Измена в 45. Месть, которой ты не ожидал (СИ) - Заозерная Марта

— Ты давно там была в последний раз?

— Очень. Только по работе. У моего благотворительного фонда и в Рязани были проекты. А родных оттуда, если они и были, я никогда не знала. Мама у меня ни с кем из своих родственников не общается.

Молотов буквально впивается в меня пристальным взглядом.

Пытается понять, вру или нет?

— Раз уж ты решил мне помочь, можно я понаглею немного? Хочу узнать подробности о семье Комарова: родители, где и как рос, семья. Если не сложно.

В принципе, я и Пашу могу попросить разузнать что-нибудь об этом мужчине. Вернее, кроме его семьи меня мало что интересует.

Не хочу думать о том, что мы родственниками можем оказаться.

— Нет проблем. Мои парни соберут всё, что есть.

Моя просьба Молотова нисколько не смущает.

— Почему ты мне помогаешь? — спрашиваю перед тем, как он уходить собирается.

Склонив голову на бок, мужчина пронзительно остро вглядывается мне в глаза.

— Не хочу, чтобы в случае чего подозрения на меня упали.

Его ответ вызывает у меня приступ смеха.

— Обнадеживающе звучит, — отзываюсь через приступ веселья.

— Мне не понравилась твоя охрана. Я бы их поменял к чертовой матери, — на этот раз уже серьезно произносит.

— Прислушаюсь к твоему совету, — поднимаюсь на ноги, чтобы его проводить.

— Давай сегодня за ужином обсудим этот вопрос?

Срабатывает эффект неожиданности, сама не понимаю, почему принимаю предложение. Однако после стандартного и ничем не примечательного рабочего дня случается то, что в корне мои планы меняет.

Глава 31

Глава 31

— Женечка, ты так просто от меня не отделаешься.

Увы, в обеденный перерыв я не успеваю улизнуть до того, как Тимофей Вячеславович — единственный хранитель моего здоровья, без стука заглядывает в мой кабинет.

Я уже и думать забыла о данном ему обещании — бережно относиться к своему здоровью. И, судя по напряженному и осуждающему взгляду, которым мужчина меня награждает, он в курсе моего легкомысленного поведения — драгоценная Алла и коллекционное шампанское ворвались в мою жизнь неожиданно. Обижать подругу отказом составить компанию было бы непростительно.

— Рада Вас видеть, — улыбаюсь.

Его участие подкупает. И в двадцать, и в тридцать, и в сорок пять — искренняя забота приятна. Чем старше становишься, тем отчетливее понимаешь — даже самым родным не всегда есть дело до твоих невзгод.

Измена Максима ударила по мне сильнее, чем могло показаться на первый взгляд.

— Проходите, Тимофей Вячеславович, — сделав приглашающий жест, убираю обратно в шкаф свою сумочку. Похоже, прогулка на свежем воздухе откладывается.

— Ты собиралась пройтись? Не стоит менять свои планы, я составлю тебе компанию.

— Уверены?

— Ну я не настолько стар, чтобы сутками просиживать кресло, пусть оно и очень удобное, — легкая ухмылка трогает губы мужчины.

Выйдя на улицу, мы обходим здание клиники и направляемся к аллее, разбитой нами неподалеку. Выбирая местоположение для своего детища, я очень долго и тщательно изучала локации, искала свободное пространство для осуществления своих планов относительно инфраструктуры. Здесь, по замыслу департамента строительства и одного крупного девелопера, должен был быть возведен жилой комплекс, но при проведении аукциона Максим перекупил права на ее арендное пользование.

Мой муж не всегда был ничтожным. Как бы мне ни хотелось его очернить, польза от него всё же была, а порой и немалая.

— Ты приступила к курсу, который я тебе посоветовал, Женечка? — разрушив воцарившееся между нами молчание, Тимофей Вячеславович привлекает мое внимание.

Не только приступила, но уже и забросила. Но только на время.

— Конечно, и даже почти не забываю принимать препараты по часам. Если по мне не видно, то это все лишь возраст берет свое, — иронизирую.

Нет, я категорически отказываюсь соглашаться с утверждением многих, дескать, после сорока мы начинаем затухать. Естественно, состояние организма зависит от многих факторов, будь то наследственность или образ жизни, но в целом мне повезло. Всевышние силы были ко мне благосклонны, и я не хочу гневить их беспочвенными жалобами.

— Окстись, — в его светлых глазах загораются добрые лучики. — Скажи ты подобное кому-нибудь из своих коллег женского пола — непременно бы навлекла на свою голову проклятия.

Не поняв, о чем идет речь, я вопросительно приподнимаю брови.

— Давай начистоту. Ты и при нынешнем уровне стресса выглядишь лучше, чем многие женщины в свои лучшие годы, разве такое прощают?

Я начинаю смеяться, хоть радости и не испытываю.

Если учесть, что муж как минимум одиннадцать лет назад начал мне изменять, то напрашивается вывод — внешность в жизни не главное.

— Вы очень добры ко мне, — беру его под руку. — Но что-то мне подсказывает, дело не только в отеческих чувствах. Что тогда?

— Ох, Женечка, — судя по тому, как Тимофей Вячеславович напрягается всем телом, я не ошиблась.

Если вам что-то кажется, то в девяноста процентов случаев можете быть уверенными — вам не кажется, это интуиция бьет тревогу.

— Выкладывайте, — по-доброму поторапливаю его с ответом.

— Мы вчера вечером общались с твоей матушкой. Она очень обеспокоена вашей размолвкой. Просила меня присмотреть за тобой…

Никогда не думала, что скажу подобное, но я не рада столь пристальному вниманию мамы.

Всё могло бы быть иначе, если бы она не упрямилась и призналась во всем, как есть.

— Не хочу показаться невоспитанной, но мы с ней сами разберемся. Правда, Вам не стоит тревожиться. Ничего критического не происходит, — во всяком случае, я хочу в это верить. — Люди часто разводятся, и недомолвки с родными случаются не реже.

Я не из тех, кто с легкостью позволяет копаться посторонним в своей голове, но годами формировавшееся во мне благоговение к Тимофею Вячеславовичу и хорошие манеры не позволяют жестко осадить мужчину.

— Жень, ты знаешь, как я к тебе отношусь. Я всегда восхищался, какую дружную семью удалось создать Саше.

«Либо создать видимость дружной семьи», — мысленно добавляю.

— Мне бы не хотелось, чтобы после его смерти ваше взаимопонимание разрушилось, — заканчивает мужчина свою мысль.

Остается только диву даваться, как славно мама умеет манипулировать людьми. Почему раньше я этого не замечала? Я всегда видела в маме трепетность и нежность, которых мне самой, возможно, недоставало. А, оказывается, всё не так однозначно.

Спустя двадцать минут, когда мы возвращаемся в клинику, я без раздумий беру телефон и набираю маму.

Разговор в очередной раз не складывается. В глубине души я корю себя за то, что она из-за меня плачет, и всё же продолжаю стоять на своем.

— Я понимаю, что у вас с отцом были определенные договоренности, но его, к нашей печали, уже нет. А вот отношения со мной ты можешь окончательно испортить, если не скажешь правду. Если ты ещё не поняла — для меня важно узнать всё из твоих уст. Насколько тесно твое прошлое связано с семьей Комаровых?

Готова поклясться, я слышу её судорожный вздох. А после — всхлип.

— Женя, ты очень жестока! — заявляет она дрожащим голосом.

— А ты нет?

Мой вопрос остается без ответа, потому что мама разъединяет вызов.

Ну что же…

Будем считать, что связь более чем тесная.

Про родственников с материнской стороны я почти ничего не знаю. Мне всегда говорили, что они не приняли брак родителей и разорвали всяческое общение.

Раньше мне было достаточно таких объяснений, а теперь — нет. Чем больше тумана нагоняет своим поведением, тем ужаснее мне мерещатся призраки из ее прошлого.

Остаток дня я провожу за своим любимым делом. Малыши, даже в простуженном состоянии, вызывают во мне исключительно положительные эмоции.

— Пойдешь ко мне на ручки, — наклоняюсь к канючащему мальчишке, когда он в третий раз дергает отца за штанину. Мужчина впервые пришел на прием без супруги и, как бы это ни звучало странно, записывал всё, что я говорила, в блокнот. И теперь пытается как можно быстрее убрать его в сумку. — Давай дадим твоему папе спокойно собраться?