Измена. (не) удобная жена (СИ) - Грасс Елена

Я рада, что мой муж выбрал себе в любовницы такую… идиотку, тупую дуру, меркантильную дрянь.

Главное в том, что, когда она захочет предъявить договор к исполнению по возврату долга, там, скорее всего, будут такие суммы, которые не покроют закрытие долга.

Она просто не думает так далеко. Она снова живёт одним днём.

Когда я отвозила её в гостиницу обратно, получила сообщение от дочери.

Лада была у него в больнице после аварии, переступив через себя, но он был в реанимации, и её, естественно, не пустили.

Мы с Ладой не знали, стоит ли им сейчас общаться, но эта смс дала надежду на то, что Михаил пересмотрел свою позицию, и, возможно, именно эта авария изменит из отношения.

Главное, чтобы дочь простила его. О его прощении по отношению к Ладе я не говорю, потому что она перед ним ни в чём не виновата.

Ладно, важно сейчас начать общение, а дальше разберёмся. Только бы Курбатову хватило ума нормально вести с ней разговор…

«Мама, отец хочет видеть меня. Честно, я удивлена» — и несколько удивлённых смайликов от дочери.

— Лада, доченька, может быть, эта авария всё изменит для вас, — сразу же перезваниваю ей.

Она что-то хочет возразить, но я прошу дочь не думать о прошлом.

— Лада, просто навести его, сходи к нему, поговори. Сделай, как он хочет. Прошу! Это ведь на самом деле, не так уж и много, при условии, что он мог погибнуть.

— Хорошо, может быть, и права. Я не буду в разговоре упоминать прошлое. Я просто пожелаю ему побыстрее поправиться.

— Всё правильно, дочка.

Как бы я лично ни относилась к Курбатову, я очень надеюсь, что хотя бы сейчас мой муж поймёт, что в будущем дочь — это единственный человек, возможно, кто будет с ним без условия наличия денег.

Лада никогда от него ничего не требовала, не просила, поэтому я не сомневаюсь, что именно она как раз та, кто примет его таким, какой он есть.

Глава 40

МИХАИЛ

Никогда бы не подумал, что мне придётся идти на поклон к своей дочери.

Это чувство меня бесит!

Ощущение, что во мне бурлит смесь унижения и безысходности, а я этого не люблю!

Постоянно думаю: пока я здесь валяюсь, есть вероятность, что её ухажёр, этот выскочка, угробит мою компанию своими долбанными проверками.

И всё это лишь потому, что в данный момент я беспомощный, как ребёнок!

Я пытался связаться с Ладой несколько раз после того, как меня перевели в эту палату.

Звонил, но телефон был всё время отключён. Отправил СМС, но ответа не было.

Только недавно увидел, что сообщение наконец-то прочитано. Сердце ёкнуло в волнении, что она снова в сети, и я сразу же перезвонил ей.

— Привет, — произношу и неожиданно чувствую, как сердце начинает бешено колотиться в груди.

Руку прикладываю к нему и понимаю, что не обманываюсь в своём ощущении.

— Привет, папа, — её голос тихий, привычный. А потом — молчание. Тяжёлое, и, кажется, неловкое. — Как ты?

— Уже лучше, — отвечаю я, стараясь говорить спокойно, хотя внутри всё клокочет.

Мы не общались очень давно, но нам надо с чего-то начинать.

Попробую с общих фраз, ведь если сразу перейти к делам, к её ухажёру, к этому ублюдку, который, возможно, уже разрушает всё, что я строил годами, она точно откажется встречаться со мной.

А мне эта встреча крайне необходима!

Ничего не изменилось, я злюсь на неё.

Да, также считаю, что она неблагодарная, упрямая, своевольная девчонка, которая ничего не оценила.

А я ведь так много для неё сделал!

По большому счёту ведь вся эта история с трусами началась именно с поступка дочери!

Если бы она не взбрыкнула тогда, если бы осталась со своим мужем, и не придумывала себе ерунды о несчастливом браке, всего этого сейчас не было!

Альбина бы не ссорилась со мной, не пыталась помочь дочери, не нашла эти злосчастные трусы как доказательство моей неверности.

Но сейчас нужно об этом, и совершенно важно держать себя в руках.

— Лада, — начинаю осторожно, чувствуя, как каждое слово даётся с трудом. В глотке застряли кланяться перед ней. — Мне нужно с тобой поговорить. Не по телефону. Лично.

— О чём? — её голос звучит настороженно, по-прежнему не доверяет мне.

— О многом, — отвечаю я, стараясь не сорваться. — О нас.

Молчание. Долгое, тяжёлое. Я слышу, как она дышит в трубку, и понимаю, что она колеблется. Но я настаиваю, потому понимаю, что от этого разговора зависит слишком многое.

— Хорошо, — наконец говорит она и соглашается. — Завтра в полдень. Тебе что-нибудь привезти?

— Нет, просто приезжай.

Я не спал полночи, пытаясь понять, какие нужные слова мне сказать, чтобы объясниться с дочерью, убедить её, чтобы она поговорила со своим… хахалем не портить мне жизнь сейчас.

Этот урод открыто сказал, что намерен уничтожить меня, и я уже примерно понимаю, какие козыри в его рукаве. Только пока я не смогу воевать с ним, потому что прикован к кровати.

Вот и получается, что этот сопляк воспользуется моим немощным состоянием и будет добивать меня, не прилагая при этом никаких усилий.

Я не готов в угоду человеку, который столько смуты внёс в жизнь нашей семьи уступить.

Альбинка этой войны не потянет, замы за моё дело даже биться не станут, сдадут с потрохами, как жаренным запахнет.

Никому доверять нельзя! Ни-ко-му!

Если бы не авария, хрен бы он чего добился!

Раньше, я, конечно, не думал, что он так усердно копал под меня, и совершенно точно не верил, что он найдёт мои огрехи там, где никогда никто не ходил.

Но он оказался умным сукиным сыном, хотя я ведь тогда, семь лет назад списал его со счетов в момент, не сомневаюсь, что он не пара моей дочери.

— Здравствуй, папа, — обращается ко мне Лада, заходя вместе с Альбиной на следующий день в палату.

— Привет.

Несколько минут мы молчим и ничего не говорим друг другу. Дочь и жена переглядываются, а я чувствую себя крайне неуютно в этот момент.

— Альбин, ты не могла бы выйти? Нам с дочкой поговорить тет-а-тет надо.

Они обе смотрят на меня с удивлением теперь.

— Лада, — Альбина смотрит на дочь с вопросом в глазах. — Мне уйти?

— Мам, как хочешь, так и делай.

— Да, в принципе, пофиг, всё равно ведь наверняка о нашем разговоре потом матери расскажешь. Вечно шушукались у меня за спиной, — кидаю претензию, вспоминая, что Лада всегда плакала у Альбинки на руках, и никогда не шла ко мне.

«Ты злой» — в детстве только ляпнула мне дочь однажды, а я запомнил и не простил.

Она ещё не знает, что такое злой родитель! Избаловал на свою голову, теперь хлебаю. Ладно, хватит соплей.

— Лада, — начинаю сам. — Я хотел бы поговорить с тобой о твоём молодом человеке.

— А что с ним?

— Он обещал уничтожить моё дело. Останови его! — стараюсь говорить ровно, но всё равно раздражение рвётся наружу.

— То есть, ты из-за этого позвал меня? — дочь даже вроде как разочарована.

А что она хотела? Чтобы я ей сказал?

Я по-прежнему считаю, что она виновата в этой грёбаной заваренной каше, но сказать об этом снова, значит, нарваться на очередной конфликт.

— А что ещё обсуждать? — не понимаю её претензий.

— Ну, например, спросил бы как у внучки твоей дела, как у меня. Я бы тебе рассказала, что я устроилась на работу, что внучка твоя в детский сад ходит и как ей там нравится.

— Лада, милая… оставь эти… сопли для мамы. У меня голова о деле болит. Поговори со Смирновым. Ты же можешь, он тебя послушает.

— Михаил… — вмешивается в наш разговор моя жена, — пожалуйста, прекрати! — в её глазах столько злости сейчас. Но в данный момент мне не до её эмоций. Мне бы свои в узде удержать. — Ты совершаешь сейчас ошибку!

— Я её пытаюсь исправить! Потом поздно будет, когда он свои лапы к нам в компанию запустит со своими проверками!

— Я не буду с ним разговаривать на эту тему, — перебивает нас дочь.

— Ах, так… Слушай, дочь, скажи, — я замолкаю на пару мгновений, чтобы всё-таки держать себя в руках. — Не понимаю, что я сделал не так, а? Я старался, чтобы у вас в жизни всё было. Всё! Я обеспечивал вам жизнь! Неужели за это нельзя было потерпеть мой сложный характер?