Яблочный пирог и любовь - Сахра Зейнеп

– Ты кто, вообще, такой? Правда парень Сахры?

Я чуть не кинулась туда, чтобы ответить вместо Эмира. Кто знает, что он сейчас сморозит!

– Я – это ты.

Я нахмурилась. Это еще что значит? Ясмин, видимо, тоже не поняла:

– В смысле?

Хоть я и не видела лица Эмира, я чувствовала, что он все так же самодовольно ухмыляется:

– Ты смотришь на парня там внутри так же, как я смотрю на Джульетту. Детка, мы с тобой в одной команде.

В одной команде? О чем, вообще, речь? Я чувствовала, что чего-то не улавливаю, а вот Ясмин, кажется, сообразила, потому что весело поинтересовалась:

– Как думаешь, наша команда выиграет?

Эмир тихо рассмеялся:

– Не знаю насчет команды, но любовь всегда побеждает, конфетка.

Я не выдержала и вышла из укрытия. Пока я шагала к ним, эти двое переглянулись и заулыбались. «Если бы они начали встречаться – могли бы стать самой гармоничной парой после Брэда Питта и Анджелины Джоли, – подумала я. – А их дети существенно улучшили бы генофонд страны».

Но потом я представила, как Эмир называет Ясмин Джульеттой, и мне стало досадно. Наверное, он был прав – не меньше половины меня составляла бессмысленная ревность. И если считать, что вторая половина – вредный характер, то, очевидно, человек я не самый приятный…

Под влиянием этих мыслей я чуть ли не швырнула стаканчик с кофе Ясмин. Она нервно взяла его из моих рук. Эмир с хитрой ухмылкой потянулся за своим, прикрываясь рукой. Я плюхнулась на стул рядом с ним, а Ясмин встала.

– Мне нужно подышать воздухом, – сказала она и ушла.

Я разорвала упаковку шоколадки и откусила кусок. Толком не прожевав, повернулась к Эмиру:

– Вижу, вы с Ясмин отлично поладили.

Губы Эмира изогнулись, он отхлебнул кофе и пожал плечами. Голубые глаза сверкнули:

– Симпатичная девчонка.

Я невольно поджала губы и снова вгрызлась в шоколад:

– Ее называют самой красивой девушкой Чыкмаза.

Произнеся это, я сама не поверила, что стала настолько ревнивой. Да что со мной такое происходит?

Эмир снова наклонился ко мне:

– А тебя как называют? Самой ревнивой девушкой Чыкмаза?

Вместо ответа я пересела на соседний стул – прекрасно понимая, насколько это по-детски. Но через несколько минут, подумав, уже серьезно произнесла:

– Спасибо…

Эмир понял, за что я его благодарю, и через силу улыбнулся.

– Я знал, что ты не переживешь, если с ним что-то случится, – просто сказал он.

И я не нашла, что на это ответить.

Ясмин вернулась. Когда она села и улыбнулась Эмиру, я сделала вид, что не замечаю. Я и не должна была такое замечать. Эмир бросил на меня взгляд и поднялся с места:

– Пойду поищу какую-нибудь одежду. Тебе что-то нужно?

Я покачала головой. Хотя старалась казаться равнодушной, я была рада, что его мышцы больше не будут выставлены на всеобщее обозрение.

– Я-то, может, и выгляжу как оборотень, а вот ты вся в крови, как вампир. Хочешь, попрошу у медсестер что-нибудь, во что ты могла бы переодеться?

Я упрямо пожала плечами, и Эмир не стал настаивать.

Через несколько минут после его ухода дверь операционной открылась. Оттуда с улыбкой вышел доктор Бюлент. Мы с Ясмин замерли, уставившись на него.

– Не волнуйтесь, все прошло лучше, чем я опасался. Пулю извлекли без проблем, кровотечение быстро остановили. Несколько единиц крови, хороший отдых – и он скоро поправится.

От облегчения я бросилась обнимать сперва доктора, а потом Ясмин. Ее глаза сияли не меньше моих. На щеках появились мокрые дорожки, и я впервые поняла: она действительно любит Ахмета. Тогда мне стало стыдно за то, что я видела в Ясмин врага.

– Прости… – тихо сказала я, все еще держа ее за руки.

Но Ясмин была слишком счастлива, чтобы обижаться. Она вытерла слезы и снова обняла меня.

Когда мы подошли к палате, куда должны были перевезти Ахмета, в коридоре появился одетый в медицинский халат Эмир. Халат он не застегнул, так что выглядел так же эффектно, как и с голым торсом. Эмир с гордостью продемонстрировал свой новый наряд, а я улыбнулась и покачала головой. Этот парень никогда не повзрослеет.

Казалось, он тоже рад новости о том, что раненый в порядке. А услышав, что тому нужна кровь, сразу пошел сдавать ее.

Через несколько минут Ахмета привезли в палату. Он выглядел таким бледным, что у меня сжалось горло. Хотелось плакать, но слезы не приходили – за нас обеих плакала Ясмин.

Ахмета разместили, и нас выгнали ждать снаружи. Требовалось несколько часов, чтобы он пришел в себя после переливания. Но, чем темнее становилась ночь, тем дальше отступало мое беспокойство.

Так или иначе, а Ахмет спасен. И это самое главное…

Когда доктор Бюлент разрешил мне зайти, в коридоре никого не было.

Я оглянулась – ни Эмира, ни Ясмин. Поправила волосы, сглотнула и тихо открыла дверь.

К кровати я подходила с ровно бьющимся сердцем. Мне не терпелось увидеть зеленые глаза Ахмета. Остановившись у изголовья, я коснулась его руки. Веки у него были опущены, но он уже был похож на прежнего себя – если не считать следов от драки на лице. И даже в тускло-зеленой больничной пижаме выглядел красивым. А сейчас просто мирно спал.

Собравшись с духом, я коснулась его руки. Потом, уже без страха, провела пальцами по волосам. Улыбнулась. В этот момент его веки дрогнули.

– Значит, чтобы ты погладила меня по волосам, мне нужно было дать себя подстрелить? – произнес он хриплым от утомления голосом.

Я смущенно отдернула руку, не зная что сказать:

– Ты в порядке?

Он спокойно кивнул. Потом улыбнулся и просто смотрел на меня, не отрывая глаз. Через несколько секунд я не выдержала его пристального взгляда и начала торопливо пересказывать события этой ночи. Почти без передышки вывалила все: как тот человек сбежал, как мы добрались сюда, как Эмир сдал для него кровь… Кажется, впервые в жизни я тараторила так же быстро, как Эрва.

В этот момент из-за двери раздался голос Эмира:

– Наш Джеймс Бонд уже проснулся?

– Да! – радостно откликнулась я.

Эмир прислонился к дверному косяку, и тут оба, видимо, вспомнили, что несколько месяцев назад ситуация была прямо противоположной. Впервые они смотрели друг на друга почти как друзья.

– Спасибо, – сказал Ахмет, указывая на пакет с кровью в своей капельнице.

Эмир в белом халате эффектно пожал плечами:

– Не благодари. Я просто вернул тебе долг.

Они оба улыбнулись. Ахмет посмотрел на меня:

– Наверное, тебе такое повторение не очень-то приятно.

Я передернулась:

– Как увидеть один и тот же кошмар дважды.

Ахмет протянул руку и взял мою:

– Но теперь все позади… – сказал он, поглаживая мои пальцы.

Мое дыхание участилось, но тут в комнату ворвалась Ясмин, и я отдернула руку. Словно голубь, несущий благую весть, она радостно подлетела к кровати, а я отступила. Ясмин тут же схватила руку Ахмета:

– Я так боялась!.. Если бы с тобой что-то случилось, я никогда бы себя не простила. Мне так жаль, так жаль…

Ее щеки заливали слезы. Я развернулась и медленно направилась к Эмиру. Ахмет, превозмогая слабость, заговорил:

– Не бойся. Ты тут ни при чем, я же сам взялся за это дело. Не вини себя. Смотри, я в порядке.

Я оставила их одних – впервые действительно по собственному желанию – и вышла из палаты. Эмир вышел следом и закрыл за собой дверь.

Он ничего не сказал. Не сделал ни одного замечания. А просто сел рядом со мной на стул в коридоре.

Через несколько часов Ахмет окончательно пришел в себя.

Когда полицейские из ближайшего отделения зашли к нему, чтобы получить показания, уже рассветало. Как я поняла, они были в курсе истории с этим участком. Уходя, они забрали Ясмин с собой – ей нужно было подписать какие-то документы.

Доктор Бюлент сказал, что Ахмет может ехать домой, и я закусила губу от волнения. Если домашние увидят его в таком состоянии, у них наверняка случится сердечный приступ. Видимо, Ахмет думал так же, потому что мрачно пробормотал: