Дикий принц (ЛП) - Торн Айви

Так что я работаю над тем, чтобы вернуться в форму, тренируясь с Джексоном, хотя половину времени он резок и угрюм, а другую половину времени я чувствую напряжение в его теле и вижу огонь в его глазах. Он хочет трахнуть меня также сильно, как я хочу трахнуть его, я знаю это, но он не сдаётся. И, думаю, я не могу его винить. Если он не может заставить себя уехать, что ж… Я бы тоже не хотела этого грёбаного города.

Как обычно, я задерживаюсь после ухода Джексона, прибираюсь и, в основном, просто не хочу возвращаться в поместье. Он, вероятно, подвёз бы меня обратно на мотоцикле, если бы я попросила. Разумнее всего было бы поступить именно так, а не идти домой одной ранним вечером, когда уже темнеет. Но разве не в этом весь смысл всего этого – сделать так, чтобы мне не было страшно идти домой одной? Я не хочу бояться и не хочу чувствовать себя слабой. Я хочу чувствовать себя Афиной Сейнт, какой была раньше, королевой школы, крутой сучкой, с которой никто не связывался. А не девчонкой, которая боится за свою жизнь, полагаясь на трёх придурков, образующих вокруг неё щит.

Поэтому я жду, пока звук мотоцикла не затихнет вдали и не затихнет надолго. Затем я хватаю свой рюкзак, перекидываю его через плечо и выхожу из спортзала, направляясь «домой». Мне неприятно даже думать об этом в таком ключе, но это самое близкое к дому место, которое у меня есть. Маленький домик на территории поместья Сент-Винсента, который принадлежит старшей экономке и её семье, домом не является. Это просто место, где мог бы жить любой, кто занимал такую должность.

Правда в том, что на самом деле у меня больше нет дома. У меня есть только места, которые мне разрешено занимать, места, предоставленные мне кем-то другим, с условиями, которые я должна выполнять. Места, из которых меня могут выгнать в любой момент, и это одна из самых одиноких мыслей, которые у меня когда-либо возникали.

Я настолько погружена в эти мысли, в ноющее чувство пустоты в груди, которое грозит опустить меня так низко, как я никогда не чувствовала раньше, что не слышу шагов позади себя. Я даже не знала, что там кто-то есть, пока чья-то рука не схватила меня за волосы, собранные в хвост, и не потащила назад, заставляя споткнуться и упасть в траву у тротуара. Я всего на дюйм промахнулась, ударившись головой о бетон.

И тут кто-то наваливается на меня, царапает моё лицо, тянет за одежду, рука, слишком тонкая для мужской, обхватывает моё горло.

Я заставляю себя открыть глаза, пытаясь разглядеть, что за человек, на самом деле, существо, сидит на мне. В сгущающейся темноте она выглядит как горгулья, склонившаяся надо мной, как будто оживает одно из зданий кампуса, но это не так. Это девушка, которую я видела наблюдающей за мной раньше, её длинные черные волосы упали ей на лицо, когда она пыталась задушить меня.

Может, она и набросилась на меня, но я сильнее её. Я хватаю её за руку, отрывая её от своего горла, и чувствую, как её ногти царапают мою кожу, когда я сжимаю её тонкое запястье в своей руке и отбрасываю её в сторону, перекатывая на спину и прижимая к себе.

В ту секунду, когда её ноги обхватывают мою талию, а одна обхватывает меня сзади за шею, когда она обхватывает меня ногами, выворачиваясь из-под меня и извиваясь, я понимаю, что недооценила её. Эта девушка тоже умеет драться.

— Кто ты, черт возьми, такая? — Кричу я, схватив её, и успеваю заметить яркие, дикие зелёные глаза, когда волосы падают ей на лицо. На ней черные джинсы и свободная черная футболка, что вряд ли можно назвать одеждой для занятий спортом или борьбой, но она всё равно отлично справляется с борьбой. — Почему ты следишь за мной? Ты оставила письмо?

Девушка издаёт пронзительный звук, когда я хватаю её за волосы, и она наносит удар кулаком в челюсть, пока ей удаётся выбраться из-под меня и отползти назад. Мы обе поднимаемся на ноги, кружим друг вокруг друга, тяжело дыша, и она качает головой.

— Это не имеет значения, Афина Сейнт, — шипит она. — Тебе нужно уйти, пока всё не стало ещё хуже. Ради тебя и твоей матери.

— О чем, чёрт возьми, ты говоришь? — Требую я. — Скажи мне, кто ты такая! Почему ты преследуешь меня?

— Дьявол приближается, — шипит она, и её лицо в темноте искажается в отвратительной усмешке, отчего её когда-то красивое, угловатое лицо становится уродливым и заострённым. — Прекрати эти игры, Афина, или ты умрёшь.

— Я не люблю загадки, — огрызаюсь я на неё. — И никогда не любила. Какое, чёрт возьми, ты имеешь ко всему этому отношение?

— Они идут, — шепчет она, широко улыбаясь в темноте. — Они идут за тобой и твоей матерью-шлюхой Афина. Ты не богиня. Ты просто жертва, как и любая другая женщина, которая когда-либо играла в эту игру.

И тут она бросается на меня, скрючив руки, и я автоматически поднимаю кулаки, встречая её лицом к лицу.

Она крепче, чем кажется. Но она не пытается драться, как на ринге. Её ногти снова царапают моё лицо, и я отшатываюсь, чувствуя, как горячая кровь стекает по щеке и капает с подбородка, когда она снова бросается на меня. Я реагирую автоматически, делаю шаг в сторону и наотмашь бью её по ногам. Мне удаётся выбить их у неё из-под ног, и она тяжело падает.

— Убирайся отсюда на хрен, — выдыхаю я. — Я просто хочу домой.

— Это не твой дом. — Она с трудом поднимается на ноги, на этот раз отступая, вместо того чтобы подойти ко мне, и я слышу, как она кашляет, прижимая руку к боку, куда я успела нанести удар чуть раньше. — Беги, Афина, и, может быть, они тебя не поймают.

Я снова бросаюсь к ней, планируя схватить её и выбить из неё реальный ответ, но она быстра. Она срывается с места, и я бросаюсь за ней, но боль в моём лице проникает сквозь мои чувства, и берет верх. Я осторожно дотрагиваюсь до щеки, и моя рука становится мокрой от крови.

Блядь.

***

Когда я, наконец, возвращаюсь в дом, там почти тихо. Я направляюсь к лестнице, больше всего на свете желая погрузиться в горячую ванну. Всё моё тело пульсирует от боли, и я внутренне стону, когда преодолеваю половину пути, всё время прихрамывая, и вижу Дина, спускающегося ко мне по лестнице.

Чёрт возьми. У меня и так всё болело после тренировки, а потом из-за драки, и теперь вдобавок ко всему я должна иметь дело с ним?

Я стискиваю зубы, глядя на него снизу вверх и гадая, с каким дерьмом мне теперь придётся мириться, прежде чем я смогу принять ванну и привести себя в порядок после драки. Но вместо раздражения или высокомерия на лице Дина, когда я поднимаю на него взгляд, когда он замечает меня, я вижу только удивление и что-то очень похожее на ужас в его глазах.

— Боже, Афина, — выдыхает он, увидев моё лицо. — Что, чёрт возьми, с тобой случилось? — Его лицо внезапно застывает, челюсти сжимаются. — Джексон сделал это с тобой, когда ты тренировалась? Если это так, то, клянусь богом...

Я осторожно касаюсь края своей щеки, морщась.

— Ну, я ввязалась в драку. Но нет, это был не Джексон. Он бы никогда.

Дин нервно двигает челюстью, когда делает ещё один шаг вниз, его пальцы скользят по моей неповреждённой части подбородка, когда он поворачивает моё израненное лицо к свету.

— Чёрт, — бормочет он. — Что ж, давай поднимемся наверх и примем ванну. А потом ты расскажешь мне, что произошло.

Я не должна стесняться залезать в ванну на ножках в своей ванной на глазах у Дина, в конце концов, он уже видел меня обнажённой больше раз, чем я могу сосчитать, но почему-то это кажется более интимным, чем наказания, которые я вынесла, или грубый секс, который у нас был в его постели.

Вот он помогает мне снять рубашку, когда мне слишком больно поднимать руки над головой, вот он греет воду в ванне, когда я снимаю штаны для йоги, вот он маячит рядом, чтобы убедиться, что я не поскользнусь, когда погружаюсь в горячую воду, и стону от смешанной боли и удовольствия, когда я смотрю на него и погружаюсь в неё.

— Я принесу что-нибудь, чтобы промыть царапины у тебя на лице, — говорит Дин, направляясь к аптечке над раковиной. — С кем ты подралась?