Замуж за 30 дней (СИ) - фон Беренготт Лючия

Каблуки я в этот раз не надела и ступала почти бесшумно. Остановившись перед дверью, несколько раз вдохнула и выдохнула, пытаясь собраться с мыслями.

Что сказать, когда откроет? Если. Если откроет.

«Подавись своими Лабутенами!», «Ненавижу!», «Привет и пока!»

Варианты приветствия – один дебильнее другого – пестрили в голове будто рекламные ролики. Чувствуя, что сейчас передумаю, я резко подняла руку и постучала.

Сердце забилось так сильно, что заглушило стук.

Черт! Дура! Дура!

Прижав коробку к груди, я зажмурилась.

Господи, пусть там никого не будет, пусть я успею уйти отсюда…

Поздно.

Дверь распахнулась, и мне пришлось открыть глаза.

На пороге стоял он. Небритый, в расстегнутой чуть ли ни на половину рубашке, с пустым стаканом в руке. Осунувшийся, похудевший и постаревший – совсем не такой, каким запомнился мне. Пахнущий алкоголем.

- Вера… - сказал Пол – медленно, изумленно… поморщился и помотал головой, будто не верил своим глазам.

А ведь я влюбилась, с беспощадной отчетливостью стало вдруг понятно. Все сразу забыла, как увидела его – обиды, претензии, зачем пришла… Хотела отбросить коробку в сторону и кинуться ему на шею…

Внезапно лицо его будто маской закрылось – холодной и непроницаемой.

- Зачем пришла?

И я вспомнила, что между нами «все кончено». Что расставание наше не временное, а навсегда. Что он бросил меня.

Молча протянула ему коробку.

- Что это? – не поднимая рук, чтобы взять, он тупо смотрел на подношение.

Я бы объяснила, да только ком, намертво застрявший в горле, не давал голосовым связкам работать. Поняв, что не смогу произнести ни слова без того, чтобы позорно разреветься, я молча бросила коробку ему под ноги. Та раскрылась от удара, перевернулась на бок – туфли вывалились, сверкнув лакировкой в мягком свете потолочных светильников…

Господи, и правда, зачем я сюда пришла? Будто заживающую рану расковыряла…

Хотя какое там «заживающую»…

Не закричать бы, и на том спасибо…

Развернувшись на пятках, пошла прочь – зажимая рот рукой, чувствуя соленые слезы на губах… Прочь и прочь, и прочь… Голова вдруг закружилась, и пришлось за стену схватиться, чтоб не упасть…

- Вера!

В одно мгновение он нагнал меня, схватил за плечо, развернул к себе и прижал к стене коридора. Буравя безумным, страдальческим взглядом – будто насмотреться не мог – поднял руку и погладил пальцами по щеке.

А потом, крепко взяв за локоть, потащил к себе в кабинет.

Глава 27

– Подожди… что… что ты делаешь…

С пугающей сосредоточенностью Пол расстегивал на мне блузку – одну пуговицу за другой, продвигаясь все ниже и ниже.

Чтобы было удобнее, усадил меня на стол – широченный, прочный, дубовый. Настоящий траходром для тех самых, пресловутых «босса и секретарши»…

Вот только он не мой босс, а я не податливая, на все согласная секретарша.

Хотя… Судя по тому, как слабо, скорее по инерции, я сопротивлялась – двигаясь, будто амеба, увязшая конечностями в киселе – вполне можно было причислить меня к сомну дев, падающих на спину по первому свистку своего начальника...

И причиной такого моего поведения было даже не желание.

Просто все, что происходило, было до такой степени… неправильно, до такой степени не к месту и не в тему, что мои мозги отказывались это воспринимать, и, как следствие, не реагировали надлежащим образом.

И НЕ надлежащим тоже не реагировали.

Они вообще никак не реагировали. Я чувствовала себя куклой. Неживой, ватной, или даже резиновой куклой.

Закончив с пуговицами, Пол стянул блузку с моих плеч. Издал вдруг короткий, сдавленный стон, рванулся к моей шее губами, прижимая к себе... На короткое мгновение во мне что-то шевельнулось, и тут же умерло, когда он, грубо приподняв меня над столом, задрал на моих бедрах юбку.

– Я хочу, чтобы ты стерла тот аккаунт, - жестко сказал вдруг он, не переставая манипулировать моим телом, поднимая руки кверху и стягивая поддетую под блузку тонкую майку на бретельках. – Удали к черту все эти фотографии и их копии, где бы они ни были. Еще я хочу, чтобы ты проверилась на все болячки, какие только бывают у твоих… коллег.

– Что?.. – слабо спросила я, окончательно превращаясь в тупую, безвольную, ничего не понимающую марионетку.

Расстегнув на моей спине лифчик, Пол содрал его и выкинул куда-то себе за спину. Уставился на мою обнаженную грудь – таким измученным взглядом, что мне не сразу пришло в голову, что надо бы закрыться руками.

Да и вообще, бежать отсюда пока на поздно...

– Теперь ты – только моя, – хрипло проговорил он, за бедра придвигая меня к краю стола. – Я буду платить тебе больше, чем все они, вместе взятые… Но ты должна… больше ни с кем… никогда…

Замолчав, он шумно проглотил слюну и резко, словно хотел боднуть меня, нырнул к моей груди головой.

Будто током ударило по оголенным нервам, когда горячие губы схватили и втянули сосок – весь, грубо и глубоко. Всю апатию как рукой сняло. Не удержавшись, я вскрикнула, хватая его за волосы – то ли пытаясь отодрать от себя, то ли прижать еще сильнее.

И тут же на смену грубости пришла нежность – влажный, горячий язык... Всхлипнув, я выгнулась ему навстречу, лепеча сама не понимая что, и на каком языке…

Наверняка, просила «еще», как тогда, в переписке с ним, потому что он немедленно дал мне это еще – перекинувшись на другую грудь, он терзал оставленную пальцами, умело сжимая и вытягивая кончик…

Как я и хотела, как представляла себе…

Все, кроме…

Задыхаясь, я оттолкнула его, продолжая чувствовать его язык и губы там, где они только что были, ничего так не желая, как закрыть на все глаза и продолжить это безумие...

– Кто – «они»? Что происходит?.. Ты… ты бросил меня… а теперь…

– Вера… – тяжело дыша, он сдвинул брови, вновь надвигаясь на меня. – Хватит. Довольно. Ты пришла, значит решила оставить все эту грязь позади. Мне этого достаточно и нужно от тебя только одно…

Не останавливаясь ни на секунду, он гладил, мял и сжимал все, что попадалось ему на пути, продвигаясь все дальше и глубже – туда, где, без сомнения уже видел черное кружево трусиков.

Я продолжала вяло сопротивляться, чувствуя, что не в силах больше со всем этим бороться… Его было слишком много в моей жизни, со мной, на мне… а скоро, как я понимала, будет и во мне. Я никогда не видела его таким – ручной медведь вдруг стал диким, шальным. Неуправляемым.

И эта его новая ипостась пугала и будоражила одновременно, заставляя сердце сладко замирать, а кровь быстрее бежать по венам. Заставляя повиноваться, а не кричать и отбрыкиваться…

– Что? – прошептала я, просто чтобы что-то говорить, понимая, что на данном этапе мне плевать, что он там обо мне думает, и кто такие «они». – Что тебе от меня нужно?

Но он не ответил.

Вместо этого, не сводя с меня взгляда, он тяжело уложил ладони по обе стороны от трусиков и раздвинул мои ноги в стороны…

Инстинктивно я схватила его за руку, чувствуя под пальцами горячую сталь мышц, понимая, что даже такому – похудевшему и осунувшемуся – я физически не смогу помешать продолжить… продвинуться дальше… не смогу одолеть эту гору, нависшую надо мной…

Но ему и не нужно было двигаться дальше – он уже был там. Гладил, водил большим пальцем по тонкой ткани над самым чувствительным местом – верх и вниз, снова и снова.

По его губам я поняла, что он что-то говорил… или просил.

Но не услышала, что именно, почти оглохнув от пульса, бьющего мне в уши. Мозг мой медленно плавился, зубы стучали, в бедрах все свело в тугую, готовую выстрелить пружину.

Следя за мной из-под тяжелых век, Пол отодвинул кружевную кромку… и утопил палец в горячем, влажном пространстве, что скрывалось под ней…

И это стало пределом.

Тело мое беспомощно содрогнулось, вскинулось… Мир вокруг оглох, ослеп, взорвался и распался на куски…