Любовь, которую ты вспомнишь (СИ) - Сивая Рина

Лучше бы все действительно было так. Тогда бы я поверил, что Ана – та самая стерва из рассказов матери, откупился бы от нее всем, что она захотела, и вычеркнул из своей жизни. А что сейчас? Как навсегда проститься с женщиной, что родила тебе сына?

Боже, я ведь отец. Эта мысль била наотмашь, заставляла сглатывать горечь в горле и по-новому смотреть на вещи. И убеждаться: я все еще ни черта не знал о себе. Наивно верил, что восстановился, что научился жить без большей части воспоминаний. Что я все такой же полноценный человек, как и другие, просто кое-что не помню.

Например, жену. Или сына. Или, может, я забыл что-то еще?

Елена все еще сыпала вопросами, держала меня за руку и дергала за рукав, но я просто не слушал ее. Не хотел. Она сейчас – лишний информационный шум, который мешал мне осознать и принять самого себя в первую очередь.

– Елена, пожалуйста, помолчи! – бросил резко, отцепляя от себя чужие пальцы. Возможно, излишне грубо, поэтому в зеленых глазах горела обида. Но мне на нее плевать. Не сейчас, с этой мелкой проблемой я разберусь когда-нибудь потом. – Мне нужно побыть одному. Я позвоню.

Не стал ждать ответной реакции, и так прекрасно догадываясь, какой она будет. Недовольно поджатые губы, укор в глазах, возможно, крепкое словцо, брошенное мне в спину. Меня это лишь окончательно выведет из себя, а я и так чуть держался.

Завел мотор и сорвался с места, нарушая сразу несколько правил дорожного движения. Не осознавал, куда еду, просто двигался, открыв окно в надежде, что так из моей жизни выдует все проблемы.

Жаль, так просто нельзя из нее выдуть себя.

Меня почти трясло – наверное, так могли начинаться панические атаки. Психолог, к которому я ходил по настоянию лечащего врача, предупреждал, что такое возможно. Правда, он упоминал панику в свете нахлынувших воспоминаний, а не чувства собственной никчемности. Но это уже такие мелочи.

Я пытался разложить по полкам то, в чем уверен – раньше это помогало не сойти с ума, когда вскрывалась очередная правда. Я – Диего Солер, мне тридцать восемь лет. Я владелец инвестиционной компании, доставшейся в наследство. Мою мать зовут Габриэлла, моих сестер – Мария и Сара, брата – Хавьер.

На имени младшего резко вдавил педаль тормоза в пол, тут же став получателем тонны недовольных сигналов и парочки матерных слов. Хавьер. Он ведь все это время общался с Анной. Неужели он не знал, что она родила мне сына?

Или он не захотел, чтобы знал я?

Привычная картина мира, в которой брат был оплотом надежности, пошла трещинами. Мне не хотелось думать, что Хави столько лет меня обманывал, но эти мысли все настойчивее лезли в голову, пока я выкручивал руль и выстраивал маршрут до фитнесс-центра брата. Я должен был выяснить все прямо сейчас, иначе…

Иначе меня не станет. Снова.

Машину бросил прямо у входа, не беспокоясь о парковке и возможной эвакуации. Влетел в здание, отмахнувшись от администратора, и сразу бросился в зал, прекрасно зная, что в такое время у младшего всегда занятия. Быстро нашел его среди тренажеров и подскочил, хватая за грудки.

– Ты знал?

Никогда бы не подумал, что умел так надрывно рычать. Но мне больно и страшно, а это не те состояния, в которых я мог себя контролировать.

– Ди, послушай, – попытался что-то сказать Хави, но это явно не то, что я хотел услышать, поэтому пусть и с трудом, но встряхнул крепкого брата.

– Ты знал или нет?!

Чувствовал, что на нас косятся все посетители и тренеры, но мне было плевать. Пока я не узнаю правды, брат от меня не отделается.

В точной копии моих глаз стояло сожаление, и оно красочнее всех слов отвечало на мой вопрос.

– Вчера, – глухо и очень тихо произнес Хавьер, а я, оглушенный собственными мыслями, не сразу это услышал. – Я узнал вчера, и только потому, что завалился к ним без предупреждения. Она очень просила не говорить тебе, хотела сама.

Кто «она», пояснять было не нужно. И мне бы обрадоваться тому, что Хави – все еще верен мне, он не скрывал от меня ничего долгие годы, лишь один несчастный день и лишь потому, что об этом его попросила моя жена. Но радости нет. Лишь опустошение, когда я понял, что единственными людьми, которые могли что-то знать и не сказать, были Ана и я.

– Но это еще не все, – положив руку мне на плечо, сообщил Хави.

Я горько усмехнулся.

– Что еще? – отпустил чужую майку и спрятал руки в карманы. Мне было неуютно от самого себя и от мыслей, что крутились внутри. Брат явно это заметил, но не посчитал достаточным поводом, чтобы поберечь мои и без того расшатанные нервы.

– Я знаю, почему Ана ушла, – кинул бомбу Хавьер, но если я думал, что хуже уже быть не может, то это я просто еще не дожил до следующих слов. – И это касается нашей матери.

Глава 29.

Весь день я существовала словно в прострации. Все проходило мимо меня, хотя я так же проводила время с сыном и сестрой. Мы вместе обедали, спали, ходили на море и гуляли по вечерней Барселоне, но я не видела ничего из того, что творилось вокруг. Ни морских волн. Ни украшенных улиц. Ни блеска фонарей.

Я все еще оставалась там, в ресторане, за столом, где Ди смотрел на фото нашего сына и молчал. Застыла в том моменте, потеряла себя. Все еще ждала, что мой муж что-то скажет, пусть даже обидное или злое. Но он молчал. Молчал и там, в моей голове, и здесь, в реальной жизни. И я не знала, какое молчание добивало меня больше.

Я несколько раз хваталась за телефон с намерением самой набрать номер Диего и обсудить с ним все. Лера словно надсмотрщица внимательно пресекала все эти моменты.

– Не надо, Аньчик, – накрывая экран рукой, говорила она. – Дай ему время. Своим напором можешь сделать только хуже.

– Ты вообще на чьей стороне? – ворчала я, но покорно убирала мобильник куда подальше, лишь бы не соблазняться.

– На его, – сестра кивала в сторону зависшего над очередным рисунком Саши. – Сашке будет лучше, если его родители научатся разговаривать спокойно. А для этого вы оба должны остыть. Вот, остывайте.

Я понимала, что Лерка права, как и всегда. Но чем ближе становилась ночь, тем яснее я понимала: просто не усну, если не поговорю с Ди.

Наверное, я слабохарактерная. Или безвольная. Или просто слишком переживательная – не знаю, какая характеристика описала бы меня в данных обстоятельствах наиболее точно. Но факт оставался фактом: дождавшись, пока Лера скроется в ванной, я вытащила из-под диванной подушки телефон и нашла в списке контактов Диего.

Но не успела его набрать, как мобильник ожил.

Мне потребовалась почти половина установленной на звонок мелодии, чтобы поверить: на экране действительно высветилось имя Ди и его фото. Старое, еще из той, прошлой жизни, когда я подловила момент и сфотографировала мужа, сидящего за ноутбуком на террасе. Красивое изображение, мне нравилось: босоногий Диего в простых штанах и хлопковой рубашке, расстегнутой почти до пупка, на заднем фоне – песок и море. Сосредоточенный взгляд в экран, пальцы, порхающие по клавиатуре. Суровый на первый взгляд мужчина, но уж кому, как не мне было знать, каким заботливым и нежным он мог быть.

И вот он спустя пять лет звонит мне. Сам. После того, как узнал о существовании нашего общего сына.

Еще несколько секунд на принятие факта, и я едва успела поднять трубку до того, как звонок прервался.

– Да? – хрипло и неуверенно. На всякий случай ущипнула себя за запястье, чтобы вернуться в реальность и придать голосу побольше твердости.

– Не отвлекаю? – такое же хриплое, но больше уставшее. Испанское, не русское. Невольно и сама перешла на этот язык, чтобы Ди было удобнее.

– Нет.

Последние пару часов я отвлекала себя от мыслей о Диего работой, поэтому сидела, обложившись распечатками и открытым ноутбуком. Но какая тут работа, когда сам сеньор Солер решил мне позвонить? К черту все. Я хотела знать, что ему нужно, даже если Ди звонит для того, чтобы попрощаться навсегда.