Внутри - Корр Катрин

– Я не могла на глазах у всего коллектива и гостей, которых ты тогда пригласила, не принять от него тот злосчастный букет. Он был совсем неподходящим к случаю. И если тебе интересно, я много раз говорила, что между нами ничего не может быть, но он, как баран с повадками нарцисса, видит и слышит только себя. И, кстати, я общаюсь с ним точно так же, как и со всеми отпрысками ваших с папой друзей. Это всегда случается вынужденно, понимаешь? Я ведь не могу молча стоять в сторонке, пока все ведут оживленные беседы? А в загородный дом его родителей мы приехали вместе, потому что я пробила колесо в машине и не смогла вызвать такси, а Богдан оказался тут как тут!

– Богдан целеустремленный, – улыбается Вероника. – И он хороший человек. Это я так, к слову.

И этот хороший человек вчера ударил меня.

– Вероника, только не говори, что ты приехала поговорить именно об этом. У вас дома сегодня дел выше крыши.

– И эти дела могут делаться без моего непосредственного участия! Я оставила папу руководить процессом! Присядь, милая, я хочу поговорить с тобой как мама, а не как подруга.

Приехали. Послушно сажусь на диван и скрещиваю ноги, как истинная дама из высшего общества. Правда, на мне не изысканное платье, а светлые джинсы и белое худи, так что выглядит это смешно.

– Красота, – комментирует Вероника.

– Стиль и изящество, – подмигиваю. – Ладно, говори уже, что такое страшное случилось?

– Очень надеюсь, что ничего… Я просто хотела поговорить о возвращении Аверьяна, – отвечает она, подтвердив мои догадки. – Всё случилось слишком внезапно, и мы не могли это как следует обсудить. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя ущемленной или одинокой, понимаешь?

– Мам, мне не десять лет, чтобы носиться со мной, – говорю с улыбкой. – Я очень рада, что ваш сын решил вернуться домой. Знаю, вы с папой очень ждали его. Наконец-то это случилось.

– Наш сын?

– А что? – откидываюсь на спинку дивана. – Он не ваш, что ли?

– Я просто не хочу, чтобы ты думала, будто мы с папой…

– Будто вы с папой забыли обо мне, потому что Аверьян вернулся домой и теперь вы будете наверстывать упущенное время, которое вовсе не упущено, ведь это он решил остаться жить в Нью-Йорке, а потом колесить по миру, и в сущности от вас двоих ничего не зависело, ведь вы очень понимающие и любящие родители, с которыми ему просто очень повезло. Смотри, как легко мне удалось уместить всё в одно предложение!

Вероника берет меня за руку и с грустной улыбкой произносит:

– Для меня очень важно, чтобы ты всегда помнила о том, как сильно мы с папой любим тебя.

– Я это знаю, мам, – говорю искренне. – И мне страшно представить, какой бы я была сейчас без вашей любви и заботы. Без вас, – добавляю, вызвав в зеленых глазах яркий блеск. – Я правда очень рада, что Аверьян возвращается. И я буду рада, наконец, познакомиться с ним.

– Да. Спустя четырнадцать лет, – говорит Вероника, словно сама в это не верит. – Но лучше поздно, чем никогда, правда?

– Конечно, мам. Ты, кстати, чудесно выглядишь, – перевожу тему. – Светишься, как звездочка.

– Ну, на то есть веская причина! И вообще предстоящее лето и осень богаты на события. Сегодня мы будем праздновать возвращение Аверьяна, в следующем месяце у нас с папой годовщина свадьбы, а в сентябре мы лихо отметим твои двадцать четыре года!

– Это совсем необязательно.

– Вот ещё! Сегодня утром я подумала обо всем этом, и мне стало так хорошо! Так радостно на душе мне уже давно не было. Мне кажется, что с этого самого дня многое изменится, – с откровенной надеждой смотрит она на меня. – Ты ничего похожего не чувствуешь?

Нет. Но я уже хочу, чтобы сегодняшний вечер закончился, и я с радостью поехала домой.

– Я чувствую, что сегодня будет очень громко и весело.

– Ещё как! – смеется Вероника и встает с дивана. – Ладно, мне уже пора. Надеюсь, Дана всё контролирует, и ваш папа не превратил задний двор в бардак, и все столы стоят так, как надо!

Ваш папа.

Эти слова так резанули мои уши, что сделалось некомфортно, так же, как когда случайно надеваешь одежду шиворот-навыворот и задом наперед одновременно.

– У Аверьяна очень много друзей! – продолжает говорить Вероника. – Соберутся больше двухсот человек, и это ещё не все!

– Ого. Для кого-то это целая свадьба.

– Многие уже в отпусках, так что в следующий раз гостей будет ещё больше. Надеюсь, он не слишком разозлится на меня. Как думаешь?

Да никак. Я его совсем не знаю, чтобы делать какие-либо предположения.

– Не думаю, что это возможно, – отвечаю. – Ты ведь очень старалась и организовывала этот вечер только ради него. Он будет рад.

– Вы подружитесь! – говорит Вероника невпопад. Будто с самого начала именно это и хотела сказать, но никак не решалась. – У меня прекрасный сын и замечательная дочь.

– Так говоришь, словно мы дети малые.

– Я так говорю, потому что между вами ничего нет. За четырнадцать лет мы так и не смогли вас… познакомить друг с другом.

– Не знаю, как он, но я от этого ни капельки не пострадала. Мам, – теперь я убеждаю её, – всё хорошо. Мы, слава богу, взрослые люди, а не дети, которые будут жить под одной крышей и драться за обедом из-за какой-нибудь чепухи.

– По правде говоря, я была бы этому только рада, – признается Вероника. – Даже несмотря на то, что вы уже взрослые и самостоятельные, я бы очень этого хотела. Не драк, разумеется, – смеется она, – а пожить всем вместе… Не бери в голову. Я просто очень нервничаю и хочу, чтобы всё прошло идеально. Чтобы вы подружились и не были друг другу чужими людьми. Что ж, до вечера, милая! – целует меня Вероника. – Без тебя ужин не начнется.

Жаль.

– Я приеду!

Только я совсем этого не хочу.

Часы на сенсорной приборной панели показывают половину шестого. До поместья Вероники и Кирилла, расположенного в получасе езды от города, остается ехать не больше десяти минут, и раз времени у меня ещё достаточно, решаю заехать на заправочную станцию и взять себе кофе.

Богдан продолжает отправлять сообщения, которые я тут же удаляю. Зачем сводить с ума мой телефон, если он прекрасно понимает, что мы встретимся с ним этим вечером и так или иначе поговорим о том, что случилось вчера? Конечно, я не горю желанием находиться с ним в одной плоскости, но, к сожалению, это неизбежно.

Возвращаюсь к машине с кофе и арахисовым батончиком в руках, как вдруг меня окликает знакомый женский голос.

Дарина, двоюродная сестра Архипа – близкого друга Богдана, уверенным шагом направляется в мою сторону, оставив свой белоснежный кроссовер у бензоколонки. Длинные платиновые волосы развеваются на ветру, как в рекламе шампуня, а походка от бедра на сверкающих босоножках приковывает внимание случайных зевак.

– Привет, красотка! – здоровается со мной, и мы обмениваемся дружескими поцелуями. – Тоже заправиться заехала?

– Ага, – вру. – И не устояла перед кофе. Отлично выглядишь. По-особенному.

– Ну, сегодня ведь очень важный вечер, – улыбается она, уведя загадочный взгляд в сторону. – Пришлось хорошо заплатить моему мастеру, чтобы он отменил все записи и принял меня немедленно! – говорит, демонстрируя шелковистые и блестящие волосы.

– Оно того стоило.

– А ты как? Не нервничаешь?

Открываю водительскую дверцу и сажусь на сиденье боком.

– Из-за чего? – делаю вид, что не понимаю.

– Ну, твой брат вернулся. Вы ведь всё ещё не знакомы и вообще никогда друг с другом не общались. Насколько мне известно, конечно.

Тема моего появления в семье Вероники и Кирилла Кох на протяжении многих лет обсуждалась за семейными ужинами их близких родственников и друзей. И особое внимание в этих обсуждениях уделялось Аверьяну, мол, его заменили мной – десятилетней девочкой из неблагополучной семьи, которой несказанно повезло быть удочеренной такими чудесными людьми. Многие считали, будто это из-за меня единственный и любимый сын счастливых родителей не пожелал возвращаться домой после учебы в Америке. Обиделся, показал свой характер, проучил бессовестных родителей и всё такое. Об этом мне сотни раз говорили злые детки, видевшие во мне бездомного котенка, которого как ни отмывай и ни откармливай, а он всё равно будет изгоем в доме с породистыми котами. Только никто из них не знал, что мне не было никакого дела до чувств и переживаний неизвестного мне человека, потому что в те первые несколько лет новой жизни я мало понимала, что вообще со мной произошло. Я не помнила ничего из прошлого, кроме бесконечной темноты без звуков и запахов. Я как будто родилась такой – десятилетней девочкой в семье людей, с которыми не имела никаких родственных связей.