Тяжелый.
От каждого удара у меня внутри все сжимается, как будто кто-то сжимает сердце в кулаке. Я не двигаюсь, смотрю на дверь, не в силах дышать.
— Он с ума сошел? — зло бросает Рома, вставая. Его глаза горят, словно он готов броситься в бой.
Я хватаю его за руку.
— Не надо.
— Ты хочешь, чтобы он ломился сюда, как ненормальный? — в его голосе ярость, которая рвется наружу. — Я сейчас выйду к нему и объясню, что он нам больше не нужен.
Я сжимаю ладони в кулаки так сильно, что ногти впиваются в кожу. Еще один удар в дверь. Глухой. Раздражающий. Как он сам.
Я вдыхаю и медленно подхожу к двери. Щелчок замка — и вот он передо мной.
Максим.
Высокий. Мрачный. Его пальто расстегнуто, руки сжаты в карманы, а глаза…
Боже.
Я помню этот взгляд.
Жесткий. Давящий. Неумолимый.
— Ты подала на развод.
Не вопрос. Обвинение.
Я выпрямляю спину, стараясь не дрогнуть.
— Да.
В его глазах что-то темнеет, словно тучи перед грозой.
— Почему я узнаю об этом от своих юристов?
В голосе сталь.
Когда-то от этого голоса у меня подгибались колени.
Сейчас…
Сейчас он меня только бесит.
— Потому что ты был слишком занят последнее время, — отвечаю холодно, стараясь не дрогнуть.
Максим усмехается.
Но эта усмешка — лёд, от которого бросает в дрожь.
— Ты серьезно думаешь, что можешь вот так взять и решить?
Я не отвожу взгляда.
— Ты сам всё решил.
Максим медленно качает головой, делает шаг вперед.
Я не отступаю.
— Я не позволю тебе это сделать, Вика.
Голос низкий, как раскат грома перед бурей.
За моей спиной напрягается Рома.
Я чувствую это кожей.
— Ты уже всё позволил, — произношу, и в голосе слышится усталость, которая копилась месяцами.
Максим задерживает взгляд на моем лице.
— Вик, ты не понимаешь, что делаешь.
— О, я-то понимаю, — твердо заявляю. — Я понимаю лучше, чем когда-либо.
Максим делает еще один шаг.
— Нет. — Он смотрит мне в глаза. — Ты злишься. Тебе нужно остыть, и мы обо всем поговорим.
За моей спиной раздается короткий смешок.
Рома.
Он не выдержал.
— Ты, значит, решил поучить маму, да? — голос звенит от напряжения. — Рассказать ей, что она ошибается? После того, что ты сделал?!
Максим переводит на него взгляд.
— Это не твое дело, Рома.
— Не мое?! — Рома делает шаг вперед, сжимая кулаки. — Ты разрушил нашу семью, ты трахнул мою невесту, и теперь ты пришел сюда читать лекции?!
Максим молчит.
Но я вижу, как его взгляд темнеет.
— Уходи, — холодно говорит Рома.
Максим стоит, не двигаясь.
— Ты не понимаешь, Рома.
— Понимаю! — сын делает резкий шаг вперед, ярость рвется из него, как огонь. — Ты мне больше не отец! Ты не имеешь права здесь быть!
Максим медленно моргает.
— Я не спрашивал твоего разрешения.
Рома заносит кулак.
Я не успеваю его остановить.
Но Максим ловит его.
Просто останавливает, сжимает пальцы — крепко, болезненно.
Рома замирает.
— Слабый удар, — негромко замечает Максим. — Учился бы лучше.
Рома пытается выдернуть руку, но не может.
Максим склоняется ближе.
— Не лезь в то, чего не понимаешь, Рома.
— Я понимаю всё! — почти рычит сын.
Максим грубо разжимает его пальцы и отталкивает.
— Ты — ребенок, — голос его становится резче. — А я решаю вопросы с твоей матерью.
— Твоей бывшей женой!
Я толкаю Максима в грудь.
Он не двигается.
Его глаза стальные.
— Мы не закончили, Вик.
Я смотрю в его глаза.
— Для меня — давно закончили.
Дверь захлопывается.
Секунда тишины.
Громкий удар кулаком по дереву.
— Ты поняла, Птичка?! — голос Максима звучит жестко, грубо, как рык.
Я сжимаю кулаки.
— Не Птичка. И не твоя.
Слышу, как он задерживает дыхание.
А потом — тяжелые шаги.
Он уходит.
Я оседаю спиной на дверь.
Руки дрожат.
Рома стоит рядом, его пальцы все еще сжаты в кулаки.
— Он не отступит, мам.
Я поднимаю на него взгляд.
— Я знаю.
Мы смотрим друг на друга.
И я знаю, что это только начало.
Максим не остановится. Он никогда не останавливается.
Он будет бороться, пока не получит то, что хочет.
Или пока не разрушит всё вокруг.
— Что будем делать? — голос Ромы дрожит от гнева и боли.
Я закрываю глаза, пытаясь собраться.
— Будем жить.
— Как?
— Не знаю. — Я открываю глаза и смотрю на сына. — Но мы справимся. Вместе.
