Измена в 45. Месть, которой ты не ожидал (СИ) - Заозерная Марта

В то время как за всеми моими друзьями и одноклассниками стайками таскались няньки, гувернантки и прочий нанятый персонал, мама сама занималась моим воспитанием. Готовила завтрак. Дула мне на коленки, обрабатывая ссадины. Даже иностранные языки я с ней начинал изучать.

Мое первоклассное знание английского, французского и немецкого — это её заслуга.

Я при желании не смогу объяснить, сколько всего она для меня сделала. А по итогу что? Когда ей понадобилась помощь, от меня она её не дождалась.

Подъехав к клинике, бросаю тачку около входа. Сейчас плевать на то, что она перегораживает проезд.

Четверо мужиков в балаклавах перегораживают вход.

В иной ситуации я бы подумал, что рейдерские захваты возобновились.

Когда между нами завязывается потасовка, из здания клиники выходит мужик в строгом костюме и с нечитаемым выражением лица.

— Андрей Максимович? — уточняет, глядя мне в глаза.

— А Вы кто такой? Что за херь здесь происходит?

— Пропустите, — обращается к охране. После чего возвращает внимание ко мне. — Приношу свои извинения. Владислав Анатольевич просил с Вами связаться, но я не успел — Вы появились раньше. К сожалению, Вашу охрану на территорию клиники мы впустить не можем, — переводит взгляд мне за спину.

— Что произошло? — повторяю вопрос. Контроль к черту отлетает. — Владислав Анатольевич — это Молотов?

Признаться, я не придал особого значения их встрече.

— Так точно. У него была назначена встреча с Евгенией Александровной, но её отравили. В настоящий момент мы выясняем, кто причастен к случившемуся. Все сотрудники находятся в здании клиники. С ними проводятся…

Услышанное повергает меня не просто в шок. По ощущениям небо на голову обрушивается. Сердце разгоняется до бешеной скорости. Пульс долбит в висках и отдается тремором рук.

— Отравили? — единственное, что удается вытолкнуть из себя.

— Да. Состояние тяжелое, но, насколько я понял — стабильное. Она находится под наблюдением врачей… — приподняв руку, смотрит на наручные часы, — вот уже сорок минут. Ответьте на несколько моих вопросов, и наши люди сопроводят Вас в клинику, где находится Евгения Александровна.

Какие сейчас, к черту, вопросы?

Нежелание общаться, по всей видимости, отражается на моем лице, потому что мой собеседник добавляет:

— У нас есть все основания подозревать в отравлении кого-то из сотрудников клиники. В момент, когда на Евгению Александровну было совершено покушение, камеры во всем левом крыле, в том числе в её кабинете, не работали. Как Вы понимаете, совпадением это быть не может. Мы рассчитываем на сотрудничество, в любом случае Вашей матерью сейчас врачи занимаются.

От его взгляда, полного сожаления, меня выворачивает наизнанку.

Нужно было настоять на том, чтобы она несколько месяцев пробыла за границей! Что я за гребаный идиот? Почему не настоял?

Глава 33

Глава 33

Морщусь от яркого солнечного света, режущего роговицу даже сквозь закрытые веки. Неужели нельзя было в палате окна зашторить? Мне не нужно открывать глаза, чтобы догадаться, где нахожусь. Запах больницы, даже класса люкс, ни с чем не спутать.

Голова кружится, в ушах стоит шум, и слабость такая, что пошевелиться никак не выходит. Обессиленно лежа в постели, пытаюсь восстановить в памяти произошедшее.

С ранних лет мне очень хотелось жить обычной человеческой жизнью. К роскоши, нескончаемому пафосу и изобилию привыкаешь очень быстро, только, увы — счастья они никакого не приносят.

Пока мои сверстники гуляли, играли и веселились, я неизменно находилась под постоянным контролем.

Нет, мой отец не был излишне мнимым, он просто обо мне беспокоился.

Будучи мамой, я отлично его понимаю.

И всё-таки сейчас, оказавшись на грани жизни и смерти, смотреть на происходящее начинаешь иначе. Я не уверена, что статус и деньги важны для меня настолько, чтобы рисковать своим будущим.

Да простит меня папа, но к черту этот сраный банк, если из-за него столько проблем. Других причин устраивать всю эту вакханалию и подкупать моих сотрудников я просто не вижу.

Думать о том, что это кто-то из тех, кому я доверяла как себе, совершенно не хочется. До тошноты…

— Женя, — поблизости слышится вздох облегчения.

От неожиданности нахожу в себе силы глаза открыть.

Ох, ну ничего себе! А я уж думала, что мне померещилось.

Из груди вырывается сдавленный смешок, когда Влад прикасается прохладной ладонью к моему лбу. Светлые глаза смотрят на меня с беспокойством.

— По прогнозам врачей, в сознание ты должна была прийти только через несколько дней.

Мне хочется улыбнуться.

Знал бы он, как часто эти самые прогнозы не имеют ничего общего с реальностью. С ума сойти можно. Главное, чтобы в положительную сторону «чудо» случалось.

— Соскучилась я, — отзываюсь тихо. Медленно моргаю тяжелыми веками. Сухость слизистых ожидаема, но дискомфорт доставляет немалый. — Дашь воды?

Пока я пью через трубочку, Влад придерживает мою голову.

— Я врачей сейчас позову.

— Подожди немного.

Мне пока что не совсем понятно, как он здесь оказался. Я, конечно, только ему сообщила, но сидеть рядом с моей больничной койкой — не перебор ли?

— Как скажешь, — убрав бутылку на прикроватную тумбочку, он подставляет стул ближе и садится так близко, что я кожей его ощущаю. — Ты очень сильная. Я поражен, Жень, в очередной раз.

Мне кажется, или ему неловко?

— Я за это тебя должна поблагодарить, — слабо улыбаюсь, во всяком случае, мне так кажется. — В такой тяжелый момент ты оказался рядом… И почему-то помог…

— Давай мы это обсудим, когда ты поправишься?

— Нашли тех, кто меня отравил? — вопрос вызывает горечь во рту.

— Тебя никто больше не тронет. Я обещаю, — неожиданно касается моей щеки пальцами, чем ещё сильнее в замешательство ставит. — А сейчас я позову врачей, и пусть они занимаются твоим восстановлением.

— А Андрей… С ним всё в порядке?

— Да, Жень. Целью была ты, во всяком случае, пока что. С твоим сыном все хорошо. Два дня он здесь провел, — кивает на небольшой диван, стоящий у стены. — Ни поесть, ни попить никуда не отлучался. Хороший парень.

Легкая, но почему-то грустная улыбка трогает его губы.

Все следующие дни череда посетителей кажется нескончаемой. Андрей. Алла. Тимофей Вячеславович и ещё несколько коллег. Даже Макс заглядывает. Только мама не появляется, и это рождает неприятные подозрения.

По-хорошему, я должна была быть готова к такому повороту, но нет.

Алла шепнула, дескать, перед входом в палату всех качественно проверяют люди Молотова. Букеты, угощения — досматривают всё.

— У тебя с ним что-то есть? — тихонько уточняет Алла, когда медсестра оставляет нас наедине. — Мужик так активно во всё впрягся. Неспроста…

— Алла! — смешок отдается болью в груди. — Я ещё замужем.

— И что? — судя по удивленному выражению лица, она действительно не понимает. — После того что вытворил Максим, ты смело можешь чувствовать себя свободной женщиной. Все обязательства аннулируются автоматически. У этого козла ребенок на стороне, а возможно, и не один.

Откинувшись на постель, я прикрываю глаза.

Удивительно даже, как быстро боль предательства может разъесть глубокие чувства. Меня больше не мучают вопросы: «Как?», «Почему?» и «Зачем?». Я просто хочу побыстрее перелистнуть страницу под названием брак.

Макс навещал меня вчера утром. Из-за моей слабости мы общались недолго, но он пообещал, что больше не будет противиться разводу. Извинялся и выглядел искренним, взволнованным и разбитым. Мне совсем не верится, что это тот самый человек, рядом с которым я чувствовала себя как за каменной стеной.

— Я тебя расстроила? Извини дуру, — вдруг спохватывается Алла.

Я не сразу понимаю, в чем дело.

Оказывается, по правой щеке стекает слеза. Смахнув её, натянуто улыбаюсь подруге.