Моя идеальная ошибка (ЛП) - Хейл Оливия

Он уже наполовину возбужден.

Алек с стоном опускает лоб на мой.

— Черт, — выдыхает он.

Я снова провожу рукой и чувствую, как его член пульсирует под пальцами. Он действительно кажется большим, и волнение смешивается с легкой тревогой.

— Черт. Остановись, милая. У нас нет времени, — но снова стонет, когда я сжимаю член через шорты, и даже не пытается меня остановить. — Ужасно, что у меня планы на вечер.

— Ты большой, — говорю я.

Он сглатывает.

— Никогда не сравнивал с другими. Боже, Иза, я не выдержу. Не сейчас, когда нужно торопиться, — он отстраняется с гримасой боли и поправляет шорты.

Это заставляет меня улыбнуться.

— Месть, — говорю я. — Если даешь «задание», я хотя бы могу немного помучить тебя в ответ.

Алек проводит рукой по шее. В этом жесте есть что-то молодое, живое, и мне вдруг так жаль, что сегодня у нас дела. Жаль, что не могу сделать то, о чем он просит показать, чего хочу.

Хотя... может, и смогу.

Но он занят. А у меня остались часы свободного времени до того, как придется забирать детей, и я никогда не была той, кто халтурит. Я перфекционистка.

— Поверь, мне и правда больно, — говорит он. — Но я уже привык.

21. Алек

Музыка гремит, но терпимо. А вот грохот из телевизора на стене – совсем другое дело. Оглушительный рев раздается, когда Англия забивает гол, и, хоть не хочу, оторваться не могу.

— Ребят, — говорит Конни. В голосе сестры клокочет раздражение. — Ну почему именно здесь?

— Матч, — отвечает Нейт.

Младший брат на пару дней прилетел из Лондона, а Конни случайно проговорилась, что они договорились поужинать.

Вот я и решил к ним пристроиться.

Она удивилась, когда сам это предложил. Быстро скрыла, но я все равно заметил вспышку. Последние годы я редко появлялся. Не вспомню, когда мы втроем в последний раз вот так собирались.

Вроде бы сейчас мне положено во всем становиться лучше.

— С каких пор ты фанатеешь от футбола? — спрашивает Конни.

— С тех пор, как переехал в Англию.

— Жизнь тебя окончательно испортила, — бросаю я.

— Обогатила, — поправляет он. — Усовершенствовала. Да и работаю-то я с британцами, знаете ли. Каждый день в нашем лондонском офисе. Проявлять интерес к их интересам – хорошая стратегия.

Я качаю головой. Нейт лишь ухмыляется в ответ. Он всегда был беспечным. Все с него скатывается, как вода с гуся. В детстве мы были не разлей вода. Всего два года разницы, из-за чего во всем соревновались. Ссорились, препирались, пока не выросли и не заменили это на совместную работу.

— Скоро придется отозвать тебя обратно, — говорю я, — иначе ты окончательно перейдешь на темную сторону. Твой дом – Нью-Йорк.

— Так точно, сэр, — отзывается он.

Конни щурится.

— Ты же не всерьез думаешь там остаться?

— Кон, — вздыхает он, — ты же знаешь, я не загадываю дальше двух месяцев.

Я фыркаю.

— Ты возглавляешь нашу европейскую стратегию, так что придется.

Оба смеются. Я делаю глоток пива и наблюдаю, как легко им друг с другом. Давно мы не смеялись. Годами разговоры крутились вокруг работы. Логистики. Отца. Праздников и планов экспансии.

— Там у тебя кто-то есть? — спрашивает Конни.

— Ну ты же меня знаешь, — легко отбивается Нейт.

— Значит, «да».

Я прочищаю горло.

— По-моему, это как раз «нет». Так что, Нейт?

Взгляд на секунду цепляется за меня, прежде чем он пожимает плечами.

— Ты заваливаешь меня работой, — и переводит стрелки на Конни: — Где сегодня твой муж-предатель?

Конни закатывает глаза.

— Только потому, что задаешь этот вопрос ты, пропущу мимо ушей. Знаю, ты не всерьез. Он в Бостоне, на конференции.

— Конспектирует для обеих компаний? — подкалывает Нейт.

— Нет, — она поворачивается ко мне, и улыбка становится серьезнее. — Ты же знаешь, дома мы не обсуждаем работу.

— Знаю, — говорю я.

Но не могу сдержать недовольную гримасу. Она что, намекает, что мимо меня этот комментарий не прошел бы?

— Он, знаешь, не так уж плох, — говорит Нейт. — Если присмотреться. Почти даже достоин Конни.

— Почти, — повторяю я. — Не знал, что вы общаетесь.

— Не то чтобы прямо общаемся, — Нейт снова пожимает плечами. — Вообще, я удивился, что ты решил присоединиться.

— Ну да. Не каждый же день брат прилетает из Лондона, — я проворачиваю бутылку пива в руке.

Стекло ледяное от пенистой жидкости, а где-то в другом конце бара снова взрывается крик болельщиков.

Не помню, когда в последний раз был в таком месте. В колледже. В первые годы после возвращения в город, когда был всего лишь младшим маркетологом в «Контрон». В первый год с Викторией.

Где-то на повороте жизни такие вечера отфильтровались, растворились в воспоминаниях о молодости и свободе. Быть здесь – значит не работать и не быть с детьми. Трудно оправдать такую цену.

— Как отец? — спрашивает Нейт.

Оба смотрят на меня, будто я знаю ответ на этот вопрос лучше всех. В каком-то смысле, так и есть. Отец звонит мне несколько раз в неделю с мнением, мыслями и советами о «Контрон». О том, что прочитал в газетах или услышал на гольф-поле. О способах вмешаться и настоять на своем.

Я прочищаю горло.

— В порядке. Кажется, на этой неделе он в Палм-Бич. Сказал ему, что ты в Нью-Йорке на выходных. Хотел присоединиться, но...

— Но не присоединился, — Нейт усмехается. — Наверное, не смог пропустить время гольф-тайма.

— Он заговаривает о новом бизнесе.

— Что? — Конни моргает. — Правда?

— Да. Что-то про кедди для гольфа... Вряд ли из этого выйдет толк, — машу рукой. — Просто хобби, чтобы занять себя.

— Может, так и надо, чтобы перестал тебе мешать, — замечает она.

— Ага. А ты когда с ним в последний раз говорила?

Она наклоняет голову.

— Кажется... недели три назад. Как раз перед свадебным ужином, на который он не удосужился явиться.

— Жаль, что он так поступил.

Конни качает головой.

— Не надо. Он сам себе хозяин, — говорит она. — Рано или поздно поймет, что брак с Томпсоном не делает меня предательницей семейного дела... или не поймет. И с этим придется смириться.

Нейт согласно кивает, будто они уже обсуждали это.

Я хмурюсь.

— Он примет твой выбор.

— Да? — сухо спрашивает она. — Может быть. Но если ждет, что я приползу с извинениями, то не дождется. Я никогда не стану извиняться за любовь к Габриэлю.

Именно на это он и надеется. Я смотрю на свою младшую сестренку. Она всегда казалась такой маленькой. Родилась, когда мне было уже одиннадцать, голос ломался, а тело стремительно тянулось вверх. Она была крошечной в моих руках, когда мама впервые разрешила подержать ее.

Но теперь она не маленькая, не с подобными заявлениями.

— И не должна, — говорю я. — Кстати, ты отлично справляешься в Фонде. Возможно, я не говорил этого.

Она удивленно моргает.

— Спасибо. Мне нравится эта работа.

— Заметно.

За столом повисает молчание немного натянутое, немного неловкое. Я делаю долгий глоток пива и снова смотрю на экран. Она моя младшая сестра... но Изабель еще моложе. Всего на несколько лет, но все же.

Пятнадцать лет.

Новая волна вины накатывает. Я не должен хотеть Изабель. Даже если она взрослая женщина, даже если никогда не знал ее иной. Даже если, когда она в моих руках, это не кажется неправильным.

Вряд ли другие согласятся.

Конни же точно нет. Вина сжимает горло: она направила Изабель, веря, что может доверить мне подругу. Дать ей работу и кров.

Не спорить с ней. Не целовать. И уж точно не спать с ней.

— Так с кем ты потом встречаешься? — спрашивает Конни Нейта.

Он ухмыляется.

— Намекаешь, что я назначил два дела на вечер? Да ни в жизнь.

— Кроме сейчас. Ну так что? Ты же приехал всего на пару дней.

— Ага. Позже увижусь с Дином.