Столкновение (ЛП) - Хабра Бал

Я вскакиваю в тревоге.

— Что случилось с твоим лицом?

Он садится на диван.

— Ты бы видела другого парня.

— Ты ввязался в драку? Разве тебя не могут дисквалифицировать за это? — в НАСС действуют строгие правила, и риск получить наказание в большинстве случаев не стоит того, чтобы драться.

— Какой-то придурок из Принстона набросился на меня. Он получил штрафное удаление.

Мое беспокойство рассеивается, когда я понимаю, что нарушение произошло не по его вине. Тем не менее, когда я хорошо разглядела его рану, это выбило меня из колеи.

— Я в порядке. Правда.

Я качаю головой.

— Ты должен был обратиться к командному врачу.

— Я обратился, и со мной все в порядке, — он пожимает плечами. — Я не хотел опоздать.

— Куда опоздать?

— К тебе, — говорит он. — Я чувствую себя дерьмово из-за того, что пропустил встречу на прошлой неделе, потому что знаю, что это исследование значит для тебя.

Горячие угли все сильнее вдавливаются в мою грудную клетку. Не говоря больше ни слова, я беру его за руку и тяну с дивана. Мои усилия ничего не дают, пока он сам не встает.

— Садись, — говорю я, когда мы оказываемся в ванной комнате, наполненной паром.

Он устало вздыхает.

— Саммер, ты не должна этого делать.

— Попробуй сказать мне еще раз, что я должна делать, — предупреждаю я.

Он бросает на меня недовольный взгляд и садится на крышку унитаза. Я достаю аптечку из-под раковины, и он раздвигает ноги, чтобы я могла встать между ними. Эйден не вздрагивает, когда я наклоняю его голову и протираю рану спиртом. Его взгляд фокусируется на моем лице, и у меня перехватывает дыхание. Эйден опирается руками на ногу, и я чувствую легкое прикосновение его пальцев к задней поверхности моего бедра. Прикосновение горячее и колючее, и от него у меня все зудит.

— Знаешь, Хэнк, наш физиотерапевт, также является и нашим командным врачом. Ты вполне можешь его заменить.

— Ты действительно неравнодушен к Хэнку, не так ли? — я хихикаю, стараясь не смотреть на его губы. — Кроме того, я обучалась только оказанию первой медицинской помощи.

— Ты лечишь многих спортсменов?

Я качаю головой.

— Значит, только меня?

— Только тебя, — почему я говорю шепотом? Я прочищаю горло, роясь в аптечке, чтобы отвлечься.

Его глаза становятся серьезными, и воздух сгущается.

— Мне очень жаль, Саммер.

У меня перехватывает дыхание, и я не могу встретиться с ним взглядом. Энергия, искрящаяся между нами, сводит меня с ума.

— Я написал тест сегодня утром.

Мои руки замирают на середине движения.

— Что?

— Я связался с профессором Тоором с помощью Килнера, и он направил меня к своему другу, который работает в спортивной клинике в Хартфорде. Ты должна получить результаты теста ACSI-28 через несколько дней.

Мое затаенное сердце всплывает на поверхность.

— Ты сделал это?

Он кивает.

— Мне следовало быть там с самого начала, Саммер. Твоя работа очень важна.

Я могу только смотреть на пластырь в своей руке. Он завершил одну из самых важных частей моего исследования, и мне не пришлось ничего переносить или заново планировать. Мои легкие перестали работать, и мне приходится сознательно вспоминать, как дышать, чтобы снова доставить кислород в кровь. Я провожу липкой рукой по волосам, но, когда он касается задней поверхности моего бедра, я возвращаюсь в настоящее.

Я протягиваю ему два мультяшных пластыря.

— Барби или Братц?

Он выглядит ошарашенным. Если раньше он не знал, какая плохая у меня реакция на то, когда кто-то делает мне приятное, то теперь знает. Хотя он сам изначально облажался, так что действительно ли это что-то приятное? Господи, да кого это вообще волнует?

Его выражение лица сглаживается и становится понимающим.

— Разве это имеет значение?

Я облегченно вздыхаю, когда он не продолжает речь о тесте.

— Огромное.

На его губах появляется кривая улыбка, а пальцы бессознательно поглаживают мою ногу, когда он глубоко задумался.

— Братц, очевидно.

Я подавляю улыбку, прикладывая к его щеке фиолетовый пластырь с Ясмин. В коробке остались обычные пластыри, которые я могла бы использовать, но я держу эту информацию при себе.

Глава 18

Эйден

Я отключил электричество.

Нечасто я оказываюсь в нашем холодном мрачном подвале, но отчаянные времена требуют отчаянных мер. После того как я появился в общежитии Саммер несколько дней назад, я подумал, что все вернулось на круги своя, но это был очень ошибочный вывод. Она не писала, не звонила и даже не связывалась со мной по электронной почте. Ничего. Киан – единственный, кто видит ее во время занятий, но и он молчит. Его лояльность явно изменилась. Засранец.

На прошлой тренировке я в отчаянии спросил о ней у Тайлера Сэмпсона. Он впечатал меня в борт. Очевидно, что ее чувства совсем не положительные.

Итак, что ты делаешь, когда девушка, о которой ты не можешь перестать думать, выводит тебя из себя? Обесточиваешь весь дом.

Когда дом погружается в темноту, наверху раздаются крики. Я пробираюсь обратно, как всегда, не при делах. Нет другого способа вывести столько студентов Далтона из нашего дома на мероприятие Саммер.

— Извините, ребята, электричество отключили, — мои слова сопровождаются пьяным ворчанием. — Но сегодня вечером в кампусе будет мероприятие. Все могут пойти туда, — в поле зрения появляется Киан, освещенный фонариком на телефоне. Я жестом показываю в сторону двери, и он показывает мне большой палец вверх.

— Все за мной, — говорит он. — Я возьму выпивку!

Толпа ликует, и люди выходят из дома вслед за Кианом.

На меня светит фонарик, и я щурюсь.

— У нас есть генератор, — говорит Коул, оживленно и скептически.

Я пожимаю плечами. Но он прав, мне повезло, что он еще не включился. Позади него Эли подмигивает мне, прежде чем направиться к выходу.

— Ты, определенно, делаешь все возможное для этого проекта, — говорит Дилан, когда находит меня на улице.

— Я не люблю делать что-то наполовину.

— Конечно, Барби, — фыркает он.

Я не пытаюсь его исправить. С тех пор как я вернулся от Саммер с ярко-фиолетовым пластырем на лице, они меня просто изводят.

Поворачивая на парковку западного крыла, освобожденную для проведения мероприятия, я вижу по реакции посетителей, что мероприятие Саммер пользуется успехом.

— Дилан! — завизжала девушка и бросилась к нему в объятия.

Он говорит «Кто это?» через ее плечо. Покачав головой, я иду к тому месту, где Киан пытается забросить бейсбольный мяч в кольцо. Он пытается выиграть мягкую игрушку, одна из которых – крошечная корова, которая выглядит так, будто умоляет забрать ее домой.

— Да тут все подстроено, — жалуется он.

Девушка в очереди мило улыбается Киану.

— Я могу научить тебя этому трюку.

Он оживляется.

— Только предупреждаю, я учусь на практике.

— Да? А я – практический учитель, — говорит она.

Восприняв это как сигнал к уходу, я подхожу к Эли, который разговаривает с Кайсом Ховардом.

— Наконец-то взял выходной? — спрашивает он, увидев меня.

— Надо дать соперникам фору, иначе будет скучно.

Он смеется.

— Это похоже на «Замороженную четверку» между Далтоном и Йелью. Думаешь, вы выиграете?

Моя челюсть сжалась, и Эли прочистил горло.

— Мы выиграем, как и в любой другой год. А вот вы только попали в «Финал четырех¹⁷». Надеюсь, в этот раз не промахнешься.

В прошлом году во время «Финала четырех» Кайс промахнулся со штрафным броском, споткнувшись в последнюю секунду. С тех пор он показал себя с лучшей стороны, но мы уже несколько месяцев подкалываем его этим.

Я сдерживаю улыбку на его колкие слова, потому что Эли никогда не препирается, ни на льду, ни вне его, но он всегда прикрывает мою спину. Он горько смеется, отмахиваясь от замечания. Это негласное правило – никто не приближается к Элиасу Уэстбруку.