Измена. (не) удобная жена (СИ) - Грасс Елена

— Да, да, всё поняла.

Анна больше не приближается ко мне, она просто сидит на стуле, уставившись в одну точку, и по её щекам медленно катятся слёзы.

Я ощущаю, как внутри меня что-то сжимается.

Наверное, это жалость.

Эта девушка всегда была немного странной, слишком эмоциональной, одержимой, и бы сказал — сумасшедшей.

Какая-то безумная, болезненная любовь, которую она испытывает ко мне, пугает и, одновременно возбуждает, заводит.

Она так податлива во всём, что башку сносит.

И главное, что именно эта податливость и её сумасшедшая любовь позволяла мне творить такие вещи, о которых я даже мечтать не смел.

Сколько я себя помню, она всегда крутилась рядом, пытаясь привлечь внимание, давая понять, что готова на всё ради меня.

Я думал, что её привлекает мой образ сильного мужчины, брутального альфа-самца, но вот я лежу, беспомощный, привязанный к больничной койке, а она всё равно здесь, рядом, плачет безмолвно, готовая вынести любые тяготы ради того, чтобы быть со мной.

Даже утки выносить…

Неужели она действительно любит меня по-настоящему? Или это очередная иллюзия, плод её больного воображения?

Замечаю входящий вызов от Нины… А ей что надо?

— Алло… — смотрю на Анну, когда отвечаю и прикладываю к губам палец, мол, тишина.

— Алло, Миша, привет! Наконец-то ты с нами! Мы так рады! — тараторит Нина. — Альбина сказала, что тебе уже можно звонить. Я хотела тебе сказать, что мы все с тобой! Чтобы ты держался и был сильным!

— Спасибо, спасибо. И отдельное тебе спасибо, за то, что ты Анну уговорила быть моей сиделкой, — пользуюсь моментом, задаю вопрос, который волновал меня пару минут назад.

— Ну а как же⁈ Она, правда, не сразу согласилась, но я её уговорила. Кто, если не близкие люди друг другу помогут! А мы же практически семья!

— Да, да.

Отлегло… Значит, Альбина правда ничего не знает, и это идея Нины Анну мне в качестве сиделки предложить.

Всё, теперь совершенно точно можно расслабиться и не накручивать себя страхами.

Ладно, пусть будет моей сиделкой. Хрен его знает, кого другого найдут. А эта хоть послушная. Своя…

Надо срочно составить список для Ани, что делать можно при Альбине, а что совершенно точно моей жене не понравится.

Голова идёт кругом и начинает болеть. Ох, мало мне ног, которые так сильно болят. Теперь и голова лопается от перенапряжения.

Глава 39

АЛЬБИНА

Я узнаю, о чём они говорили, когда остались наедине чуть позже. Оставила телефон с диктофоном.

Но мне даже слушать не надо было, потому что вид, с которым она вышла от него, был крайне расстроенный.

На миг подумала, что он не согласится на её помощь, но волноваться было не за что.

Он не отказался…

Потому что, если не знать правды, и смотреть на ситуацию, где: они просто знакомые, он и её родители дружат, она медсестра, становится вообще непонятно, почему он не захотел принять это предложение.

Мне только оставалось догадываться — почему.

Он передумал расставаться с ней или побоялся, что я могу не так понять отказ от её услуг.

За дверью она прождала меня около часа, пока мы с Михаилом оформляли генеральную доверенность в ведении дел на моё имя.

— Вы уверены, что вы хотите жене предоставить такие полномочия? — два раза переспрашивал Михаила нотариус.

— Да, а что, собственно, вас смущает? — Курбатов вернулся в прежний образ биг босса, и высокомерие пёрло из него ежесекундно. Ему так не нравилось, когда сомневались в его действиях…

— Нет, нет, вы не удивляйтесь, — оправдывался нотариус. — Вы под препаратами, и я обязан знать, что вы даёте такие полномочия осознанно.

— Вот перечень лекарств, — принесла по просьбе нотариуса медсестра список. — Обезболивающие самые простые, наркотических препаратов здесь нет.

— Прошу мне копию этого списка. Не волнуйтесь, он останется только у меня, — нотариус кивает и соглашается на оформление в том объёме, в каком указывает мой муж.

В этой доверенности самые обширные полномочия на любые действия.

А для меня это значит лишь одно: он открыл мне ящик Пандоры.

— Ну, — сидим в машине после с Анной, — как у вас всё прошло?

— Всё нормально, — шепчет она, стараясь казаться спокойной, хотя её голос предательски дрожит. Я прекрасно вижу, что всё совсем не так, как она пытается показать. — Он обвиняет меня в этой проклятой аварии, но… — Она замолкает, словно боится произнести вслух то, о чём думает. А мне уже давно наплевать на все эти «но».

Чувствую, как внутри меня поднимается волна обиды и злости.

Как будто я должна ещё и сочувствовать ей после всего того, что произошло!

Это она полезла в чужую семью, причём как я сделала вывод, крайне активно предлагая себя.

Это она обманывает не только меня, но и своего мужа.

Это она теперь, в угоду своим интересам сейчас врёт даже Курбатову.

Всё это она!

Но чего она сейчас, рассказывая о том, как ей плохо ждёт от меня, обманутой жены?

Уж не утешить ли, не прижать к груди по-матерински и не сказать добрые слова с поддержкой⁈

— Знаете, я просто так переживаю, что он не полюбит меня, так как вас… Он всегда повторял, мол, не рассчитывай на что-то большее, я буду с Альбиной до самой смерти, в здравии и в болезни…

Его любовница говорит эти слова так искренне, так эмоционально… Но мне они словно насмешка, и даже где-то как пощёчина.

Я люблю тебя, Альбинка, но хрен свой пристрою с молодой задорной, безотказной девке!

А ты проглоти, ведь я же выбираю нашу семью!

Странное понятие у моего мужа о любви. Ох, какое странное…

— Да, но я-то больше не хочу быть с ним, ни в здравии, ни в болезни. Так что не переживай и просто делай то, что мы планировали. Он сейчас беспомощен, а моему мужу это совсем не нравится. Помоги ему снова стать на ноги, а потом я скажу ему, что ухожу от него. Меня он, скорее всего, после этого возненавидит. А тебе это только на руку. Плюс, он как раз увидит, как ты о нём заботишься, обязательно переключится на тебя. Это ведь именно то, что ты хотела?

— Да. Но, Альбина Альбертовна, неужели вы правда не боитесь остаться одна? Я думала, что вы на эмоциях мне тогда сказали это…

— Выглядит всё как, правда, — кивает. — Нет, правда не боюсь. Ни одну женщину развод не испортил. Многие, напротив, только после развода начинали по-настоящему жить и дышать полной грудью. Я, как показывает жизнь, из этой категории. Остаться с мужчиной предателем и бояться всегда, что какая профурсетка затмит ему разум снова…

Смотрю на неё не стесняясь, а она опускает стыдливо глаза теперь.

— Нет, неинтересно мне. Не хочу. Всё, завтра я покажу тебе наш дом: где, что, зачем. Потихоньку движемся к завершению этого спектакля. На, кстати, ты хотела гарантии за своё молчание, — протягиваю ей наспех составленный договор, согласно которому якобы фирма Михаила взяла у Анны несколько миллионов рублей в долг и через год вернёт.

— Спасибо, — начинает улыбаться, теперь уже забыв про слёзы и переживания, наспех засовывая бумагу в сумку.

— Хотелось подстраховаться всё-таки? — я не подбираю с ней слов. Нет в этом смысла. — Боишься, что, если или я, или Михаил кинет тебя, ты сможешь на крайний случай предъявить его компании счёт? И где в этом договоре о большой и светлой любви? Не помню такого пункта.

— Ну, меня тоже можно понять! Хоть какая-то подстраховка должна быть и у меня. Согласитесь? — пожимает равнодушно плечами.

— И эта девушка кричала о преданности Курбатову… — Аня отворачивает лицо и молчит.

Она очень часто так делает, я заметила. Очень удобная позиция, кстати!

Человек тебе ничего не сказал, не ответил, просто промолчал, а ты сам додумаешь, как тебе хочется, сам выйдешь из себя, сам взбесишься или напротив, успокоишься.

А человек, повторюсь тебе ведь просто ничего не ответил…

Когда Анна попросила у меня каких-то гарантий, признаюсь, сначала растерялась, но потом решила, что это, наоборот, плюс, ведь её интереса молчать теперь ещё больше.