— Я подожду, пока они вырастут, чтобы навестить их.
Молча, настороженно и трогательно, я остаюсь до прихода врача, который говорит, что Шэй поправится через несколько часов.
Затем я возвращаюсь в офис, чтобы найти адрес Дилана.
Я просыпаюсь в постели в своей комнате с пульсирующей головной болью и смутным чувством обреченности, нависшим надо мной, как грозовая туча.
Утро. Солнечный свет льется в окна. На дереве за окном щебечут птицы. Во рту вкус, будто там умер грызун.
— Привет, соня.
Челси сидит в мягком кресле рядом с моим комодом. Ее ноги босы. Она поджала их под себя. У нее темные круги под глазами, веки отяжелели от усталости, а рубашка помялась.
— Эй. Что ты делаешь в этом кресле?
— Я спала здесь.
— Почему?
Она изучает меня с минуту.
— Что ты помнишь о прошлой ночи?
— Прошлой ночью? — Я хмурюсь, пытаясь вспомнить. — Я ушла с работы около шести, кажется. Села в машину и поехала...
Я жду, что воспоминание придет, но ничего не происходит. Мой разум пуст.
Начинается паника.
Я слишком быстро сажусь, и комната начинает вращаться.
— Черт. О Боже. Я чувствую себя ужасно. Мы куда-то ходили? Я слишком много выпила? Я ничего не могу вспомнить.
Челси встает и подходит к кровати. Она садится на край матраса и сжимает мою руку. И тут я понимаю, что все еще одета в ту же одежду, что была на мне вчера на работе, и меня охватывает паника.
— С тобой все в порядке, — говорит она, ее голос успокаивает. — Теперь ты в безопасности.
— То, как ты это говоришь, заставляет меня сильно нервничать. Что случилось?
Скрипит половица.
Коул появляется в дверях моей спальни с серьезным и растрепанным видом. Его челюсть покрыта щетиной, рубашка испачкана, а волосы в беспорядке. Он выглядит так, как будто бродил по лесу, сражаясь с медведями.
Он никогда не выглядел так привлекательно.
У меня пересохло во рту от страха.
— Почему ты здесь? Я сделала что-то не так? Это был несчастный случай? Почему я ничего не могу вспомнить?
Челси встает, наклоняется и целует меня в лоб, затем выпрямляется.
— Коул все объяснит. Я иду домой, чтобы немного поспать. Позвони мне, если я тебе понадоблюсь. И помни, что я люблю тебя, несмотря ни на что.
Она поворачивается и уходит, ненадолго останавливаясь, чтобы обменяться ничего не выражающим взглядом с Коулом. Тот на мгновение кладет руку ей на плечо, а затем она уходит, оставляя меня в замешательстве и в состоянии гипервентиляции.
Коул занимает кресло, которое освободила Челси. Он наклоняется, опирается предплечьями на колени, сцепляет руки и молча смотрит на меня.
От ужаса мой голос становится высоким.
— О Боже, я кого-то убила или что?
— Нет. Ты не сделала ничего плохого.
Облегчение захлестывает меня. Мое бешеное сердцебиение замедляется. Затем я замечаю еще несколько деталей во внешности Коула, и оно снова подскакивает.
— Почему у тебя все костяшки пальцев в царапинах? Это кровь на твоей рубашке?
— Посмотри на меня.
Когда я встречаюсь с ним взглядом, его глаза темные. Настолько темные, что кажутся скорее черными, чем синими.
— Вчера вечером ты встретилась с Челси в мексиканском ресторане после работы. Ты выпила «Маргариту», в которую были добавлены наркотики.
— Наркотики? О Боже.
— Сделай несколько глубоких вдохов. У тебя гипервентиляция.
Я делаю то, что он приказывает, и сижу, не поднимая головы, с колотящимся сердцем и тошнотворным чувством, пронизывающим все мои внутренности.
— Кто-то накачал меня наркотиками? Кто бы мог это сделать?
— Дилан.
Я не уверена, что правильно его расслышала.
— Дилан, из офиса Дилан?
— Да.
— Откуда ты знаешь?
— Это зафиксировали камеры наблюдения.
Когда он не продолжает, я перехожу от чувства тошноты к желанию кого-то убить.
— Прости, но тебе придется рассказать мне больше, чем пять слов за раз. Расскажи мне всю историю, от начала до конца, и ничего не упусти.
Коул не шевелит ни единым мускулом и не меняет своего тона. Он смотрит прямо на меня, пока говорит.
— Хорошо. Продолжай дышать. Я видел, как ты садилась в машину, когда выходила из офиса, и решил проследить за тобой. Я сделал это, потому что был одержим тобой с той ночи, которую мы провели вместе, и это стало еще хуже на прошлой неделе. Потом ты подписала служебную записку моей фамилией, а не своей, и я сошел с ума. Я преследовал тебя на своей машине, а когда ты зашла в ресторан, то последовал за тобой и туда. Я знаю владельца. Он мой старый друг. Мы иногда работаем вместе. Я попросил его разрешить мне наблюдать за тобой через камеры наблюдения. И хочу, чтобы ты знала, что ему не понравилась эта идея, он не одобрил ее, и он был прав, но я все равно заставил его сделать это. Мне хотелось увидеть тебя. Мне нужно было видеть тебя, видеть, что ты делаешь и с кем ты.
Коул делает паузу.
— Ты не дышишь, Шэй. Дыши глубже.
Ошеломленная, я втягиваю воздух в легкие, пока Коул не убеждается, что я не упаду в обморок. Я и сама не уверена в этом, но он снова начинает говорить, и я сосредотачиваюсь.
— Мне нужно извиниться за свое поведение. Знаю, что так нельзя. Я изменился, но прошлой ночью я был другим. Преследование, слежка — это непростительно. Даже не могу передать, как мне стыдно за это. И за то, что я повысил на тебя голос, хлопал дверьми…
Коул закрывает глаза и делает медленный вдох.
— Даю слово, я больше не буду делать ничего подобного.
После долгой паузы он продолжает, его голос становится более низким.
— Ты ушла в туалет и не вернулась. У меня возникли подозрения, и я попросил Эмилиано проверить все записи с камер. На одной из них было видно, как Дилан тащит тебя через парковку к своей машине. Я остановил его и принес тебя в ресторан. Вызвал врача, а затем позвал Челси в кабинет. Когда врач прибыл, он осмотрели тебя, измерили показатели и решил, что ты стабильна и все, что тебе дали, будет выведено из организма в течение нескольких часов. Мы решили привезти тебя домой и наблюдать за тобой здесь. Чем мы и занимались до сих пор.
Я знаю, что мой рот открыт. Знаю, что мое сердце все еще бьется, потому что оно болит. Это практически все, что я знаю, поэтому я сижу, уставившись на Коула, пока кровь, отхлынувшая от моей головы, не начинает возвращаться в нее, и я снова могу говорить.
— Ты... ты одержим мной?
— Да.
Мне нравится, что он не отворачивается, не вздрагивает и не отрицает этого. Я знаю, что он не хочет этого признавать, но все равно признает, и это придает мне смелости продолжать.
— И... ты последовал за мной.
— Да.
— Ты наблюдал за мной.
— Да.
Горло сжимается. В груди становится тесно. Глаза начинают слезиться, и мне трудно говорить, потому что я так эмоциональна.
— Дилан накачал меня наркотиками. Он собирался отвести меня к своей машине, но ты его остановил.
— Да.
— Итак... в общем... ты спас меня. Ты спас меня, Коул. Вот что ты хочешь сказать.
Он опускает голову, выдыхает и проводит руками по волосам. Глядя в пол, он говорит: — Я не герой.
— Если бы тебя не было рядом со мной, что бы случилось?
Коул поднимает голову и смотрит на меня темными глазами, но молчит.
— Дилан явно не накачивал меня наркотиками и не пытался затащить в свою машину, чтобы отвезти на экскурсию.
— Я не герой.
— Перестань так говорить. Ты же....
Он вскакивает на ноги и начинает расхаживать вдоль моей кровати, руки на бедрах, челюсть сжата, глаза сверкают. Я наблюдаю за ним с минуту, гадая, почему он так взволнован.
— Ты сказал, что «остановил» Дилана. Что это значит?
— Я толкнул его.
