— Спасибо, я уже ухожу, — натягиваю улыбку, пряча за спину сумку, из которой торчит горлышко бутылки — высокая, не влезла до конца.
— Ну, заходите, если что, в гости. — улыбается медсестра в ответ.
— Да вряд ли. — вздыхаю и чувствую, что уже заплетается язык. — Всего доброго.
— Елена Александровна, — раздается со спины бас Добрынского. Резко разворачиваюсь к нему и меня ведет в сторону. — Ты что, торт коньяком запивала, что ли? — ловит он меня за руку, а потом смотрит на медсестру. — Мария, иди забинтуй пациента, пожалуйста.
Женщина быстро испаряется.
— Не ваше дело, — вырываю руку из его пальцев, отшатываясь. — Всю жизнь мне испортили.
— Я? — из груди Кирилла Сергеевича вырывается ехидный смешок.
— Вы. — с вызовом смотрю на него и снова шмыгаю носом. — Жадина-говядина!
— Ты что, реально пьяная? — хмурится заведующий. — Подожди тут, я тебя домой отвезу, только куртку накину.
Послушно стою и смотрю, как он уходит, а когда его фигура скрывается за поворотом, быстро выхожу на улицу.
32. Подруга по несчастью
— Только бы не упасть, — причитаю, цепляясь за перила и почти сбегая по скользкой лестнице.
Оглядываюсь и ныряю в противоположную от выезда сторону, там темнее. Трусцой бегу за поворот, петляю между зданий. Чудом не заваливаюсь нигде. Нога даже не болит под действием градусов.
В сумке звонит телефон, да так громко в тишине, что, кажется, вся округа слышит. Быстро осматриваюсь: рядом какое-то трехэтажное здание с лавочкой возле входа. Быстрее иду туда и приземляюсь на холодную деревяшку. Выковыриваю из сумки вновь разрывающийся телефон.
Звонит Кирилл Сергеевич, конечно же. Кому я еще кроме него нужна? И никому-то я не нужна!
Хочу сбросить, но случайно принимаю звонок.
— Ёптвоюмать, Лена! — слышится из динамика так громко, будто он рядом.
— Прек-кратите орать, — икаю от неожиданности. — Я взрослая, самодостаточная женщина. Без вас разберусь.
— Ты — дура пьяная! — рычит он в ответ. — Где ты?
— Сам ты дурак! — выдыхаю и сбрасываю звонок.
Снова звонит. Сбрасываю.
Звонит.
Сбрасываю.
Жду, что опять начнет трезвонить, но телефон молчит.
Ну вот, теперь я вообще никому не нужна.
Всхлипываю.
— Здрасьте, — раздается женский голос над головой. — Это кто это тут у нас жопу морозит? Тепло ли тебе девица, тепло ли тебе… синяя?
Поднимаю взгляд на фигуру, но в темноте не могу рассмотреть человека. Голос низкий, смутно знакомый.
— Спасите меня, п-пожалуйста. — шмыгаю носом. — У меня есть коньяк.
Для убедительности достаю из сумки бутылку и трясу ей.
— О, ну если коньяк, то пошли. Сейчас докурю только.
Всхлипываю, вытираю мокрые щеки и встаю.
— Кто ж тебя обидел? — вздыхает женщина, открывая дверь и пропуская меня вперед.
Вваливаясь внутрь, морщусь от яркого света и прикрываю глаза рукой.
— Да сразу так и не расскажешь, — грустно усмехаюсь, оглядываясь на нее. — Ой.
Это же женщина со звериной фамилией Волк. И мы заходим в морг.
— Хм… Неожиданно, соглашусь. — хмурится она, разглядывая меня. — Ну, пошли в кабинет. Клятва врача — она такая. И спасения проверяющих касается.
— Как клеймо, — усмехаюсь сквозь очередной всхлип. — Зато у меня коньяк.
— Это большой плюс, соглашусь. Нам направо.
Заворачиваю в нужную сторону, прохожу то самое помещение, где меня напугал бомж, захожу в кабинет патологоанатома. Буквально падаю на стул, потому что ноги уже не держат.
— Ну, рассказывай, — вздыхает женщина, доставая две рюмки из ящика стола.
Протягиваю ей бутылку в молчаливой просьбе разлить. Волк берет у меня из рук коньяк и, откупорив, наливает по половинке в каждую стопку. Поднимаю свой бокал.
— Все мужики козлы, — выдавливаю улыбку.
— Звучит как тост. — кивает она и, не чокаясь, опрокидывает в себя рюмку. — Крепкий какой… Надо бы найти закуску.
— У вас тут столько холодильников, — усмехаюсь и выпиваю свою порцию, морщусь. — Должно быть полно еды.
— Ммм, черный юморок — это по-нашему, — хмыкает она и встает. — Жди.
Пока жду, стягиваю с себя куртку и шарфик. Телефон кладу на стол и кошусь на него, но он молчит, как партизан на допросе.
Когда женщина возвращается, я уже начинаю зевать и клевать носом.
— Ты что, спать собралась? — возмущается она и, сдвинув папки, ставит на стол тарелку с нарезкой из колбасы и сыра. — Тебя домой отправить?
— Не, — потираю лицо ладонями и усаживаюсь поудобнее.
— Так что за горе у тебя приключилось? Я думала, что проверка уже закончилась.
— Да закончилась, — отмахиваюсь, глядя на то, как ловко она снова наполняет наши “бокалы”. — И жизнь у меня тоже… закончилась.
— В смысле? — хмурится Волк.
— Я не могу родить, — всхлипываю.
— Почему? — удивленно приподнимает она бровь. — Со здоровьем что-то не то?
— Нет, — вздыхаю, — не от кого.
— А, ну это дело поправимое. Пьем?
— Да, — улыбаюсь сквозь слезы и тянусь чокнуться. — Извините, я не помню, как вас зовут.
— Наташа. Давай на ты.
— Давай, — соглашаюсь.
— Вот так вот, милая моя, — усмехается Наташа и протягивает мне зажигалку. Мы уже почти уговорили коньяк и обе косенькие. — Ты здорова, фертильна — родишь. Мне вот путь к материнству вообще закрыт.
— Почему? — хмурюсь.
Прикуриваю сигарету и закашливаюсь, потому что не курила никогда. Пробовать пробовала в юности, конечно. Но это было будто в другой жизни.
— Да у меня в роду одна онкология, — отмахивается она. — Мать, отец, тетки, бабки, — никто своей смертью не умер.
— Ты боишься, что у ребенка может быть наследственное? — вздыхаю.
— И это тоже. Больше боюсь сама кони двинуть и сироту после себя оставить. — усмехается она.
— Да ну, брось ты. — успокаиваю её. — Сейчас же всяких анализов полно. Да и лечение не такое, как раньше.
— Вот и ты брось, — пристально смотрит на меня моя внезапная подруга по несчастью. — Подумаешь: с мужиком разошлась. Сейчас реально медицина шагнула вперёд, поэтому хочешь от донора рожай, хочешь, в клуб иди и трахни какого-нибудь симпатичного да помоложе, если денег нет. Будет тебе красивое здоровое потомство.
— А ты бы пошла? — усмехаюсь.
— Ну, если бы приспичило так, как тебе, то пошла бы. Хотя, проще донора найти.
— Да я пыталась, — отмахиваюсь и мы снова чокаемся.
— Что пошло не так? Дорого?
— Дело не в цене, — качаю головой. — Хотя, дорого, да.
— А в чем? — Волк сворачивает колбасу трубочкой и тянет мне. — Закусывай, а то проснешься рядом с Петровичем завтра.
— Мне не нравятся доноры из клиники, — признаюсь, принимая из ее рук закуску. — А тот, который нравится, отказался.
— Вот мудак, — констатирует она. — Но, с другой стороны, раз ты ещё и перебираешь, значит, зажралась и не очень-то и хочешь.
— Да хочу я, — возмущаюсь, икая. — Просто… просто дура, похоже. Понравился один и все, на других теперь смотреть не могу. — внезапно звонит телефон, вижу номер Кирилла Сергеевича. — О, лёгок на помине. Даже слышать его не хочу.
Тянусь к телефону, чтобы сбросить.
— Подожди, — Наташа забирает телефон быстрее меня и, сфокусировавшись, жмет на экран. — Пошел в жопу, урод. Сиди со своими золотыми сперматозоидами и дрочи в одиночестве.
— Аа… — сиплю, протягивая руки к телефону и так и замирая с открытым ртом.
Кажется, у меня сейчас случится инфаркт или инсульт.
