Моя идеальная ошибка (ЛП) - Хейл Оливия

Он целует меня. Влажно, неторопливо, уверенно заставляя забыть о мокрой одежде и волосах, прилипших к коже.

Но он помнит. Пальцы осторожно касаются прядей, и он отстраняется с гримасой на лице.

— Ты вся мокрая.

Я хрипло смеюсь.

— Да. Кое-кто решил выйти под дождь.

Алек переносит меня в просторную ванную и усаживает на мраморную столешницу. Через секунду в руках оказывается полотенце. Но губы снова оказываются на моих, будто, начав, он уже не может остановиться. Поцелуй медленный. Упоительно медленный. Думать о чем-то другом невозможно.

Полотенце падает на пол.

— Вытрись, милая, — ворчит он.

— А мне нравится быть мокрой, — бормочу я в ответ.

Наступает пауза, после которой я чувствую, как его губы растягиваются в улыбке. Пальцы впиваются в бедра.

— Может, мне стоит проверить? — спрашивает он.

Ладонь скользит по бедру к молнии моих джинсов. Звук расстегивающейся застежки гулко разносится по ванной. В следующее мгновение его пальцы касаются кожи ниже живота.

— Говори со мной, — шепчет он у самого уха.

Я обвиваю руками его шею и приподнимаюсь со столешницы.

— Снимешь с меня джинсы?

Из него вырывается стон, когда губы касаются моей шеи. Алек стягивает джинсы до колен, зажимая меня в ловушке между своими бедрами. Пальцы скользят по хлопку трусиков, заставляя дрожать.

Его лоб прижат к моему, и я не могу понять, чье дыхание сейчас чаще. Он смотрит вниз.

На свою руку на мне.

Губы вновь касаются моих, а пальцы находят край белья. Легким движением он отодвигает ткань в сторону, и я вздрагиваю от первого прикосновения кожи к коже.

— Черт. Ты действительно мокрая, — хрипит он.

— А я говорила, — мурлыкаю в ответ.

— Ммм, — он пристально смотрит вниз, на свои пальцы, скользящие по моей чувствительной коже. — Изабель... Позволь попробовать тебя на вкус.

Дыхание сбивается. Не знаю, что ответить или как отреагировать. Да. Но также хочется, чтобы он продолжал держать меня так, как сейчас. Раньше оральные ласки не приносили особого удовольствия, но сейчас... сейчас все иначе.

— Милая, мне нужно почувствовать тебя, — просит он.

Пальцы движутся вверх-вниз, сводя с ума. Кажется, будто все нервные окончания оголены.

— Хорошо, — выдыхаю я.

Алек не бросается сразу. Он даже не реагирует на мое согласие, лишь продолжая изучать пальцами каждую складку, каждый изгиб.

Так меня давно никто не касался.

— Слава Богу, — наконец произносит он, целуя меня.

Пальцы только дразнят. Ласкают. Изучают. Проводят вдоль, но не проникают внутрь и, возможно, прелюдия сейчас кстати, даже если тело уже жаждет большего. Гораздо быстрее, чем я ожидала.

Поцелуи следуют по моей ключице. Алек опускается на колени на кафельном полу ванной и замирает. Взгляд прикован к тому месту между моих ног, где кружевное белье все еще отодвинуто в сторону.

Я чувствую себя обнаженной.

— Ты идеальна, — его голос хриплый, а руки, скользящие по моим бедрам, раздвигающие шире в тесных джинсах, грубые. — Настолько идеальна, что больно смотреть. Я мучаюсь с тех пор, как ты переехала, но ни за что не отказался бы от этой боли.

Дыхание сбивается.

Пальцы впиваются в его волосы, а слова проникают под кожу и растворяются в крови, совсем как прикосновения.

Он целует внутреннюю сторону колена, затем сжимает пальцами край белья.

— Приподнимись.

Я повинуюсь и через мгновение остаюсь полностью обнаженной. Ну, если не считать топ и джинсы... хотя последние теперь спущены до щиколоток.

Ладонь Алека прижимается к моему низу живота, он наклоняется ближе. Первое касание губ к обжигающе горячей коже вырывает стон. О боже. Он дразнит, настойчиво и умело, использует губы так же искусно, как до этого пальцы.

Я смотрю вниз на его густые волосы, сильный лоб, закрытые глаза... голову между моих бедер. Эта картина вызывает новую волну желания.

Не верится, что это Алек. Не верится, что это его стоны я слышу, чувствуя их вибрацию на своей коже.

— Ты идеальна, — бормочет он. Язык включается в игру, и я откидываюсь на зеркало, пытаясь расслабиться. Святой грех. Это совершенно непохоже на то, что было раньше. Алек горячий и неумолимый, язык кружит вокруг клитора, а между движениями он слегка его засасывает, будто желая втянуть меня в себя. — Чертовски идеальна. Всегда знал, что будешь такой.

Я закрываю глаза и отдаюсь волнам удовольствия, разливающимся по телу.

— Ты думал об этом? — вырывается у меня срывающимся голосом.

Левая рука давит на низ живота, заставляя откинуться назад и дать ему больше доступа.

— Да, — отвечает он.

Губы смыкаются вокруг клитора, и... о боже. Вау. Так хорошо, настолько, что если он продолжит, я кончу, и от этой мысли накрывает волной беспомощности.

И одновременно силы.

— Иза, — произносит он, используя прозвище, которым меня всегда называла семья. То самое, что недавно начал употреблять Сэм. Но в устах Алека оно звучит хрипло, его горячее дыхание обжигает воспаленную кожу. — Скажи, что тебе нравится.

— Э-э, вот это.

Пальцы скользят по внутренней стороне бедра, движения языка ускоряются.

— Одновременно с пальцем внутри? — от низкого, знакомого голоса, задающего подобный вопрос, щеки заливает румянцем.

У меня был секс. Конечно был. Даже регулярный. Пусть и всего полгода, что доились сами отношения.

Но мы никогда не разговаривали во время секса. Никогда не проговаривали действия, не озвучивали желания. Все сводилось к угадыванию намеков, нащупыванию того, что приятно и было хорошо, очень хорошо, но сейчас... сейчас это не просто «хорошо».

Алек поднимает на меня взгляд.

— Милая, скажи, что нужно, чтобы ты кончила. Скажи, что тебе нравится.

Дыхание сбивчивое, поверхностное.

— То, что ты делаешь, — шепчу я. — Если не устал.

Его губы растягиваются в ухмылке.

— Устал? Я не настолько стар, а даже если бы и был, эта киска воскресила бы меня из мертвых. Продолжу, как начал, но скажи, если захочешь чего-то другого.

— М-м... да, — выдавливаю я.

Неловко сидеть при ярком свете с раздвинутыми ногами, с Алеком на коленях и вести беседу. Хотя от его слов мышцы живота судорожно сжимаются.

Алек целует верхнюю часть бедра. Возвращается туда, где я больше всего его хочу, и на этот раз с той интенсивностью, с которой подходит ко всему в жизни.

Я снова впиваюсь пальцами в его волосы, сосредотачиваюсь на дыхании потому что он знает, что делает. Язык скользит, ладони обхватывают бедра, а большие пальцы прижимаются к верхней части щели.

Энергия пульсирует под кожей, ей нужен выход, иначе я взорвусь или, может быть, именно этого и не хватает. Пальцы впиваются в его волосы. Я уже готова оттолкнуть Алека, когда оргазм накатывает, сметая все на своем пути.

Дыхание перехватывает. Бедра судорожно сжимают его лицо, а Алек продолжает ласкать меня языком, завершая все несколькими нежными поцелуями. Я обмякаю, прислонившись к зеркалу.

— Я не знала, что так бывает, — бормочу я.

Алек усмехается. Кажется, это первая улыбка, которую я вижу, и от нее он кажется ослепительно живым.

— А я знал.

Губы снова касаются внутренней стороны моего бедра, а я хватаюсь за его плечи, пытаясь притянуть к себе. Он встает, но не для поцелуя. Нет, скорее помогает спуститься со столешницы и проводит ладонями вдоль моих рук.

Сердце все еще бешено колотится. Нечестно, что он полностью одет. Я хочу большего. Отчаянно хочу. Я жажду ощутить его голую кожу на своей, прочувствовать сладостность поцелуев.

Я вцепляюсь в ткань его рубашки. Алек позволяет притянуть себя ближе, и наши губы сливаются. Один поцелуй становится двумя, и вот мы уже страстно целуемся в ванной. Его член затвердевший, прижатый ко мне, и все тело сосредоточено на этом: на члене, на желании большего.

Но дальше Алек ничего не делает. Только целует меня, положив руки на талию и ягодицы, время от времени тихо стонет.