Столкновение (ЛП) - Хабра Бал

— Я знаю. И не хочу оправдываться. Я облажался и хочу это исправить.

Она покачала головой в недоумении.

— Ты – чертова головная боль, ты знаешь это?

— Знаю, и мне очень жаль.

Она смотрит на меня долгую минуту, что-то похожее на удивление мелькает в ее глазах, прежде чем она моргает. Легкий звук клаксона позади меня говорит о том, что у меня мало времени.

— Мне нужно уехать в Чикаго, и я вернусь только через несколько дней. Очень надеюсь, что мы сможем все обсудить.

— Ты уезжаешь? — в вопросе прозвучал намек на разочарование. — Я имею в виду, что тебе лучше поторопиться. Ты же не хочешь опоздать.

Дилан снова кричит мое имя, и мне хочется пробить дыру в его голове.

— Дай мне минутку! — кричу я в ответ. — Пожалуйста, мы можем поговорить об этом позже? — говорю я ей.

— Не о чем говорить. Я придумаю что-нибудь еще.

Меня охватывает уныние.

— Я не могу уйти, не исправив ситуацию.

Она недоверчиво качает головой.

— Тебя ждет целая команда, Эйден. Не подведи и их.

Я должен был ожидать этого укола.

— Не подведу. Мне просто нужно убедиться, что это… — я сделал жест между нами. — Не будет разрушено.

— Мой проект почти закончен. В любом случае, это не должно иметь значения.

Ее резкие слова сопровождаются звуком клаксона.

Я игнорирую его.

— Просто скажи мне, что я могу искупить свою вину.

Саммер в раздумье прикусывает внутреннюю сторону щеки.

— Кроуфорд! Килнер звонит. Нам нужно ехать, чувак.

— Блять, одну секунду! — кричу я.

Саммер не отвечает. Она выглядит совершенно замкнутой, и меня, блять, убивает, что я заставил ее так себя чувствовать.

— Я все испортил, Саммер. Мне жаль.

— Мне тоже, — наконец говорит она, поворачивается к дверям Иона Хаус и исчезает внутри.

Глава 17

Саммер

В общежитии темно и тихо, когда я вхожу туда после пробежки. Я успеваю сделать всего один шаг, как вижу на прилавке маленькую коробочку. Золотой бантик блестит, несмотря на темноту. Я осторожно приближаюсь к загадочному предмету, и сердце замирает в груди, когда я вижу его.

Это чай, которым меня угощал папа, а на дне лежит записка.

За все те головные боли, которые я тебе доставляю – Э.

В животе у меня ураган. Я не виделась и не переписывалась с Эйденом с тех пор, как он уехал в Чикаго. Я потратила достаточно времени на то, чтобы придумать, какой еще элемент добавить в свой проект, потому что он пропустил тест. Это изматывающее чувство, когда кажется, что моя работа недостаточно важна. Но от того, как Эйден смотрел на меня, у меня в груди потяжелело. Одно извинение и его искренний взгляд заставили меня захотеть сказать, что все в порядке. Я никогда не чувствую себя так, когда кто-то меня подводит, я просто усваиваю урок.

Это потому, что его глаза были первым, что я заметила в нем.

В детстве я была одержима глазами отца. Серые с крошечными вкраплениями золота, иногда голубые при разном освещении. Я постоянно спрашивала маму, почему у меня скучные карие, а у моих сестер – его глаза. Я плакала из-за этого несколько дней, и, как ни странно, это до сих пор не дает мне покоя. Осознание того, что это была еще одна вещь, которую папа не смог мне дать. Еще одна его часть, которой я не могу обладать. Еще одна часть, которая принадлежала моим сестрам, а не мне. Это было жалко. Чистая генетическая рулетка, но, по иронии судьбы, она прекрасно объясняла наши отношения.

Но у Эйдена такие же завораживающие глаза. Глаза, которые заставляют забыть слова, пока не сделаешь сознательное усилие, чтобы вспомнить их снова. Глаза, которые одним лишь взглядом говорят о том, насколько чиста душа, скрывающаяся за ними. Они у него есть, и я ненавижу это. Еще больше мне не нравится, что я обращаю на это внимание.

Когда экран моего телефона светится, уведомления из приложения Далтона захламляют мой экран. Мне не нужно открывать их, чтобы понять, что ребята, скорее всего, выиграли. Трудно избежать игры, когда все, включая твою мать, пишут о ней. Амара и Кэсси тоже там. Они пригласили меня, думая, что теперь я смогу стерпеть этот вид спорта, но эта надежда была уничтожена опозданием хоккеиста. Я лучше буду сидеть в общежитии и заниматься, периодически пугаясь скрипов в коридоре.

Раздается стук в дверь, и я вскакиваю. Нерешительно, стараясь успокоить свой неровный пульс, я иду в коридор. Когда я осторожно приоткрываю дверь и заглядываю в щель, мое сердце замирает.

Эйден стоит в дверях в своей хоккейной экипировке, без коньков и шлема. Каким-то образом его волосы все еще прекрасно уложены. Растрепанной прически не существует в его вселенной.

Я открываю дверь шире.

— Что ты здесь делаешь?

— Я пришел на наше занятие.

— Мы его не назначали, — я смотрю на время на своем телефоне. — Твоя игра закончилась двадцать минут назад, Эйден, — как он вообще умудрился приехать сюда за двадцать минут – ума не приложу.

Когда в детстве мама брала меня на игры отца, большая часть вечера проходила в ожидании у арены после игры. Проснувшись на следующее утро, я понимала, что заснула еще до того, как увидела его.

— Я знаю.

— Ты все еще в своей экипировке.

— Я могу переодеться, — и тут я замечаю спортивную сумку на его плече. — Ты не против?

Я указываю на ванную, и он заходит внутрь.

— Я могу принести тебе полотенце, если ты хочешь принять душ.

Душ? Какого черта я это предложила? Он выглядит удивленным моим приглашением. Честно говоря, меня это тоже удивляет, но меньшее, что я могла сделать, это предложить.

— Ты уверена?

Я пожала плечами.

— Ну, если ты хочешь отвратительно пахнуть потом до конца вечера, то это твой выбор, — моя неубедительная попытка снять напряжение не сработала, когда он просто кивнул и направился в ванную.

С полотенцем в руках я стучусь и слышу шарканье, прежде чем он говорит:

— Входи.

Я колеблюсь. Когда я открываю дверь, он уже снял наплечники, и его тело предстало передо мной во всей красе. В моей ванной комнате ужасное освещение, но оно все равно блестит под люминесцентными лампами.

Он берет полотенце.

— Спасибо.

В моей крошечной ванной комнате между нами возникло напряжение. Жужжание вентилятора и гудение ламп громкое, как никогда.

— Я могу включить тебе душ. Это довольно сложно сделать правильно.

Он поджимает губы и кивает. Звук снимаемой одежды возобновляется, и я сглатываю. Поворачиваю кран своими потными руками, и когда сталкиваюсь с ним лицом к лицу, он оказывается так близко, что я вздрагиваю.

Если от него и пахнет, то мой мозг этого не улавливает, потому что все, о чем я могу думать, – это то, что мы одни, он полуголый, а моя пижама не оставляет места для воображения.

— Нужна минута, чтобы вода нагрелась, — говорю я, хотя это утверждение может относиться и ко мне. Такое ощущение, что я не предложила ему принять душ, а жду, когда он сорвет с меня одежду и прижмет меня к стене душевой.

Он кивает, напоминая мне, что мое чрезмерно разыгравшееся воображение играет со мной злую шутку.

— Вы выиграли, — говорю я. В свою защиту скажу, что вода действительно нагревается за минуту. Я хорошая хозяйка, если углублюсь в это.

— Едва ли, — он выглядит так, будто хочет сказать что-то еще. Мы не разговаривали уже неделю, но я имею полное право злиться. Хотя воспоминания о моем гневе медленно, но верно, улетучиваются.

Когда вода нагрелась, я отошла.

— Я буду снаружи.

Звук льющейся воды наполняет мою спальню. Чтобы избавиться от греховных мыслей, я сажусь на самый дальний край гостиной.

Эйден выходит через несколько минут, когда я редактирую свою работу по статистике. Он одет в обтягивающую белую футболку и черные треники. Это отвлекает, пока я не замечаю красную струйку на его щеке.