Рози и Зверь по-соседству (ЛП) - Болдуин Кейли

— Я правда ценю твою помощь.

С чем? Я понятия не имела, о чём он говорил. Он опустил руки, и его взгляд был прикован ко мне, но я могла думать только о существительных. Бицепсы. Кожа. Общественные работы. Библиотека.

— В какое время? — повторил он.

Я моргнула. Потом ещё раз. И ещё раз, на всякий случай. Сделала большой глоток из своей бутылки с водой. Может, мне нужен сахар? Вентилятор? Долгий, жаркий поцелуй с горячим, сильным мужчиной?

Нет. Не то.

— Завтра в девять утра. Возьми телефон. Сделаем фото для соцсетей. — Я уцепилась за наш план, как за спасательный круг, чтобы выбраться из своего странного состояния. Мышцы — это нормально, Рози. Ты видела их раньше. — Общественные работы, если они не назначены судом, отлично смотрятся для имиджа.

Глава 22

Дилан

Групповой чат соседей

Брет: Ты взял с собой свои игровые майки?

Дилан: Ага.

Гейдж: Зачем ты их вообще взял?

Брет: Это его эмоционально поддерживающая майка.

Брет: Дай Рози одну надеть.

Дилан: Серьёзно?

Брет: Поверь мне.

Когда Рози открыла дверь своей квартиры, я сунул ей в руки смятую игровую майку.

— Что это?

Она развернула её и подняла перед собой. Её странный кот выглянул из-за её ног, пристально разглядывая меня. Сегодня утром я снова нашёл его у себя в квартире, свернувшимся клубком возле двери в мою спальню, уютно устроившимся на грязной футболке, которую он, видимо, сам притащил. Наверняка он попытался бы снова забраться ко мне в постель, если бы я не запер дверь.

— Моя майка, — пробормотал я. — Ты должна надеть её сегодня.

Я ожидал, что она будет спорить, но, к моему удивлению, она просто сказала:

— Ладно. — И надела её через голову.

Майка спускалась ей почти до середины бёдер, скрывая шорты, так что выглядела как платье. Рози подтянула воротник к носу и понюхала.

— Пахнет тобой.

О нет. Я даже не подумал об этом.

— Дай мне, я постираю её.

— Нет, — она крепче сжала ткань у себя на груди. — Мне нравится, как ты пахнешь.

А потом резко отпустила, словно обожглась.

— То есть…

Медленная ухмылка расползлась по моему лицу.

— Правда?

Она сверкнула на меня глазами, но без намёка на злость.

— Может, пойдём уже, а то опоздаем?

Почему я ей помогаю? Чтобы услышать больше о том, как хорошо я пахну.

— Это просто смешно, — пробормотал я, но всё же напряг бицепсы, держа кисть в неудобной позе, как просила Рози.

— Ммм, — отозвалась она рассеянно, делая несколько снимков на телефон, а затем нахмурилась, разглядывая результат. Я попытался не обидеться.

— Что?

— Я уже начал опускать руку, но её протестующий вскрик заставил меня замереть. Мышцы в руке начинали гореть. Я привык к разным тренировкам, но держать кисть в фотогеничном положении, при этом поворачивая тело к Рози, напрягая мышцы и улыбаясь «как будто я друг», да ещё и «не щурясь, как полицейский из восьмидесятых» — это было что-то новенькое.

— Солнце ведёт себя странно, — пробормотала она.

— Солнце — константа, — отозвался я сквозь стиснутые зубы.

— Ты хочешь выглядеть как красный леденец на палочке с тенями под глазами? — Она сместилась вправо, сделала ещё несколько снимков, командуя: — Сожми челюсть, но при этом оставайся доброжелательным. И не уходи в тень.

Но я не мог злиться на неё. Она выглядела слишком очаровательно в моей майке, которая спускалась до середины её бёдер. То, как она прикусывала губу, сосредоточенно выбирая угол, а потом её ямочка углублялась, когда она просила сделать невозможное, заставляло меня хотеть сделать невозможное. Например, коснуться большим пальцем её нижней губы и заменить его своими губами.

Я медленно выдохнул. Нет, Дил, не это невозможное.

— Не двигайся. Идеально! — воскликнула она.

Я простоял уже, кажется, миллион лет, не двигаясь ни на миллиметр.

— У тебя ведь игра сегодня вечером? — напомнил я.

Она что-то недовольно пробормотала, сняла мою майку (к моему разочарованию), засунула её вместе с телефоном в рюкзак и схватила валик. Её футболка с логотипом «Ледяных пиков» была выцветшей, с катышками, с разноцветными пятнами краски.

Мы были в библиотеке почти час, а покрашено было совсем немного.

— Я думал, ты любишь рисовать?

Она посмотрела на белую краску на валиках и бросила на меня взгляд «ты серьёзно?» — и я расхохотался.

— Ты редко смеёшься, — заметила она. — Мне это нравится.

Я давно не находил поводов для смеха, но рядом с Рози было как-то легче. Вернуться в Винтерхейвен я ненавидел, но одновременно это было то, чего я давно жаждал.

Она повела валиком по деревянной обшивке, и я не мог оторвать от неё глаз.

— Значит, «инцидент со сломанным стулом», да?

Она прищурилась.

— Твой отец просто мастер оказываться не в то время и не в том месте, когда дело касается меня.

— Как с танцем ради спасения выдр?

Она развернулась ко мне с таким потрясённым лицом, что я не удержался от улыбки.

— Кто тебе это рассказал?!

— Мой отец.

— А как же тайна личных данных? Пятая поправка? Кодекс розового мизинца? — С каждым вопросом краска всё больше разбрызгивалась по защитной плёнке на полу.

— Ты заставила моего отца поклясться на мизинце? — фыркнул я, представив, как его огромный, грубый палец обхватывает её крохотный.

— Нет, но, похоже, стоило, — пробормотала она.

Рози с яростью начала красить стену, а я всё пытался разобрать, что она бормочет себе под нос.

— Подожди, что там со стулом?

Она замерла, явно колеблясь, но потом выпалила:

— Он не рассказал тебе эту часть?

— Нет, — я приподнял бровь.

Она раздражённо вздохнула и снова принялась красить.

— Ты не можешь оставить меня в неведении, — сказал я, скрестив руки на груди и облокотившись на стену, которая ещё не была покрашена.

Она подошла ближе, целясь валиком в моё плечо, словно играла в «кто первым отступит». Но я никогда не проигрывал.

Видимо, Рози тоже, потому что валик мазнул по моей руке.

Она приподняла брови с вызовом.

— Где был этот стул, Рози? — спросил я, наклоняясь ближе.

Мы сделали миллион фото для соцсетей. Теперь мне не обязательно выглядеть презентабельно.

Её ноздри раздулись, и она провела валиком по моему плечу, поднимаясь к самому подбородку, словно грабитель с ножом у горла. Я уставился на неё, вызывая на дуэль. Только попробуй.

— Во дворе у Лили и Чарли. Стул был белым, а подушка сиденья пропала. В моём… состоянии я подумала, что это унитаз.

Я согнулся пополам, смеясь так, что заболел живот. Валик скользнул вниз, оставив белую полоску краски на моей шее. Но мне было всё равно. Это того стоило.

— Лили выставила стул к обочине для мусорщиков.

— И что ты делала, когда мой отец тебя нашёл?

— Ровно то, что ты себе сейчас представляешь, — сквозь стиснутые зубы ответила она, но я слышал, как она сдерживает смех. — Я много выпила, ладно? Я не поняла, что в лимонаде был алкоголь, пока мои штаны не оказались спущены, а фонарик твоего отца не начал выжигать мне сетчатку. И это не метафора.

Слёзы. Когда в последний раз я смеялся до слёз? Она взъерошила мне волосы рукой, перепачканной краской, и я выпрямился, понимая, что, наверное, выгляжу ужасно.

— Не двигайся, — скомандовала она, отложила валик и достала телефон, чтобы сделать снимок.

— Иди сюда, — сказал я, притягивая её к себе под руку.

Я прижал её голову к своей шее, намеренно оставив на её лбу белую полосу краски. Она пискнула, но не сдвинулась с места, пока фотографировала нас. Запах свежей краски и кокосового шампуня смешался с её тёплым дыханием, когда мои губы случайно коснулись её шеи. Она застыла, дыхание сбилось. Или мне показалось? Потому что в тот момент, когда я уже начал думать, что мог бы прижаться губами к её шее, она закатила глаза и мягко отстранилась.