Тайна от Бывшего (СИ) - Белая Екатерина

Тяжело вздохнув, медленно разворачиваюсь и, собравшись с силами, иду к джипу. И чем ближе подхожу, тем сильнее раздражаюсь. Даже злюсь.

Какой же он всё-таки эгоист. Готов идти по головам ради того, чтобы добиться своего. Ничего святого!

Подойдя к открытому окну со стороны водителя, врезаюсь в лицо парня злым взглядом. Из-за орущей музыки меня не слышно, поэтому жестами требую вырубить звук. Но Высоцкий не реагирует. Он в солнцезащитных очках, а я не понимаю — в сознании он вообще, нет? Милана же говорила, что парень нетрезв. Не удивлюсь, если он просто-напросто отключился.

Поэтому, психанув, резко дёргаю дверь, встаю на порожек и, перегнувшись через Максима, тянусь к бортовому компьютеру. Выключаю музыку.

— Наконец-то, — выдыхаю с чувством выполненного долга.

И спешу ретироваться из салона, но внезапно крепкая рука бойца останавливает меня, схватив за локоть.

— Чё с волосами? — цедит, цепляя пальцами одну из коротких прядок.

А меня словно кипятком обваривает.

Слышать его голос и чувствовать его прикосновения— невыносимо. Я застываю в моменте, а сердце грозит вот-вот разорваться от боли.

— Отпусти. Меня, — выделяю каждое слово и не узнаю собственный голос.

Он удивительно спокойный и наполнен ледяной агрессией.

Но так даже лучше.

Высоцкий не должен знать, что я страдаю. Он этого недостоин!

Бью по наглой руке, посмевшей трогать меня, вырываю локоть из захвата и спрыгиваю на землю.

— Больше не смей врубать здесь музыку! — враждебно чеканю. — Достаточно одного звонка в полицию — и останешься без прав.

— Вообще похрен, — тянет парень, расплываясь в наглой ухмылке.

Поджимаю губы и скрещиваю руки на груди. А в ногах слабость. Меня сильно морозит, хочется плакать, но я делаю вид, что всё прекрасно.

— Зачем приехал? — спрашиваю требовательным тоном.

— Шмотки твои привёз, — лениво кивает он на соседнее сидение. — Не благодари.

— Ясно. Не буду.

Выгляжу безразличной, а по телу проходит озноб.

Только бы не зареветь. Только бы не зареветь!

Дыши, Вика! Вдох-выдох…

Обхожу машину и открываю дверь со стороны пассажирского сиденья. Но слабость внезапно накатывает тяжелой волной, и в поисках опоры я неосознанно упираюсь руками в сидушку. Делаю медленный глубокий вдох и часто моргаю, пытаясь прогнать мелькающие перед глазами точки.

Что происходит? Это уже не смешно…

Смотрю на сумку как на цель. Мне всего-то нужно взять её и дойти до квартиры. Это элементарно. Просто. Легко.

Но не сейчас.

Тело будто свинцом наливается, не могу устоять на ногах и медленно оседаю.

Темнота спасает. Дарит спокойствие и умиротворение. Мне хорошо.

Поэтому когда кто-то настойчиво пытается вытянуть меня из этого приятного состояния похлопываниями по щекам, я недовольно морщусь и уворачиваюсь.

— …Что ты с ней сделал, бандит? — слышу отдаленно знакомый женский голос. — Я ментов вызвала!..

Моё лицо сбрызгивают прохладой, но открывать глаза всё равно не хочется. Хочу, чтобы от меня отстали!

— …Такая девочка хорошая! Как она вообще с тобой связалась?! — разоряется женщина. — Ну ничего, сейчас наряд приедет — быстро во всём разберутся. А я показания дам! Слышишь, я тебя не боюсь!..

— Гуляй отсюда, тётя, — звучит раздраженный рокочущий голос.

Максим…

Открываю веки и сталкиваюсь с его хмурым взглядом.

Боец снял очки, и теперь я вижу, что под ними скрывалось. Покрасневшие белки — то ли от отсутствия сна, то ли от того, что он пил — непонятно. Под левым глазом кровоподтёк, на переносице глубокая ссадина, будто кожа лопнула от сильного удара.

Рвано выдыхаю. Сжимаюсь.

— Пей, — грубо рыкает Высоцкий.

И, несмотря на жёсткий тон, аккуратно прижимает горлышко бутылки к моим губам, вынуждая сделать пару глотков. Затем стирает пальцами несколько капель, выскользнувших из уголка рта. Царапает загрубевшими подушечками кожу.

Шугаюсь этих прикосновений — дергаюсь от них. И, осмотревшись, понимаю, что сижу на переднем пассажирском сиденье. Максим стоит возле распахнутой двери, а позади него маячит лицо моей соседки — Раисы Ивановны.

— Очнулась, слава богу! — восклицает она с облегчением. — А ну отойди! — враждебно отпихивает бойца в сторону и тут же меняет тон на ласковый, обращаясь ко мне: — Пошли, детка. Идти можешь? Давая помогу.

С её помощью выбираюсь из машины и, встав на ноги, чувствую, что способна передвигаться самостоятельно.

— Раиса Ивановна, я в порядке, — вымучено улыбаюсь. — Спасибо вам огромное и…

— Он тебя ударил? — перебивает она, понизив голос. — Если так, то не бойся. Я полицию уже вызвала и скажу, что всё видела. Куда он бил?

— Меня никто не бил, — возражаю. — Я просто приболела немного. Слабость, температура… кашель, — для убедительности прочищаю горло. — Не надо было из дома выходить. Пойду лечиться…

— Ты это… не покрывай его. По бандитской роже видно, что он садист. Я понимаю — любовь… Но умалчивать о побоях ни в коем случае нельзя!

— Я не стала бы умалчивать, — твёрдо произношу. — Тем более он мне никто. Просто знакомый…

Мы идём до подъезда, и по дороге я убеждаю соседку, что она зря волнуется. В это время во двор въезжает машина ГИБДД и останавливается возле джипа.

— Молодцы! Быстро приехали! Пускай его теперь повяжут. А то устроил здесь… — Раиса Ивановна замолкает, видя, что гаишники неторопливо проверяют документы у Высоцкого, затем отдают честь и, вернувшись в машину, собираются уезжать. — Это что такое?.. — растерянно мямлит она. — Ну-ка пойду разберусь…

Я же совсем не удивляюсь увиденному.

Для Максима нет запретов. Ни в чём.

Он правая рука Макара — главы Ризвановской группировки. А сцена с гаишниками в очередной раз доказывает, что главный в этом городе далеко не закон.

Но мне не хочется думать об этом. Сил хватает лишь на то, чтобы зайти в подъезд и добраться до квартиры.

Хорошо, что папа ещё на работе и не знает о появлении Высоцкого. Он бы пришёл в ярость. И неважно, что боец всего лишь хотел вернуть мне вещи…

Вещи.

Осматриваю пространство вокруг себя и понимаю, что их нет — они так и остались лежать в машине.

Стук в дверь даёт понять, что заметила это не только я.

Медлю, прежде чем открыть дверь. Собираюсь с мыслями, глубоко вдыхаю и натягиваю на лицо маску безразличия. Руки дрожат.

В планах — молча забрать сумку и побыстрее избавиться от общества Высоцкого. Но, открыв дверь и столкнувшись с тяжелым взглядом, я цепенею и теряюсь.

Всё тело сковывает напряжение, воздух вокруг накаляется до предела. Душит.

Заторможено тянусь к сумке, намереваясь забрать. Но когда ухватываюсь за ручку и тяну её на себя, парень не отпускает. Оттолкнувшись от косяка, он внаглую заваливается в квартиру, оттесняя меня назад.

— Совсем уже обнаглел?! — ошарашено вскрикиваю, пытаясь выпихнуть его обратно.

Упираюсь в широкую грудь руками, прилагая максимум усилий, но это то же самое, что толкать гору. Натренированный двухметровый боец даже не замечает моих попыток — прёт тараном и, захлопнув дверь, опирается на неё спиной, откидывая несчастную сумку на пол.

Только сейчас замечаю, что он с трудом стоит на ногах и слегка покачивается.

Господи… Да Высоцкий реально пьян в стельку!

Удивительно, что я не поняла этого ещё в машине. А самое интересное — о чём думали гаишники, отпуская парня в таком состоянии? Он же может сбить кого-нибудь или устроить аварию! Его нельзя пускать за руль!

Быстро достаю из кармана телефон и пишу Милане, чтобы Яр немедленно забрал своего непутёвого дружка из моего дома. Затем возвращаю хмурый взгляд на Максима. А он просто смотрит на меня в упор и молчит.

— Тебе лучше уйти, — настойчиво прошу. — Слышишь? — психую от его нервирующего молчания. — Уходи!

Так ничего и не ответив, боец отталкивается от двери и молниеносно сокращает расстояние между нами. Хватает меня своими огромными ручищами и прижимает к стене, игнорируя возмущенный крик.