Бывшие. Я (не) могу тебя забыть (СИ) - Бауэр Алика

Весь мой страх сжимается в тугой комок в горле. Падаю на колени рядом с братом, и он инстинктивно прильнул ко мне, ища защиты, как в детстве.

— Кто вы такие? Что вам нужно?! — мой голос дрожит, выдавая весь ужас, который я пытаюсь скрыть за показной твердостью.

Один из этих громил, тот, что пошире, мерзко скалится, обнажив ровные зубы.

— Мы те, кому вы должны. Десять тысяч.

— Десять тысяч? — глупо переспрашиваю, не веря ушам.

Из-за такой суммы человеку могут сломать человеку нос?

Смотрю на Леху. Он, зажмурившись от боли и стыда, кивает.

С братом я разберусь позже. Сейчас нужно убрать этих людей из моего дома.

Поднимаюсь на дрожащих ногах и иду в свою комнату. Картинка перед глазами немного прыгает от скачка адреналина. Из-под стопки нижнего белья, с дрожью в пальцах, извлекаю свою заначку. Сердце падает. Половины не хватает… Ладно, это потом. Возвращаюсь в прихожую и протягиваю амбалам несчастную десятку. Рука трясется так, что слышан шелест бумажек.

Мужчина скользит по деньгам взглядом и презрительно фыркает.

— Что это?

— Деньги… Десять тысяч. Как вы и просили.

— Десять тысяч долларов, куколка, — его слова звучат с насмешкой. — Баксов. Поняла?

Глава 3

Как бы смешно это не звучало, но нас спасла наша нищета. Мы с папой и братом не бедствуем, но эта несчастная десятка… Десять тысяч рублей предложенные бандитам, казались действительно какой-то шуткой по сравнению с реальным долгом.

Нам дали неделю, чтобы найти деньги.

— Какого черта?! — мой крик срывается с губ, когда я вламываюсь в комнату к брату.

Леша сидит на краю кровати и с театральным спокойствием вынимает из носа окровавленные ватные тампоны.

— Я обломался, сестренка, ясно?! — голос плоский, без единой нотки раскаяния.

— Это я уже поняла! Во что ты ввязался? Леш, почти миллион! Что нужно было сделать, чтобы задолжать таким людям миллион?

— Ну, например, неудачно сходить в казино, — он пожимает плечами, и до того равнодушно, что это вызывает у меня приступ тошноты.

Ноги подкашиваются, и я оседаю рядом с ним на кровать.

— Казино? — шепчу, глядя на полки, заставленные старыми дисками. — Какого тебя вообще туда занесло?

— По пьяни.

Отчаяние медленным, ядовитым холодом ползет по жилам.

— И как думаешь отдавать?

— Ну, я надеюсь, мы что-нибудь придумаем.

«Мы». Это слово неприятно вонзилось в сердце.

Мне пришлось рано повзрослеть, заботясь о младшем брате вместо родителей, пытаясь прокормить его и себя. Я думала, что чем старше Леша будет становиться, тем легче мне будет. Но, похоже, он так привык, что я на себе все «тащу», что просто обленился в край.

— Мы? А почему я должна расхлебывать то, что ты наворотил?

— Иначе они заберут хату. Я кажется, подписывал какие-то бумаги…

— О, Господи… — накрываю лицо ладонями. — Придурок.

— Да ты не понимаешь! — в его голосе вдруг прорывается настоящее, детское возмущение. — У меня должна была быть самая выигрышная комбинация! Откуда этот чел со стрит-флешем вообще взялся?

Брат не чувствует вины. Нет. Он чувствует себя ограбленным, обманутым судьбой, но не видит связи между своей пьяной авантюрой и тем, что сейчас наша жизнь висит на волоске.

— Ладно… Ну и где мы возьмем такую сумму?

— Может, часть у микрозаймов, а часть попросишь у своего импортного жениха?

Морщусь от его предложения, будто чувствую горький вкус на языке.

Унижаться перед Итаном? Мы познакомились в чат-рулетке в одну из тех ночей, когда одиночество разъедало изнутри, а бутылка вина оказалась как нельзя кстати. Неожиданно наше общение переросло во что-то большее, и вот он уже прилетает ко мне из Нью-Йорка на выходные. Я не рассматривала эти отношения всерьез, все-таки порознь мы проводим время больше, чем вместе. И совсем не хотелось превращаться в должника в глазах этого мужчины.

— Он не мой жених, — холодно отрезаю. — Я не могу просить такие деньги у человека, с которым встречаюсь всего четыре месяца.

— Да ладно, сестренка, — донесся уже с кухни голос брата, сопровождаемый звуком чайника. — Не переживай. Что-нибудь придумаем.

Его беспечность просто поражает.

И снова мысли, как назойливые мухи, вертятся вокруг денег… Денег, что я в панике забыла взять. Интересно, сколько там было? Оля говорила, что такой суммы я нигде столько не заработаю за один урок. Понятно, что речь не шла о десяти тысячи долларах, но все же это лучше, чем ничего. Лучше, чем сейчас.

— Лер, не слышишь, что ли? — Леха с недовольным лицом сунул мне в руки разрывающийся от звонка телефон. — Тебе.

Я машинально подношу трубку к уху.

— Алло?

— Ну спасибо тебе, подруга! — яростный, еще хриплый от болезни голос Оли врезался в слух. — Огромное спасибо!

— Пожалуйста, — автоматически бормочу, все еще погруженная в свои мысли.

— А, ты еще и язвишь! Не ожидала от тебя такой подставы.

— Какой? Ты вообще о чем?

— О том, что я не знаю, что ты вчера там устроила, но теперь мальчик Макарова хочет видеть только тебя! Мамаша звонила. Благодарит за «великолепного педагога»!

Вот только этого не хватало.

— Оль, я клянусь, я не думала отбирать у тебя работу. Я вообще у них вчера забыла деньги взять…

— Раз у тебя теперь есть новый щедрый работодатель, то о месте в школе можешь забыть! — продолжает голосить, не слыша меня. — Поняла?

Холодная волна прошибает все тело, выступив мелкими мурашками на коже. Основатель частной школы, куда я с таким трудом устроилась - дядя Оли. Одно ее слово и я лишусь единственного стабильного заработка в нашей семье.

— Погоди! — чувствую, как по щекам катятся горячие слезы. Только сейчас меня начинает топить дикая паника. — Я съезжу к ним, я все объясню! Я откажусь!

— Будь добра! — бросает трубку.

Прекрасно… Просто прекрасно.

Вытираю слезы ладонями.

Не знаю, что меня больше страшит. Огромный долг или встреча с кошмаром из прошлого?

А ведь я зарекалась. Заклялась себе самой, что нога моя больше не переступит порог того дома. Дома, где пахнет флоксами, предательством, несбывшимися общениями.

И зачем судьба продолжает сталкивать нас вновь?

Глава 4

«— Пустите меня к нему! — мой крик разрывает горло, превращаясь в хриплый вопль. Пальцы, побелевшие от напряжения, впиваются в ледяные прутья ворот. Казалось, еще немного и я вырву их с корнем. — Я должна с ним поговорить!

Боль сдавила грудь так сильно, что еще немного и ребра треснут с сухим хрустом. Перед глазами пляшут черные пятна, сквозь которые я с трудом разглядела появившуюся по ту сторону ворот фигуру.

Его мать.

Она стоит недвижимо, словно изваяние из холодного мрамора.

— Уходи.

— Пять минут! Дайте мне всего пять минут! — мольба вырывается вместе с новым приступом рыданий.

Она приближается к воротам той самой утонченной, мерной походкой и наклоняется так, что я чувствую запах ее дорогих духов.

— Я не дам тебе ни секунды после того, что ты натворила, мерзавка.

— Пожа-алуйста... — ноги подкашиваются, и я, не в силах больше держаться, оседаю на холодные камни. — Мне нужно его увидеть...

— Зачем? — она коротко и ядовито хмыкает, глядя на меня свысока. —Он даже не узнал тебя. Так что убирайся. И чтобы я больше никогда не видела тебя рядом с моим сыном. Иначе... — она делает паузу, давая мне прочувствовать тяжесть этой угрозы. — Ты прекрасно знаешь, на что я способна. Разберись с этим, — бросает она через плечо охраннику, уже разворачиваясь к дому.

Я не слышу звонких, удаляющихся щелчков ее каблуков. Их заглушал грохот собственного сердца в ушах и надрывный, животный вой, который вырывался из моей груди.

— Ну, давай, Лерок, не упрямься, — крепкие мужские руки обхватывают меня за плечи, поднимая с земли. — Не заставляй действовать силой.»