Выбери меня (СИ) - Муратова Эля

Дети срываются с места наперегонки.

Я зачерпываю снег в ладони. Надо бы сделать бок поровнее. У Алёхина с глазомером явно неладно. Неверяще вглядываюсь в снежный шар.

Он что… слепил ей ягодицы!? В полном шоке пялюсь на зад снежной бабы а-ля «Ким Кардашьян в лучшие годы». Открываю было рот, чтобы высказать этому знатоку женской анатомии всё, что я о нём думаю, как вдруг… в меня что-то влетает. Поначалу не разобравшись, что это, оборачиваюсь, и тут же получаю снежком в лицо!

Алёхин лыбится во все тридцать два, глядя на меня. В руке у него очередной «снаряд». Ах ты!…

Он пуляет в меня снежком, но я ловко уворачиваюсь, готовая к его атаке. Прячусь за снеговика.

— Готовься к мучительной и долгой смерти, Алёхин! — кричу ему гневно.

Он ржёт в голос, даже не пытаясь сдерживаться.

Соорудив подобие снежной бомбы, осторожно выглядываю из своего укрытия. В меня тут же летит снежок, запущенный Серёжей. Ныряю обратно.

Алёхин ухахатывается, наблюдая за мной.

Мне помогает случай. Окно первого этажа приоткрывается. Голос Алёны:

— Эй! Долго вы там ещё? Пошли чай пить!

— Идём! — отвечает ей Алёхин, по инерции повернувшись в сторону дома.

Воспользовавшись тем, что он отвлёкся, выскакиваю из-за снеговика и запускаю в него снежок. Потом ещё один. Оба раза попадаю ему в голову. Бинго!

Пока Серёжа пытается отряхнуть лицо от снега, делаю резкий рывок по направлению к нему и толкаю в сугроб!

Серёжа рефлекторно хватает меня за шарф, утягивая за собой. Падаю на него сверху, заливаясь смехом. Давно я так не веселилась!

— Смешно ей, — ворчит Алёхин, всё ещё отплёвываясь от снега, облепившего его лицо.

Не в силах связать и двух слов, лишь трясу головой. Он молниеносным движением переворачивает нас и теперь нависает сверху.

— Обхохочешься, — шепчет зловеще.

Замираю под ним. Вспоминаю ту ситуацию на крестинах, когда он вот так же прижимал меня своим телом, а потом… поцеловал.

Смотрю на его раскрасневшееся лицо, мокрые от снега, слипшиеся ресницы.

Серёжа делает едва уловимое движение, наклоняясь ко мне ближе. Его глаза прямо напротив моих. Смотрит цепко. Чувствую его горячее дыхание на своих губах.

Ещё миллиметр. Мы почти соприкасаемся носами.

— Ну где вы там? — голос Алёны. — Чай остывает!

Серёжа выдыхает резко, как будто отмерев. Скатывается с меня. Лежим так некоторое время, синхронно уставившись в уже начавшее темнеть небо. Он поднимается первым.

Помогает мне встать, протянув руку. Но дёргает чересчур резко, поэтому я слегка теряю равновесие, ударяясь об его грудь. Шапка съезжает на лоб. Поправляю её, сдувая прядь волос, налипшую на лицо.

Серёжа смотрит, на меня улыбаясь.

— Что? — шепчу едва слышно.

— У тебя нос красный.

Затягивает шарф на мне потуже.

— Пошли в дом, греться.

Глава 24

Критическая точка

В математике:

критическая точка функции —

это точка, в которой производная

равна нулю или не существует.

«Я поработаю дистанционно пару дней, окей?»

Скидываю смс Зотову. Он тут же перезванивает.

— Ты живая, Лукичёва?

— Всё в порядке. Просто чувствую себя не очень, — глухо бормочу в трубку.

— Что случилось? — моментально становится встревоженным голос Тимы.

— Кажется, простудилась. Ничего такого. Думаю, мне нужно как следует отлежаться, — нагло вру, скрестив пальцы.

Тима молчит.

— Точно? Больничный не нужен?

— Нет. Пару дней дома будет достаточно.

— Хорошо. Держи меня в курсе.

Отключившись, упираюсь лбом в ладони. Безумно хочется плакать.

Около часа назад я вышла из клиники. Процедура ЭКО не принесла желаемого результата. Эти сухие слова ни на один процент не передают того, через что мне пришлось пройти. Всхлипываю.

Меня накрывает чувством беспощадного, абсолютного разочарования. Бесконечные анализы, боль, побочки от лекарств. Не услышанные никем, бесполезные молитвы. Для чего всё это⁇

Когда я лежала в больнице после второго выкидыша, со мной в палате была женщина. Диагноз — осложнения в результате аборта. Это было её шестое прерывание беременности. Никаких медицинских показаний к этому не было, просто она не хотела… Меня глубоко шокировал этот случай. Как так? Кто-то сознательно идёт на подобное. И Бог вновь и вновь дарует им никому не нужный шанс. А кто-то, как я, старается изо всех сил, и в итоге… ничего. Ноль.

Неужели у меня не выйдет? Неужели не получится? Чувствую себя высушенной, словно пустыня, неспособная дать жизнь ничему живому.

Оглядываюсь по сторонам, будто не в состоянии понять, как я сюда попала.

Соберись, Ирин! Никто и не говорил, что будет легко.

Маме звонить не хочу. Боюсь, что услышав её сочувствующий голос, я просто разрыдаюсь. Я не вынесу ещё больше жалости к себе. Не вынесу…

Встаю со скамейки. Просидев здесь в каком-то оцепенении последние тридцать минут, я и не заметила, как замёрзла.

Надо зайти в аптеку. Купить успокоительного и просто поспать. В любой непонятной ситуации ложись спать…

— Что для Вас? — устало спрашивает у меня фармацевт, женщина средних лет в розовом блузоне с воротником-стойкой.

— Мне…

— Иришка!

Оборачиваюсь.

Позади меня стоит Марина Васильевна Алёхина. Приветливо мне улыбается.

— Вот это встреча!

— Здравствуйте! — обнимаю маму Алёхиных.

— Ты откуда здесь? — спрашивает Марина Васильевна.

— Девушка, покупать будете? — ворчливый голос аптекаря перебивает нас.

— Эээ… Да. Ромашку в фильтр-пакетах, — ляпаю первое, что пришло на ум.

— Ещё что-нибудь?

— Нет. Это всё.

Фармацевт пробивает мою ромашку. Расплатившись, отхожу от окошка, освобождая место следующему.

— Как ты? Как родители? — интересуется Марина Васильевна.

— Всё хорошо! — отвечаю стандартное.

— Хоть бы зашла к нам… — в голосе слышится явный укор.

— Да всё некогда, Марина Васильевна… — мнусь. С момента приезда я действительно ни разу не была у родителей Алёны, хотя звали меня неоднократно.

— Алёнка вся в ребёнке в последнее время, — она вздыхает. — Оно и понятно. Серёжа… Эх!.. — машет рукой.

— Можем зайти куда-нибудь выпить кофе, — говорю неожиданно для самой себя. — Ну, если Вы не заняты, конечно.

— Я-я? — удивляется Марина Васильевна. — Дай-ка подумать. В магазин сходила, в аптеку зашла. Пожалуй, я не занята, — улыбается. — А поехали лучше к нам?

Смотрю в ответ с сомнением.

— Я лимонный пирог испекла, — подмигивает мне заговорщически.

— Хорошо. Только ненадолго, — в очередной раз соглашаюсь. Эта женщина словно гипнотизирует меня, честное слово!

Час спустя, сидя на светлой и такой уютной кухне в доме родителей Алёны, я уже практически не жалею о своём решении приехать сюда. Неприятности минувшего дня как будто отступают под натиском природного обаяния и заботы Марины Васильевны.

Она много рассказывает мне о своей жизни «счастливой пенсионерки», как она это называет. Я с интересом слушаю о её занятиях йогой. О том, что не так давно она начала рисовать и даже записалась на специальные курсы.

— А ты чем занимаешься? Алёна, кажется, говорила, что ты сейчас работаешь с недвижимостью?

— Вроде того.

— Решила сменить профиль?

— Нет, просто искала что-то такое, с гибким графиком.

— Ммм… Встречаешься с кем-нибудь?

Внутренне вздрагиваю. Началось. Даже интеллигентная и обычно тактичная Марина Васильевна, и та не удержалась.

— Нет.

Мысленно готовлюсь к следующей фразе про «тикающие часики». Но мама Алёхиных удивляет меня. Подпирая подбородок рукой, смотрит на меня со всевозрастающим интересом.

— Серьёзно? — глаза Марины Васильевны буквально загораются непонятным мне огнем.

— Ну да.

— Но это ведь прекрасно!

— Эээ… Правда? — сомнение в моём голосе чересчур очевидно.

— Ага, — кивает энергично. — Я давно хотела познакомить тебя кое с кем!