Такси уезжает, оставив меня один на один с моим личным адом. Выхожу из машины и застываю, будто вкопанная, наплевав на дождь. Ноги отказываются слушаться, вцепившись подошвами в землю, не желая делать и шага вперед.
Передо мной возвышаетсяся он. Тот самый двухэтажный коттедж, чьи стены, никогда меня не принимали. В моих воспоминаниях он был больше, мрачнее, чем в действительности.
Воздух, пахнущий мокрой травой и дорогим гранитом, мне отвратителен. Каждая молекула здесь напоминает о моих днях унижения.
Возвращаться в место, откуда тебя вышвырнули, как надоевшую дворнягу, мягко говоря… неприятно.
Мне просто нужно забрать свои деньги за урок и поставить перед фактом, что я больше на них работать не буду. Вот и все. Сухо и по делу. Это не должно быть сложно.
Собрав волю в кулак, делаю шаг, потом другой, и нажимаю на кнопку звонка.
— Вы к кому? — раздался безразличный мужской голос из динамика.
— Здравствуйте, я к Макарову… Младшему. Обо мне должны были предупредить.
Алена Андреевна только добавила свою каплю дегтя, когда сказала мне по телефону, что все денежные вопросы я должна решать с ее мужем и отправила по этому адресу. Адресу, дорогу к которому я предпочла бы забыть и больше никогда не вспоминать.
Физически чувствую, как невидимый взгляд охранника из будки сканирует меня через монитор. Молчание затягивается, становясь невыносимым.
— Лерок, ты что ли?
Щелчок звучит неожиданно, и тяжелые ворота поползли в сторону. Едва я переступаю порог, из будки выглядывает седовласый мужчина с добрым, округлым лицом и усами, которые сейчас расплылись в широкой, искренней улыбке.
— Лерок! Я сначала не поверил своим глазам!
— Привет, дядя Миша, — инстинктивно обнимаю себя руками, будто пытаясь согреться от внезапно нахлынувшей теплоты. Уголки губ дергаются в слабой, но настоящей улыбке.
Он смотрит на меня, и в его глазах читается не просто удивление.
Да, и я сама подумать не могла, что появлюсь здесь снова.
Дядя Миша помнил, как я отбивала в кровь кулаки об эти ворота. Как кричала до хрипоты и, обессилев, засыпала прямо здесь, на холодном камне, с одним-единственным желанием… просто поговорить с ним. И именно он, охранник дома Макаровых, не грубил и не гнал, как другие. Он молча приносил кружку сладкого чая и накидывал на плечи свою, пропахшую сигаретами, куртку. В тот момент это было дороже любого золота.
— Честно говоря, даже боюсь спрашивать, зачем ты здесь, — мнется он, и в его голосе слышится неподдельная тревога.
— Я учительница Арсения, — чувствую, как странно и нелепо звучат эти слова. — Алена Андреевна должна была предупредить обо мне.
Дядя Миша смотрит на меня с таким глубоким, отеческим сочувствием, что у меня начинает першить в горле. Он не просто помнит. Он понимает всю горькую иронию этой ситуации.
— Учительница… — тянет дядя Миша задумчиво, качая головой. — Вот как жизнь-то, Лерок, интересно складывается. Ну, беги скорее.
Глава 5
Я и не думала, что когда-либо окажусь здесь. Снова.
Воздух в этом доме другой. Густой, насыщенный запахом старого дерева, дорогой кожи, непробиваемой уверенностью и безжалостностью, которую здесь вдыхают с молоком матери.
Забрать деньги. Сказать четко и холодно, что я не буду заниматься с их сыном.
Я заучила эту простую, спасительную мантру наизусть, повторяла ее про себя, пока ритм слов не начал отдаваться ноющей болью в висках. Эти слова были моим щитом. Но едва я постучала и переступила порог кабинета, мой хрупкий барьер рассыпался в прах, словно его и не было.
— Можно? — мой голос звучит чуть громче, чем я хотела, выдав внутреннюю дрожь.
Артем Макаров сидит за массивным дубовым столом, погруженный в изучение документов. Свет настольной лампы выхватывает из полумрака его греческий профиль и жесткую линию скулы. Его взгляд медленно, нехотя поднимается и на секунду задерживается на мне. Всего секунда. Но ее хватает, чтобы по спине пробежал разряд тока.
— Валерия, проходите.
Ноги налились свинцом, стали ватными и непослушными. Сделав над собой усилие, я заставляю их двигаться, чувствуя, как каждый шаг дается труднее предыдущего.
Воздух в кабинете тяжелый, с явным ароматом старого дерева, дорогих сигарет и его парфюма.
Комната тонет в полумраке. Единственный источник света - лампа с абажуром цвета спелого янтаря. От этого пространство кажется меньше, теснее, давящим. Таким же, каким я его запомнила.
С одной только разницей.
Двенадцать лет назад передо мной за столом сидел Макаров старший и грязно покупал меня.
— Прошу прощения за мой поспешный уход вчера… — начинаю заученной фразой. Голос звучит неестественно ровно, и я сама слышу эту фальшивую ноту. — Личные причины. Я здесь, чтобы получить оплату за вчерашний урок.
Чувствую, как на меня давят не только его молчаливый взгляд, но и сами стены, обитые темным деревом. Давила вся эта обстановка, кричащая о деньгах и власти. Книги в переплетах из настоящей кожи, наверняка коллекционные издания. Даже часы на его запястье, виднеющиеся из-под манжеты, отсчитывали время, каждая секунда которого стоила больше, чем все мое скромное существование.
Стою перед ним, ощущая болезненную пропасть между нашими мирами. Каждое мое нервное окончание трепетало от близости человека, который был и моей самой страшной болью, и самым запретным желанием.
Когда-то…
Они были правы. Все они.
Я не подходила ему. Никогда не подходила. Как и этому месту, где каждая пылинка на антикварных часах кричит о моей обыкновенности.
Чувствую это каждой клеткой кожи, пока его черные, бездонные глаза прожигают меня насквозь.
Стою перед массивным дубовым столом, как провинившаяся школьница, и изо всех сил задираю подбородок, пытаясь казаться храбрее. Надеюсь, дрожь в коленях не выдает меня.
Я была здесь много лет назад, и дала себе слово никогда не возвращаться. Но один, всего один, телефонный звонок превратил мое обещание в ничто.
— Конечно, — его голос спокойный, ровный. — Так же я хотел бы обсудить с вами расписание дальнейших занятий…
— Я не буду на вас работать.
Слова вырываются быстро, одним отрывистым, почти грубым выдохом, прежде чем я успеваю перефразировать в их в более вежливые формы.
По щекам разливается предательский жар.
Правая бровь Макарова медленно ползет вверх. Этот незначительный жест наверняка кажется ему более красноречивым, чем любое слово. Он не спускает с меня глаз, и под этим взглядом ощущаю себя букашкой, пришпиленной к бархату его стола.
— Могу я узнать причину?
Горло пересыхает намертво. Глоток кажется невозможным. Сглатываю, пытаясь протолкнуть комок паники обратно.
— Это… личное. Я здесь только для того, чтобы забрать свои деньги за вчерашний урок. — Мои пальцы сжимают ремешок сумки так, что костяшки белеют. — Ольга… она даст Арсению отличные знания. Ей эта работа нужна.
Артем Макаров откидывается на спинку кресла, и мягкий свет от лампы скользит по его лицу.
— А вам, значит, не нужна?
Глава 6
Конечно же мне нужна работа. Особенно сейчас. Любая.
Репетитор английского языка в такой состоятельной семье было бы для меня сейчас очень кстати. Школа, куда нас пристроила работать Ольга, откроется только к первому сентября, а пока у меня кучу свободного времени.
Но связывать себя с кошмарами из прошлого я не хочу. Так же сильно, как и ссориться с подругой, чье место я неумышленно украла.
Мне нечего ответить на его вопрос.
Артем Макаров рассматривает меня. Его взгляд словно физическое прикосновение. От него хочется съежиться, спрятаться, свернуться калачиком.
