–Только если это не займет у тебя много времени. Не хочу отвлекать тебя от работы, тем более я не уверена, что мои опасения имеют основания.
Максим удовлетворенно кивает, словно получил задание, которого давно ждал.
–Я займусь этим, как только будет время, ну а пока я хочу показать тебе место с отличным тыквенным супом.
***
Когда мы возвращаемся в офис после обеда, всё внутри будто снова собирается в привычную рабочую форму: шум коридоров, звонки, разговоры, шелест бумаг. Но внутри меня всё ещё дрожит тонкая струна тревоги.
Совещание у Драгунского проходит, как всегда, в его стиле: чётко, уверенно, без лишних слов. Все сидят вокруг длинного стола, перебрасываются замечаниями, фиксируют задачи. Я стараюсь быть предельно внимательной, делаю пометки, но голова то и дело уходит в прошлое.
Перед глазами всплывает картина: Ильдар, сияющий после победы в тендере, как ребёнок, которому подарили дорогую игрушку.
А теперь... Теперь я слышу лишь сухие обсуждения проблем, чувствую, как вокруг этого проекта клубятся тени ошибок и недосказанностей. И мне становится не по себе.
– На сегодня всё, – голос Драгунского возвращает меня в реальность.
Коллеги начинают вставать, собирать бумаги. Я машинально тоже двигаюсь, но тут он поднимает взгляд и спокойно произносит:
– Надя, задержитесь.
Все вокруг будто мгновенно оживляются, украдкой кидают взгляды. У нас редко кто остаётся с ним наедине. Я же замираю, прижимая к груди блокнот, и чувствую, как сердце делает лишний удар.
Мне остаётся только кивнуть.
Глава 47
Когда за всеми закрывается дверь и мы остаёмся вдвоём, в кабинете сразу становится тише, будто сам воздух затаил дыхание. Драгунский откладывает ручку, складывает руки на столе и смотрит прямо на меня.
– Хотел поблагодарить вас за вчерашний вечер, Надежда, – говорит он спокойно, но голос звучит теплее, чем обычно на совещаниях.
Я смущённо опускаю глаза в блокнот, хотя там уже давно пустая страница.
– О, ну… Там и благодарить особо не за что, – торопливо отмахиваюсь я. – Я ведь просто делала свою работу.
Он чуть улыбается уголком губ.
– Вы скромничаете. Но именно в этом, пожалуй, и есть ваше обаяние.
Щёки начинают предательски гореть. Я чувствую, как по позвоночнику пробегает неловкий холодок. Это совсем не тот тон, в котором он обычно разговаривает со мной.
– У вас нет планов на вечер? – неожиданно спрашивает он.
Я машинально нервно усмехаюсь, пытаясь разрядить атмосферу:
– Зависит от того… К кому из клиентов мы пойдём в этот раз.
Драгунский приподнимает брови и в этот момент выглядит почти насмешливо, но в глазах тепло.
– Ни к кому, – отвечает он негромко. – Я имел в виду совсем другое.
Я моргаю, не веря в то, что слышу.
– Другое?...
– Да, – он чуть наклоняется вперёд, и его голос звучит особенно серьёзно. – Я бы хотел поужинать лично с вами.
Сердце стучит так громко, что мне кажется, он вот-вот тоже его услышит.
Я чувствую, как всё внутри застывает, будто время остановилось. Его слова висят в воздухе, тяжёлые и лёгкие одновременно.
– Поужинать… Лично? – я повторяю глупо, сама не веря, что это действительно звучит в мой адрес.
Он кивает, совершенно спокойно, так, словно для него это естественный шаг.
– Да. Сегодня вечером. Если вы согласны.
Я не знаю, что сказать. Губы сами тянутся к привычной фразе «ой, ну что вы…», но в горле пересыхает. В голове вихрь: Он серьёзно? Зачем? и почему я?...
– Я… – начинаю я и тут же замолкаю, ощущая, как вспыхивают щёки. – Хорошо.
Это слово вырывается прежде, чем я успеваю подумать. И теперь уже поздно отступать.
Драгунский слегка улыбается, довольный, но при этом уважительно отводит взгляд, словно даёт мне пространство.
– Отлично. Тогда я сам зайду за вами.
Я киваю слишком быстро, чуть ли не несколько раз подряд, и тут же резко поднимаюсь со стула. – Хорошо.
Собираю свои бумаги, чуть ли не роняя их, и буквально вылетаю из кабинета.
В коридоре я останавливаюсь и прижимаю ладонь к груди. Сердце колотится так, что аж больно. Я оглядываюсь, словно боюсь, что кто-то увидел или услышал.
Боже мой… Это реально происходит?
Захожу в свой кабинет, всё ещё пытаясь отдышаться после разговора, как замечаю экран своего телефона, мерцающий красным: пять пропущенных.
Имя «Ильдар» бьёт по глазам, словно молотком.
Я застываю на секунду. Сердце тут же начинает колотиться сильнее. Зачем? Что ему нужно?
Я машинально провожу пальцем по экрану, но звонить обратно даже в голову не приходит. Я слишком хорошо знаю: если бы это касалось работы или проекта, он бы звонил офис, через приёмную, через секретарей. Через кого угодно, только не мне напрямую.
А значит, это личное. А личное – это то, куда я больше не обязана возвращаться.
Я кладу телефон на стол экраном вниз. На секунду закрываю глаза, втягиваю воздух и решаю просто игнорировать. Слишком много лет я отвечала на его звонки мгновенно, бросая всё. Сейчас нет.
Я открываю ноутбук и стараюсь углубиться в расчёты, и постепенно работе удаётся меня поглотить. Время пролетает незаметно: звонки, правки, новые расчёты – всё сливается в непрерывный поток работы, и я едва не забываю о встрече, которую назначил мне Драгунский.
Коридор офиса постепенно пустеет, и когда я уже собираю бумаги в папку, дверь открывается. На пороге стоит Геннадий. Уверенный, как всегда, будто время принадлежит ему.
– Готовы? – спрашивает он, и у меня почему-то пересыхает во рту.
Я киваю, стараясь выглядеть спокойно, хотя внутри всё тревожно сжимается.
Мы выходим на улицу, он открывает для меня дверцу машины. Я сажусь, неуверенно осматривая кожаную обивку салона, но не решаюсь и слова сказать, словно мы едем не на ужин, а на прощальную панихиду.
За окном мелькают огни вечернего города, и я вдруг чувствую на себе пронзительный взгляд Драгунского. Словно он изучает меня, проверяет, прислушивается к каждой моей реакции. И от этого мне становится ещё более неловко.
Я всё время жду, когда мы уже наконец остановимся у какого-нибудь ресторанчика, и эта невыносимая пытка пристальным взглядом шефа закончится, но вот уже машина сворачивает в сторону, которую я совсем не ожидала. Мы подъезжаем к зданию, выглядящему так, будто сюда заходят только избранные. Фасад светится мягким золотом, на входе неоновые отблески и строгий персонал.
Я невольно замираю. Это место я видела только в журналах, где пишут о «жизни для самых богатых».
Драгунский замечает мою реакцию и едва заметно усмехается:
– Расслабьтесь, Надя. Иногда стоит позволить себе больше, чем привыкли.
Он ведёт меня внутрь, и мы оказываемся не в общем зале, а в приватной комнате. Стены отделаны деревом и тканью, мягкий свет, никакого шума и чужих голосов.
Мы располагаемся за столом, а я все никак не могу поверить, что оказалась в новой реальности.
Всё слишком… Дорого, слишком чуждо моему привычному миру.
Глава 48
Официант мягко ставит передо мной бокал вина, а Драгунский, словно между делом, кивает, давая знак, что выбор сделан им.
– Вам стоит расслабиться, Надя, – говорит он, облокачиваясь на стол и чуть прищурив глаза. – Не надо думать, что вы пришли ужинать с боссом. Сегодня я не начальник.
Я поднимаю взгляд, не понимая, что он имеет в виду.
– А кто тогда? – спрашиваю я осторожно, пальцы машинально скользят по ножке бокала, хотя я так и не решаюсь сделать глоток.
Он улыбается, не отводя взгляда:
– Мужчина, который пригласил красивую женщину на ужин.
Я будто теряю дар речи. Внутри всё переворачивается от смущения, неожиданности, какой-то неловкой радости и одновременно паники. Это же Драгунский. Он никогда не говорил со мной так. На работе он всегда строг, собран, суховат. А тут…
