Паутина (СИ) - Костадинова Весела

Ноябрь вступал в свои права, обрушив на город не только холод, но и мокрый снег, перемешанный с сильными порывами ветра, который продувал даже сквозь шерстяное пальто. Я куталась в шарф, пряча лицо от ледяных потоков, и торопилась в университетский корпус, в тепло.

Войдя внутрь, поспешно скинула пальто, сняла тёплую шапку и повесила их в раздевалке. Секунда — и тёплый, влажный воздух здания коснулся кожи, вызывая лёгкий озноб. Голова вдруг закружилась, зрение на мгновение словно затуманилось. Я рефлекторно схватилась за ближайшую твёрдую поверхность, которой оказался подоконник, и оперлась на него, чтобы не пошатнуться.

— Эй, — раздался рядом тихий голос.

Я повернула голову и встретилась взглядом с Мариной. За последние пару дней мы научились переглядываться мирно, без прежней неприязни, и это уже было прогрессом.

— Что с тобой? — её голос звучал спокойно, но в нём проскользнула нотка искреннего беспокойства.

— Устала. Сплю плохо, — неожиданно призналась я, хотя сама не ожидала, что позволю себе такую откровенность.

Марина понятливо покачала головой, словно что-то для себя решая, а затем, чуть понизив голос, спросила:

— После выходных больше не была на тренинге?

— Нет, — я улыбнулась ей, хоть и слабо. — Поеду снова в выходные. Нужно уладить все формальности с оплатой.

Она на секунду задумалась, затем посмотрела на меня чуть пристальнее, словно подбирая слова.

— Ты уверена, что всё в порядке?

Я проследила глазами за Ленкой и Дашей, сдавших свои вещи в гардероб и бросивших на меня быстрый взгляд. Отвернулась. Они не оставляли своих попыток поговорить, но этот разговор мне был не нужен. Я отлично помнила то, что Дашка осталась с Роменским после нашей ссоры. Снова. О чем мне было с ними разговаривать?

Сам Роменский знать о себе не давал. Один раз я пересеклась с ним на лестнице, подумав, что сейчас упаду в обморок, однако он прошел мимо, только внимательно и требовательно заглянул в глаза. На долю секунды мне показалось, что он остановиться, но… Он только поджал губы, и, не проронив ни слова, направился дальше, полностью погружённый в свои дела.

- Мы на лекцию опоздаем, - Марина выдернула меня из паутины воспоминаний. – Пошли давай.

Поднявшись на второй этаж, чуть приотстала от спутницы, когда лямка моей сумки внезапно лопнула. Я едва успела подхватить ее прежде чем она свалилась на пол.

- Да е-мое, - тихо выругалась, поддерживая сумку коленом и пытаясь привязать порванную лямку к креплению. Внезапно очередной приступ слабости накрыл меня, словно удар волны. Голова закружилась, перед глазами мелькнули темные пятна. Где-то прозвенел звонок, сообщающий о начале занятий, а я стояла, навалившись на стену, не в силах сделать ни единого шага.

- Помощь нужна? – внезапно услышала голос, от которого по спине пробежал мгновенных холод. Спокойный, ровный, равнодушный…. Чудовищный в своей силе и власти надо мной.

Едва дыша повернула голову и…. земля ушла из-под ног от жуткой слабости. Мир закружился в диком хороводе, в ушах зазвенело.

- Лиана! – услышала испуганный крик, руки, бережно перехватывающие меня за талию и почувствовала ненавистный запах, прежде чем свалиться ничком на пол.

Сознание возвращалось медленно, толчками, словно бы нечто выдергивало меня из-под толщи воды. Лежала на чем-то мягком, ощущая под головой удобный валик.

Когда открыла глаза увидела бледное, испуганное лицо Марины и нашего методиста – Татьяны, которая придерживала мою голову. Кто-то ходил рядом, меряя помещение нервными шагами.

Запах….

Застонала, отворачивая голову от ненавистного аромата цитрусов и уда, мечтая больше никогда не ощущать вообще никаких запахов.

- Ох, слава богу! – вырвалось у Татьяны, - Игорь Андреевич, она в себя пришла.

Я дернулась всем телом, не желая ни видеть, ни слышать этого человека.

Нервные шаги прекратились, но он не спешил подходить. Через пару секунд я поняла, что лежу в приемной деканата на диване, на котором обычно провинившиеся оболтусы ждали выволочку от декана.

- Боже, - хотела встать, но руки женщины уложили меня обратно.

- Игорь Андреевич вызвал скорую, лежи спокойно, Романова, - велела она.

- Мне уже лучше… - пять предметов, Лиана, пять предметов. – Марина поможет мне встать. Мне нужно на лекции.

- Тебе нужно в больницу, - резко и зло бросил Роменский, все еще не подходя ближе. Я не видела его лица, но почему-то была уверенна, что сейчас оно бесстрастным не было. В голосе явно звучали злость и приказ.

- Мне лучше, - повторила упрямо, хотя внутри все сжималось от ужаса. – Я хочу уйти.

- Нет, - отрезал он, уже не скрывая своих эмоций. -Дернешься – удержу силой!

От этих слов у меня буквально перехватило дыхание.

Желание снова упасть в обморок, чтобы просто не слышать его, не видеть, не ощущать на себе эту тотальную власть, вспыхнуло почти панической волной.

— Пока тебя врач не осмотрит — останешься здесь, — продолжил он, а в голосе сквозила холодная, безапелляционная уверенность. — Я позвонил твоей бабушке, она тоже скоро приедет.

Я судорожно сглотнула.

Он контролировал каждый мой шаг, каждое моё действие. Даже мои мысли.

Впервые он по-настоящему показался мне пауком, расставившим свою паутину, в которой я медленно застревала, не в силах выбраться. Несмотря на всю свою красоту и притягательность, в этот момент он казался ужасающим.

Я почти физически ощущала его взгляд, даже несмотря на то, что он не подходил ближе.

К счастью, приезд скорой заставил меня немного выдохнуть.

Молодая, симпатичная девушка-врач сразу же принялась за осмотр, выгнав Роменского и Марину из приёмной с деликатной, но твёрдой настойчивостью.

И только когда дверь за ним закрылась, я почувствовала, что могу дышать.

Осмотрев меня внимательно, измеряв давление и пульс, она лукаво улыбнулась.

- Когда ели последний раз?

Утром не ела из-за постоянной тошноты.

- Вечером, - ответила я, садясь на диване. – Утром не смогла – тошнило сильно. Видимо проблемы с желудком.

Татьяна резко повернулась ко мне, её брови поползли вверх, но она ничего не сказала. А вот врач улыбнулась чуть шире, но в её взгляде мелькнуло что-то внимательное, оценивающее.

— Понятно, — кивнула она, делая пометки в блокноте. — Давление упало, скорее всего, из-за слабости и недоедания. Сейчас поставлю вам глюкозу, и рекомендую недельку отлежаться дома.

- Мне казалось, - я вздрогнула, когда игла впилась в сгиб локтя, - от гастрита еще никто не умирал.

- От гастрита – нет, - хитро улыбнулась врач, - а вот сильный токсикоз может привести к печальным последствиям. Срок у вас какой?

Мир снова качнулся у меня под ногами.

- Что? – едва слышно переспросила я, не веря в то, что услышала.

Врач подняла на меня светлые глаза и повторила, коротко и внятно.

- Вы, похоже, беременны. У вас все признаки раннего токсикоза.

Лицо Роменского, появившегося в дверях в сопровождении бабушки, при этих словах побелело как молоко. Он не отрываясь смотрел на меня, а я - на него, не в силах принять этот страшный, мощный удар, который обрушила на меня жизнь.

25

Лежала, глядя в потолок, а в голову словно напихали ваты – ни одной мысли. Рваные образы, отдельны слова, которые я никак не могла связать в отдельные предложения - действовали успокоительные. Сначала укол сделала врач скорой помощи, потом срочно вызванный бабушкой Вознесенский, который, скорее всего, и отвёз нас домой. Я плохо помнила этот момент, как и всё, что происходило в деканате после того, как врач произнесла то слово, после которого что-то внутри меня окончательно оборвалось.

Беременность.

Сознание отключилось, словно кто-то щёлкнул выключателем, и теперь я могла только лежать, уставившись в потолок, в каком-то странном, отстранённом оцепенении, не испытывая ни ужаса, ни страха, ни отчаяния, только бесконечную, тяжёлую усталость. Эта апатия была спасением, единственной защитой от реальности, в которую я не хотела возвращаться.