Запретный плод (ЛП) - Ричардсон Аманда

Черт.

Черт, черт возьми.

Ее грудь вздымается и опускается, когда слова песни доносятся до нас, и то, что происходит дальше, можно описать только так: нас захлестывает песня, а люди вокруг нас прыгают вверх-вниз. Я полностью прижимаю ее к сцене, мое бедро вдавливается между ее ног, пока я не чувствую, насколько она влажная, и от этой мысли я почти теряю рассудок.

Единственное, что я могу сделать, - это ухмыльнуться, осмелившись остановить ее во время этой песни.

Но, конечно, она не останавливает.

Зрачки Зои расширяются, когда песня переходит на новый лад, и она начинает двигать бедрами, совершая небольшие круговые движения по моему бедру.

Это самое эротичное зрелище, которое я когда-либо видел за всю свою жизнь.

Музыка, атмосфера - все полностью поглощает меня.

Даже если бы я захотел остановить это, я не смог бы.

По крайней мере, технически я к ней не прикасаюсь, так что завтра утром мне не придется чувствовать себя виноватым. Мои руки лежат на ее бедрах на сцене, но я не придвигаюсь ближе и ничего не предпринимаю.

Мы на шоу.

Вот и все.

Моя нога случайно оказалась между ее бедер... вот и все.

Насколько я знаю, она двигает бедрами в такт музыке.

Дрожь желания пробегает по мне, когда она прижимается к верхней части моего бедра.

Я не собираюсь останавливать ее.

Она просто танцует под музыку.

Именно это я говорю себе, когда ее рот слегка приоткрывается, а с моих губ срывается низкий, мучительный стон.

Я очарован. Настолько, что едва могу дышать.

Мне так чертовски хочется прикоснуться к ней, но я не позволяю себе этого. Я бы все отдал, чтобы положить руки ей на бедра, водить ими по моему бедру, пока она не потеряет себя в экстазе.

Вместо этого музыка набирает обороты, припев повторяется, и единственное, о чем я могу думать, - это о том, что мы уже перешли черту, и о том, как сильно я хочу наблюдать за ней, когда она развалится на мне, а ее трахальщик будет петь эту песню на сцене всего в нескольких футах от меня.

На самом деле, потребность заставить ее кончить преобладает над всеми рациональными мыслями.

Я упираюсь ногой в ее влажный центр.

Я чувствую, как она начинает дрожать на мне, и это заставляет меня вспомнить, какой мокрой она была для меня в Каталине. Какой отзывчивой она была. Я до сих пор представляю себе ее горячий, тугой жар и ощущение, когда я погружаюсь в нее без остатка.

И когда начинает играть последний припев, она зажмуривает глаза. Ее оргазм такой чистый и взрывной... Если бы я не был так заворожен, я бы заставил ее открыть глаза. Но я этого не делаю. Вместо этого я наблюдаю, как она задыхается в сладкой агонии, и низкий рык вырывается из моей груди от ощущения ее пульсирующего жара на моем бедре.

Я чертовски загипнотизирован.

Возможно, сегодня я просто удовлетворяю ее физическое желание, но в то же время я позволяю ей разорвать мою душу на части.

Потому что после этого пути назад уже не будет.

Я не смогу дважды притвориться, что между нами ничего не было.

Мой мозг полностью отключается, возбуждение поднимается во мне, как самый жаркий огонь, поглощая меня - поглощая нас. Мои мысли обрываются, когда она перестает дрожать и открывает глаза.

Я вдыхаю, наблюдая, как вокруг нас плавает электричество, завершающее песню. Скотти кричит "Скотти не знает", снова и снова, и люди кричат вместе с ним.

А Зои кончила мне на бедро.

Начинается следующая песня, и все мое тело напрягается, когда одна из ее рук касается моего члена.

Как будто сам факт того, что это Зои прикасается к моему члену, заставляет меня очнуться от того ступора, в котором я находился.

Музыка вдруг стала какой-то неправильной. И слишком жарко.

Слишком много народу.

Слишком... всего.

Окружающее становится понятным, и последствия того, что мы сделали, того, что я позволил случиться снова...

— Мне нужна вода, — быстро говорю я, разворачиваясь и проталкиваясь сквозь тела, как трус. Я знаю, что не должен оставлять ее одну, но мне нужно уйти.

Миновав бар, я распахиваю передние двойные двери и выхожу на улицу. Проведя руками по волосам, я нахожу переулок в паре кварталов отсюда и прижимаюсь спиной к прохладному кирпичу, позволяя голове откинуться назад с сильным ударом.

Сейчас я могу только мечтать о сотрясении мозга.

Что, черт возьми, я натворил?

Мне нужно привести в порядок себя и свои мысли, а также свою бушующую эрекцию.

Я не могу вожделеть Зои; эта идея слишком абсурдна, слишком хрупка, чтобы ее допускать.

Вот только я это сделал.

Я хочу.

Потому что смотреть, как она распадается на части, как разъезжаются вишнево-красные губы, когда ее бедра дергаются на мне...

Черт.

Я в такой, такой, такой жопе.

Потому что пока мы были в Каталине, я был в такой жопе, что все было как в тумане. Но сегодня? Я всегда буду помнить, как выглядит ее лицо, когда она кончает.

Я прижимаюсь к стене, и унижение и стыд проникают в меня, заставляя живот вздыматься. Мой лучший друг доверяла мне, а я уже дважды нарушил клятву защиты.

Разумеется, ничего не всплывает, но ненависть к себе настолько сильна, что я физически страдаю от чувства вины.

Я настолько поглощен своими переживаниями, что едва замечаю двух мужчин, идущих по аллее, пока они не оказываются прямо передо мной. Когда я поднимаю голову, мой взгляд останавливается на блеске металла.

Нож.

От неожиданности во мне вспыхивает гнев, и первой моей мыслью становится то, что именно поэтому мне не нравится, когда Зои приходит на концерты одна.

Вторая мысль - о самосохранении: Я поднимаю руки вверх.

— Отдай мне свой бумажник, и никто не пострадает, — грубо говорит один из них. Они оба в низко надвинутых на голову шляпах, поэтому я не вижу их лиц.

— Я заберу свой бумажник прямо сейчас, — медленно повторяю я, мой голос чист. Я достаточно знаю, как оказаться в такой ситуации, чтобы не реагировать слишком остро, потому что, к сожалению, меня уже грабили на концертах.

Просто дайте им то, что они хотят, и покончим с этим.

Я протягиваю бумажник, и они быстро выхватывают его у меня из рук. Мой гнев перерастает в ярость, когда я представляю, как они причиняют боль или грабят Зои.

— Эй, ребята? Да пошли вы, — рычу я.

Один из них разворачивается и бросается на меня.

Я ожидаю удара острым кончиком ножа по ребрам, но вместо этого он отводит руку назад и бьет меня так быстро, что я не успеваю понять, что произошло, пока он не делает это снова, и я оказываюсь на земле.

Я смотрю на луну, гадая, настоящие это звезды или фальшивые, а потом все вокруг становится черным.

СЕДЬМАЯ ГЛАВА

ГРАНЬ

Зои

Прошло ровно шесть песен, прежде чем мои щеки перестали гореть, и еще четыре песни после этого, чтобы шок прошел. Я стою лицом к сцене и рассеянно танцую под песни, и в какой-то момент Скотти наклоняется, чтобы поцеловать меня, но мои мысли заняты мужчиной, на чье бедро я только что кончила.

Мужчина, который исчез, как только я попыталась ответить ему взаимностью, и убежал с таким видом, будто предпочел бы быть где-нибудь еще.

Все произошло настолько органично, что в голове до сих пор крутятся мысли о том, как я могла или должна была остановить себя.

Если бы у меня была машина времени, я бы вернулась на два часа назад - точнее, в ту ночь в Каталине, когда между нами все произошло в первый раз.

Но особенно последние два часа.

Поскольку мы заключили удобное соглашение никогда не говорить о той ночи, теперь с ним редко возникала неловкость. Однако то, что произошло сегодня, вернет нас к месяцам молчаливых ужинов и избегания.

Должна ли я отрицать случившееся? Возможно, однажды я и смогла бы, но не снова. Огонь между нами горит слишком сильно.

Но помимо всего этого, меня больше всего беспокоит то, что я хочу большего.