Любовница - от слова «любовь» (СИ) - Токарева Алена

Матвей посмотрел на Аллу — высокий лоб в испарине, даже чёлка к нему прилипла, а в раскосых васильковых глазах столько муки, что девчонку до невозможности жаль.

— Ты как? — присел на корточки он. — Ещё потерпишь? Нас уже вот-вот отсюда вытащат…

Она беспокойно заёрзала на своём пуховике, на который уселась по совету Матвея.

— Потерплю… — через силу улыбнулась ему, и на щеках опять обозначились трогательные ямочки.

Матвей не сводил с них глаз и вдруг почувствовал, что хочет прикоснуться к ним губами. Вот прямо взять и ни с того ни с сего поцеловать! Он даже тряхнул головой, отгоняя наваждение. А ещё подумал, что не сможет просто так погрузить её в скорую и поехать на вечеринку. Не сможет — и всё! Она в роддоме будет одна-одинёшенька корчиться в муках, и неизвестно, чем всё закончится, а он что, должен в это время как ни в чём не бывало пить шампанское и обжимать Ланку?

Тут послышались голоса и шум раздвигаемых дверей. Оказывается, они застряли, чуть-чуть не доехав до этажа, так что с эвакуацией не возникло проблем. Матвей, недолго думая, подхватил Аллу на руки. Та, стиснув зубы, застонала.

— Где скорая? — отрывисто задал вопрос он, забыв поблагодарить парней — сейчас его мысли были заняты лишь этой пичужкой. — Уже подъехала?

— Кажется, да… — нерешительно проговорил один из ремонтников.

— Кажется, кажется… — пробурчал Матвей, прижимая Аллу. — Я ещё разберусь, в чём дело, и почему нам пришлось тут столько сидеть… Что за день такой!

Слава богу, как только они с Аллой вышли из бизнес-центра, к зданию, надрывно завывая, подъехала скорая. Девчонку уложили на носилки и вкатили в машину, а Матвей прыгнул следом.

— Ой, вы со мной поедете? — испуганно спросила она.

Похоже, сейчас был перерыв между схватками, и её взгляд стал более осмысленным. Во всяком случае, Алла реагировала на окружающую обстановку вполне адекватно.

— Никогда не встречал Новый год в роддоме… — усмехнулся Матвей. — Решил вот попробовать… Экзотика! И всё благодаря тебе…

— Опять вы меня смешите… — слегка улыбнулась Алла.

— Смех — лучшее лекарство, — Матвей, не понимая зачем, взял её за руку. — Мы скоро приедем, и тебе станет легче…

Он не знал, так ли это на самом деле, но ему захотелось поддержать её, оградить от невзгод, защитить неизвестно от кого или чего… Чувство было новым и непривычным, и Матвей с удивлением прислушался к себе. Что с ним происходит? Откуда эта нежность к чужой беременной девчонке? И, собственно, почему он с ней поехал? Какое ему дело до неё и её малыша? Мог бы сейчас мчаться к Ланке и уже скоро встречать Новый год в тёплой компании…

Но эта вечеринка, да и сама Ланка вдруг показались ему настолько ничтожными по сравнению с происходящим, что он крепче сжал ладонь Аллы.

— Ты, главное, не бойся… — убеждённо проговорил Матвей. — Я с тобой… Всё будет хорошо!

Но у Аллы опять начались сильные схватки, и она, скорчившись от боли, пропустила мимо ушей его слова. Слава богу, они уже подъехали. Матвей, не узнавая себя, с дотошностью проследил за её отправкой в отделение.

— Вы муж? — задали дежурный вопрос в приёмном покое.

Матвей замешкался с ответом, не зная, что сказать.

— Эти будущие папаши какие-то тугодумы… — проворчала себе под нос собеседница. — Будете присутствовать при родах?

Матвей ещё не успел сообразить, как ответить на первый вопрос, а уже последовал новый, да ещё какой! Тут уж он окончательно впал в ступор.

— Я? При родах? Зачем? — растерянно забормотал.

— Значит, отказываетесь… — бесстрастно констатировала медработник — женщина средних лет.

— Почему это отказываюсь? — встрепенулся Матвей. — Вовсе нет!

Он как представил, что бедная маленькая Алла будет мучиться там совсем одна, так и решил броситься на амбразуру.

— Папа, вы, наконец, определитесь — да или нет? — поморщилась собеседница. — Мне ваши ребусы некогда разгадывать…

Папа? А кто здесь папа? Кому это она? Неужели ему? А, да бог с ней, пусть считает его кем угодно, лишь бы пичужке было полегче!

— Да! — выкрикнул Матвей. — Обязательно пойду!

— Не кричите! — одёрнули его. — Всё-таки вы находитесь в медицинском учреждении…

— Извините… — смутился он, чего с ним уже давно не бывало.

— Снимите верхнюю одежду, наденьте халат, шапочку, бахилы и следуйте за женой…

Матвей подчинился и поспешил в родблок за Аллой, у который роды уже вошли в финальную стадию. Бедная пичужка от боли, похоже, ничего не соображала. Она мёртвой хваткой вцепилась в руку Матвея и лишь громко стонала, временами срываясь на крик.

— Почему она так мучается? — кинулся к врачу тот. — С ней всё в порядке?

— Папаша, успокойтесь, всё идёт, как надо… — усмехнулся врач.

Но Матвею было невыносимо видеть перекошенное от боли лицо девчонки. Ему казалось, что с ней вот-вот случится нечто ужасное.

— Вы врёте! — схватил он врача за халат, сверкнув обезумевшим взглядом. — Приказываю вам — сделайте что-нибудь!

— Приказывать будете у себя на работе! — отчеканил врач, сбрасывая его руки. — А если станете нам мешать, то отправитесь вон!

— Сегодня все папаши какие-то бешеные… — посетовала находящаяся рядом акушерка. — Магнитная буря, что ли?

Между тем у Аллы уже показалась головка ребёнка. Но Матвей этого не видел, потому что сидел у изголовья и, испытывая крайнее замешательство от происходящего, старательно отводил глаза. Ему ничего не оставалось, кроме как держать Аллу за руку и вытирать ей пот со лба.

— Всё будет хорошо… — тихо приговаривал он. — Потерпи ещё немного…

Наконец, Алла издала последний протяжный крик, и к нему присоединились совсем иные звуки — что-то среднее между мяуканьем и скрипом. Матвей с удивлением покосился и увидел у врача на руках маленькое сморщенное существо, которое возвещало миру о своём появлении на свет.

— Девочка! — радостно воскликнула акушерка. — Хорошенькая здоровая малышка!

При её словах Алла затихла и блаженно улыбнулась. А ей на грудь положили новорожденную дочку.

— С Новым годом, дорогие товарищи! — вдруг насмешливым голосом возвестил врач.

Матвей ошалело уставился на него. Какой ещё Новый год? Ах, да! Сейчас, наверное, бьют куранты, и все нормальные люди поднимают бокалы с шампанским. А он… Никогда ему не приходилось встречать зимний праздник при таких сногсшибательных обстоятельствах. Да и вряд ли ещё придётся. Это прямо сюжет для книги! Может быть потом, в старости, он засядет за мемуары и обязательно его использует.

— Папа, хотите подержать дочку? — спросила акушерка у Матвея.

Тот перевёл на неё изумлённый взгляд.

«Я не папа!» — чуть было не признался он, но лишь глупо заморгал и утвердительно кивнул. А когда взял малышку на руки, у него в душе вдруг всё перевернулось. Маленький живой комочек. Только что родившийся человек. Это его, его девочка! Она показалась ему такой желанной, что у него на глаза непроизвольно навернулись слёзы. «Мне уже тридцать пять, а я ещё никого по-настоящему не любил!» — подумал Матвей, любуясь крошкой сквозь туманную пелену.

— Ну, достаточно… — улыбнулась акушерка. — Пусть ещё мама подержит…

Но на этот раз Алла оказалась безучастной. По её лицу стала разливаться неестественная бледность, взгляд потух, а рука, потянувшаяся к дочке, безвольно упала на кровать.

— Все отойдите! — раздался властный встревоженный голос врача. — Маму — срочно в реанимацию!

Акушерка тут же подхватила новорожденную малышку, а Аллу переложили на каталку и увезли из родблока. Матвей, словно большой растерянный ребёнок, не мог сдвинуться с места.

— Идите домой, — посоветовала ему медсестра. — Придёте завтра… Можете звонить и справляться о состоянии жены…

— Никуда я отсюда не пойду! — вдруг ожил он. — Ещё чего!

— Но вы же ничего не можете сделать… — резонно заметила медсестра. — Только измучаетесь…

— Ну и пусть, я посижу в коридоре… — неопределённо махнул рукой Матвей.

— Ладно, пойдёмте — я вас до утра в подсобке устрою, — вдруг сжалилась медсестра. — Там есть кушетка… А то у вас такой вид, что краше в гроб кладут…