куда важнее.

— Ой, что-то я заболталась, — усмехаюсь над репликой женщины: — Я вообще-то по делу звоню.

Понимаю, что сейчас мне нужно будет вступить в диалог и снова прикладываю телефон к уху.

— Я организую женский благотворительный вечер, Дарина. Хотела бы, чтобы вы приняли участие в нем. Каждый раз вы отказывали… Понимаю, вам неинтересно это. Но я бы хотела, чтобы вы поделились своим женским успехом с другими дамами. Ведь так важно оставаться одним целым, когда все еще правит мужской мир. Правда же?

Меня забавляет, как она пытается делать вид, что ей есть дело до женских прав и свобод. Уверена, если бы перед ней стоял выбор идти работать или остаться на попечении у мужа… ну, выбор очевиден. Я не осуждаю, никогда не стала бы.

Это выбор человека.

Просто я из другой стали.

— Людмила, я бы с радостью, — вру: — Но сейчас много работы, не уверена, что найду даже свободные полчаса.

— Дарина, — она вздыхает: — Помогите мне, — и вот из ее голоса уходит вся веселость: — Мне уже три спикера отказали. У всех какие-то дела, проблемы… А этот вечер, это единственная моя отдушина. Прошу вас.

У нее настолько разбитый голос, что я начинаю испытывать реальное сочувствие. Абсолютно не притворное. Да и не умею я притворяться.

— Людмила, у вас все хорошо?

— Нет, — быстро прилетает ответ: — Дариночка, не стану вас грузить своими заботами. Буду признательна, если вы поможете.

И ее Дариночка так по-матерински звучит, что я сдаюсь, соглашаясь.

— Ой, как хорошо, спасибо вам большое! Передавайте Марату привет. Как у него, кстати, дела? — она переводит тему.

— А разве вы не в курсе, что мы разошлись с мужем? — хочу добавить, что из-за одной юркой племяшки, но понимаю, что вины Людмилы в том, что муж оказался таким… Нет.

— Нет… Откуда ж я могла знать. Он оборвал все контакты с Леней. У них, если честно, громкий скандал разразился. Я мужа таким злым не видела никогда.

— Как это оборвал все контакты?

— Не знаю, что произошло, но Марат не желает разговаривать. Надеюсь, что у него все хорошо.

Непроизвольно, но тревога сама по себе уже орудует где-то в груди. Я ее не звала, а она пришла, заставила мое сердце стучать чаще. Чтобы между нами не происходило, но он не чужой человек. Далеко не чужой.

И я даже себе вчера ночью, впервые, смогла признаться, что скучаю, когда плакала, обнимая его подушку. Меняла постельное белье, а наволочку его так и не смогла заменить.

Фантомное присутствие мужа в нашей постели — это акт мазохизма. Но я… Мне не хватает нас иногда.

После того, как я заканчиваю разговор с Берестовой, тут же набираю Марата. Не знаю, просто спрошу, все ли у него в порядке. Услышу голос и пойму по его интонациям, как он.

Однако, неприятно удивляюсь слыша в трубке женский голос, который сообщает, что абонент недоступен.

И вот тревога уже не просто орудует внутри, а по-хозяйски вытягивает ноги и устраивается поудобнее.

Глава 27

Весь день на иголках, сама не своя.

Мало того, что доставили не ту ткань и пришлось разбираться с поставщиком, а у меня, итак, сроки горят. Еще вечер этот так не в тему, но раз уже пообещала, то сдержу слово. Речь даже не готовила, скажем, будет импровизация.

Так плюсом ко всему, абонент до которого вчера так и не дозвонилась, не появляется в сети. Тревога разрослась уже настолько, что готова искать его по всем больницам и участкам, если учитывать, что слова Берестовой правда.

Муж у нее действительно скользкий тип, только по тому нарочитому желанию быть обходительным, понимаю, что Марату может быть очень нелегко сейчас.

С другой стороны, ну разве он не решит эту проблему?

Мешает лишь то, что Берестов в свое время очень помог ему, и теперь кажется, что для моего бывшего мужа это удавка.

Стараюсь отогнать мысли, перевожу взгляд на приборную панель, опаздываю на этот светский вечер.

Одеваться в коктейльное платье длины миди пришлось прямо в ателье, а потом слезно просить прощения у дочери, что даже не успела к ней заехать.

Шумно выдыхаю, все это отвлекает от самых важных мыслей, которые я сейчас должна в первую очередь разложить по полочкам. У меня ведь всего неделя, и Марата нет…

Вижу вдалеке здание, где снят зал для мероприятия. И радуюсь, что опаздываю всего на десять минут. Не люблю, когда не готово и не спланировано. Но приходится поддаваться течению жизни и обстоятельствам.

Нда…

Паркуюсь настолько резво, что будь я сейчас на треке, мне бы аплодировали, и пулей захожу внутрь. Скидываю лёгкое пальто уже на ходу, а приятная девушка меня провожает на мероприятие, после того, как озвучиваю свою фамилию.

Гости уже стоят за высокими фуршетными столами, потягивают алкоголь. Честно говоря, и сама бы пригубила бокал сухого, но теперь это точно не для меня.

Наблюдаю организатора, которая тут же расплывается в улыбке, но это не скрывает поникших глаз. В них будто вся горечь мира.

Шарю взглядом по людям, пытаясь увидеть ту персону, о которой вспомнила только в ночи, прокручивая ту сцену в отеле.

Однако, не наблюдаю племянницу Берестовой.

— Дариночка, я так рада… — она действительно будто немного отпускает напряжение, но чует мое сердце, все совсем не в порядке.

— Добрый вечер, — оглядываю всех сдержанной улыбкой, а Берестова тем временем принимается рассказывать стоящим рядом о моих достижениях.

— Людмила, давайте, я выступлю и… в общем, у меня немного времени. — поджимаю губы, чтобы не показаться грубой.