Развод. Не простить измену (СИ) - Томченко Анна

— Скажем так… Это может тебе быть интересно в контексте того госзаказа. Помнишь, который с нефтянкой связан? — пошёл с козырей старый, нет, не друг. Но и не враг. Скажем так, знакомый. А если это так, значит дело скорее всего стоило ещё больше и я сильно прогадаю если соглашусь прямо сейчас.

— Не интересно, — отмахнулся я от сизой полоски дыма. — Ты же знаешь уже два года, как я не берусь за нефтянку. Слишком много проблем. К вам опять же надо обращаться…

— Мне хоть не ври, — усмехнулся знакомый, и я вскинул бровь.

— Не вру. Я лучше ещё десяток ресторанов по стране открою. Поставлю туда толковых управляющих и это обойдётся мне дешевле чем ваши заказы… — честно признался я, хотя был соблазн все же самому проверить.

— Хорошо, назови свою цену.

— Да нет цены, как ты не понимаешь. Я просто не хочу.

Я затушил сигарету и откинулся на спинку кресла.

— Тогда я буду тебя просто просить.

— Угрожать только мне не надо, — усмехнулся я и отклонил параллельный вызов.

— Я не угрожаю, а прошу. Мне нужно, чтобы девочка не была одна. У неё сложная ситуация и она впервые столкнулась с дерьмом мира. Она либо сломается, либо выстоит, но станет другой. И она уже идёт ко второму, надо просто присмотреть.

Я почесал щетину и расстегнул ещё одну пуговицу на рубашке. Бесило, когда вот так дипломатично загоняли в угол. А ведь еще не нахамить, когда так учтиво говорят.

— Зачем присматривать? — спросил я, все ещё не понимая чего от меня хотели.

— Ну вот что увидишь ты, чего не увидит молодая девчонка?

— Многое. Но не в этом суть. Я все равно не соглашусь. У меня нет времени на эти салочки.

— Виктор, — похолодел голос на другом конце. — Я тебя как друга прошу. Я не могу никому больше доверить свою сестру.

Глава 30

Виктор.

— Стас, при всем моем к тебе уважении… — вздохнул я, не в силах терпеть издевательство… Ну ладно, друга. — Я не нянька. У меня свои планы. И просто как друг могу тебе посоветовать — отстань от сестры. Она же не грудничок. А в трудностях…

— Виктор, как ты понять не можешь, не хочу я для неё трудностей… — признался Станислав. — Я слишком долго оставался в стороне и в итоге…

Я прикрыл глаза. Вот честно, мне по барабану преференции, которые может выписать обычный чиновник. Их там не так много. Но даже если бы было много… Я все равно придерживался мнения, что трудности закаляют.

— Я уже один раз пустил на самотёк… — продолжил Стас. — Замуж вышла за придурка, восемь лет, ты представляешь восемь лет… С восемнадцати лет за ней таскался, а потом женился. А она тоже хороша… Пошла.

— Ну вот и оставь. Ну пошла и пошла. Ну сейчас выйдет…

У меня было ощущение, что звонок сильно опоздал, и девчонка как раз-таки и была сестрой Станислава. Но я все равно не собирался ввязываться.

— Если он даст. И вообще… надо было ее с собой забрать. А то тут Лиза в больнице, в России сестра я как волк пытаюсь ни одного яйца не уронить…

— Не уронишь, — успокоил я Стаса. — Все будет хорошо. У твоего страха глаза велики…

Замолчали, а потом Станислав предпринял последнюю попытку:

— Не присмотришь? Даже за услугу?

Стас хороший мужик. Чиновник. И такой, который костьми ляжет, но сделает все законно. От него каких-то подпольных схем не дождёшься. И вот именно из-за этого его услуги, как мужика контактного, твёрдого и честного, я так высоко ценил. Но нет.

— Даже за твою услугу.

Я отключился и стал собираться домой. В квартиру. Уже можно не возвращаться за город. Скосил глаза в переписку с художницей, которая рисовала картину для важной для меня женщины. Надо бы встретиться. И предложить работу. Хорошая трудоспособная и талантливая. Или талантливый.

Я ещё раз открыл переписку и посмотрел окончания. Женщина. Завтра напишу.

Но не надо было вообще ничего писать! Потому что иногда мир шутит.

Художницу звали Аня.

И она приходила просить помощи.

И она была сестрой Стаса.

Эта семейка меня обложила, но это я больше по-доброму бурчал.

А девчонка была тверда как… В общем не хотела расписывать мне ничего. И вообще когда отошла от шока, оказалась достаточно если не милой, то приятной. Хрупкая вся какая-то. Комбез этот джинсовый и майка. И когда она кистью по полотну водила то грудь ее вздымалась. И волосы мягкие волнами лежали. Светлые с холодным оттенком. Почти как первый снег.

— Интересно… — вслух подумал я.

— Что именно? — спросила Аня и посмотрела на меня. Я прикусил губу и шагнул ко ней. Склонил голову к плечу. Что же в ней такого?

— Да вот мне стало интересно, девочка, что в тебе такого, что я должен был на тебя запасть по мнению твоего мужа…

И голос специально холоднее сделал, чтобы вывести ее на эмоции. Хотя вообще не понимал, что за придурок ее муж. Ну кто в здравом рассудке будет козырять женой перед инвестором? А вдруг реально понравится? И что дальше?

Нет. Я знал что дальше. И даже не раз делал, но гадко, противно и потом в чане со святой водой помыться хотелось.

— Не знаю, — мягко сказала Аня, как будто переболев этой темой. — Это вы мне скажите… Хотя… вы уже сказали, не утруждайтесь…

Зараза мелкая. Язвила мне, как будто я…

Как будто я обычный человек.

Так, над этим надо крепко подумать и желательно не с одной сигаретой.

— Я помню, что не в вашем вкусе, поэтому не знаю на что рассчитывал Антон. Вы ведь так с ним не познакомились? — она наклонилась к коробке с вещами и в этот момент комбез провис, оголив в вырезе майки сочные молодые полушария груди.

— Не познакомился… — признал я сухо и скупо.

— То есть вы вообще не собирались в ближайшее время ни во что инвестировать? — она так и стояла, ковыряясь в коробке. Да твою мать, быстрее бы что ли ковырялась, а то я не только на работу начну ее уговаривать.

— Не собирался, — ответил я и шагнул в сторону, чтобы перед глазами был холст.

— Значит Антон просто метил пальцев в небо. Хотел пересечься с вами на ближайшем посещенном вами мероприятии и создать связи. А я нужна была либо для антуража, либо для мимимишности… Сейчас после знакомства с вами я понимаю, как абсурдно звучало мое предположение про «подложить под инвестора», но вы бы видели то платье!

— Не видел… — протянул я, ощущая что-то странное и непривычное. Как будто мне хотелось узнать что-то ещё… — Покажешь?

Зачем спросил?

Вот тоже странно. Как будто не наплевать. Как будто есть дело.

Аня выпрямилась наконец-то и покачала головой.

— Оно было таким вульгарным, что я как только смогла, сразу его выбросила, — пучок волос рассыпался, и Аня, подхватив кисточку быстро что-то такое сделала, что снова на голове было все прибрано. — То есть в квартире оставила. Но я там теперь не живу… и вот…

Она развела руками, а я, как с цепи сорвавшись, уточнил:

— А где ты сейчас живёшь? — вот какое мне дело до всего этого?

— Я квартиру сняла. Вы как раз оплатили первую картину, и у меня была возможность. А первую ночь я в студии ночевала…

Она либо меня боялась, либо в принципе была такой общительной. Но мне даже комфортно стало.

— Понятно… — протянул я и ещё раз уточнил: — Значит в офисе работать не будешь?

— Я со стула чуть не свалилась, — вздохнула печально и посмотрела в окно. — А там работа на высоте, стремянка. Я боюсь, что все закончиться не очень. Вы же не будете меня страховать постоянно.

— Ясно… — сказал я, ставя точку, а то что-то я слишком участливым стал. Не к добру.

— Тогда все. Орхидеи дописаны.

Я кивнул. Вытащил телефон, чтобы перевести остаток суммы. Накинул ещё полтинник сверху, чтобы на квартиру на ближайший месяц хватило. Аня достала телефон и округлила глаза.

— Виктор, простите, это много… и я…

— Дают — бери, бьют — беги, понятно? — холодно сказал я, сам бесясь от того, что расчувствовался. Я таким бывал только в кругу семьи, а не с чужими людьми.