Неприкаянная - Шнайдер Анна

Поначалу посетителей в ресторане толком не наблюдалось — один-два человека, и всё. Но чем больше проходило времени, тем сильнее заполнялся зал, и ближе к шести часам вечера там уже яблоку негде было упасть. Именно в это время приходили музыканты, и на небольшой сцене начинался импровизированный концерт. Впрочем, ребята были талантливые, Морган в какой-то момент и сам заслушался. И играли хорошо, и пела девушка, которую взяли на место пропавшей, чисто и нежно, приятно было её слушать. Да и смотреть тоже приятно — молоденькая блондинка, правильностью черт лица и открытым взглядом она напомнила Моргану Каролину. Но, в отличие от Каролины, у неё были зелёные глаза и более пухлые губы, что добавляло лицу порочности. Да и улыбка, с которой девушка оглядывала зал, хитроватая и гордая, точно не могла быть улыбкой Каролины. Звали её Линда, и она, как и пропавшая Мишель Клик, училась в Институте культуры. Морган услышал это краем уха от владельца «Лозы», когда утром оформлял последние документы в отделе кадров, и понял, что с этой Линдой обязательно надо будет побеседовать.

Но пока беседовать ни с кем не получалось, а получалось только сидеть на месте и таращиться в зал. Охранник из него неважный, это Морган осознал чётко, потому что в какой-то момент он начал банально засыпать под мелодичную и тягучую, как мёд, песню. Однако пришлось встряхнуться, поскольку перед ним неожиданно возникла улыбающаяся Агнес.

Выглядела она воистину шикарно — в светло-лиловом платье с блёстками, которое обтягивало её отличную фигуру как вторая кожа, с распущенными белыми волосами, она действительно казалась Снежной королевой. Принцессой льда. Правда, уже в возрасте, что для Моргана был скорее плюс, чем минус.

До Каролины его вообще чаще привлекали женщины ближе к его возрасту, молодых он воспринимал детьми. Но с Каролиной что-то сломалось.

— Добрый вечер, Морган, — сказала Агнес, таинственно сверкая насыщенно-синими глазами, и Рид вежливо кивнул, прижав ладонь к груди. А потом заметил, что рядом с айлой Велариус стоит девочка лет семи.

Она была очень похожа на Агнес, только волосы у неё были светлые, а не седые. Но оттенок почти белый, платиновый, и глаза такие же синие. В сочетании с нежно-голубым платьем, расшитым мелким прозрачным бисером по подолу, смотрелось очень красиво и необычно.

— Здравствуй, Снежинка, — не удержался Морган, улыбнувшись девочке. Обращаться так к аристократке — верх наглости, но ему отчего-то казалось, что она не обидится.

Девочка на самом деле улыбнулась, рассмеялась даже, и ответила:

— Здравствуйте! Но меня зовут совсем не Снежинка. Я Ариэлла. Элли. Мы с бабушкой пришли сюда послушать музыку! В первый раз.

— Вы до полуночи, Морган? — поинтересовалась Агнес, Рид кивнул, и она разочарованно вздохнула. — Жаль, мы уйдём раньше. Ну что ж, удачного вечера вам. Надеюсь, он пройдёт без происшествий.

И она удалилась, уводя с собой внучку — прямиком к лучшему столику, который стоял недалеко от сцены, рядом с окном, за стеклом которого сейчас расходилась настоящая снежная буря.

В течение двух часов, что Агнес Велариус с внучкой ужинали и слушали концерт, Морган несколько раз ловил на себе задумчивые взгляды аристократки. Ему было интересно, о чём она думает, — сам же Морган больше изучал не Агнес, а её внучку.

Как и сказала Кэт, Ариэлла была пустышкой — аристократкой без магического контура, который был виден у каждого мага, если посмотреть на другом уровне зрения. Этот контур напоминал ещё одну сеть кровеносных сосудов и шёл по всему телу, и его наполняла магия — сила, которая использовалась для того, чтобы творить заклинания. Нет силы — и ты не маг, и любая формула для тебя не имеет никакого смысла.

В семьях аристократов «пустышки» были редкостью, но каждое рождение такого ребёнка оказывалось большим горем, а порой и клеймилось позором. Однако, судя по поведению Агнес, внучкой она совсем не тяготилась. Разговаривала с девочкой, ласково улыбаясь, да и ребёнок вёл себя как ведут счастливые дети, а вовсе не забитые и не обиженные жизнью. Чувствовалось, что у внучки с бабушкой прекрасные отношения, и это поневоле вызывало уважение, по крайней мере у Моргана. Он понимал, что Агнес не может быть равнодушна к тому, что внучка у неё родилась пустышкой, но она явно и не думала винить в этом её или относиться к ней хуже. А ведь подобное часто встречалось у аристократии. Такие дети были изгоями везде — клеймо на аристократии, с ними не хотели ни общаться, ни дружить. А нетитулованные в большинстве случаев были рады издеваться — ну как же, аристократ, и вдруг без магии!

Для Агнес Велариус, очень сильного мага и талантливого артефактора, особенность Ариэллы, конечно, удар судьбы. Может, поседела Агнес тоже поэтому? Внучка — пустышка, сын погиб, невестка покончила с собой…

Хм…

Морган покачал головой. Нет, ерунда, бредовая мысль.

Он вдруг вспомнил диалог Гектора и Каролины — когда девушка воскликнула: «Убийство, которое было обнаружено, но не квалифицировано как убийство».

Вот — пожалуйста. Самоубийство невестки Агнес Велариус. Ещё и совершено год назад — как раз подходящее время для проведения ритуала по сокрытию информации.

Морган смотрел на женщину, которая сидела довольно далеко от него и в этот момент что-то с лёгкой улыбкой говорила Ариэлле, — и не верил. Нет, дикость! Зачем убивать близких? Всегда ведь можно найти другой вариант. Он, когда добывал для Тайры жизненную энергию, никогда не убивал друзей и хороших знакомых. Нет, всегда выбирал максимально неблизкую для себя жертву — нравственно не отягощённую, а порой и вовсе аморальную, неприятную. Близким человеком требуется жертвовать для других ритуалов, а для блока на информацию вполне достаточно незнакомца.

В результате Морган отмёл в сторону эту мысль как целиком и полностью бредовую. Однако…

Гектору он о ней всё же решил сказать.

***

Рабочий день Каролины закончился как раз в то время, когда у Моргана начиналось самое интересное, — в четыре часа дня. Выйдя из кондитерской, девушка какое-то время неуверенно стояла на крыльце, глядя в сторону артефакторской лавки и думая о том, стоит ли туда идти или всё же нет? По идее, хорошо бы посмотреть на этого аристократа, который нравился Тори, поближе, но ведь Гектор не давал такого указания. Вдруг у него найдётся что-то ещё для Каролины, что она должна будет сказать Арьену Вирагиусу? А она сейчас всё испортит. Второй раз ведь нельзя познакомиться и произвести первое впечатление.

В итоге Каролина решила, что всё-таки не пойдёт к артефактору, а сначала поговорит с Дайдом. Дошла до ближайшей площадки для переносов, перенеслась в комитет, сдала одежду в гардероб и сразу пошла на третий этаж, к кабинету главного дознавателя. И, уже подходя к двери, ведущей в приёмную, притормозила — потому что оттуда доносился чужой разговор на повышенных тонах.

Прислушавшись, Каролина узнала голоса Кэт и Роджера.

— Да что ты говоришь? — язвила Кэт. — С чего ты вообще решил, что я гублю свою жизнь? Я всем довольна!

— Не ври, Кэти! — раздражённо шипел Роджер. — Ты начала встречаться с Бенджамином в пику мне.

— Ну у тебя и самомнение! — зло рассмеялась секретарь Гектора. — Да оно выше императорского дворца! Ты ещё скажи, что я живу и дышу ради одного тебя! Да ты…

Кэт как-то странно булькнула, поперхнувшись собственными словами, послышалась возня, что-то громко упало… И Каролина всё-таки решила вмешаться в диалог. Сделала несколько шагов вперёд, вошла в приёмную — и застыла на пороге, таращась на Кэт и Роджера, которые увлечённо то ли дрались, то ли целовались возле стола.

Каролина никогда такого не видела и даже рот приоткрыла, наблюдая за тем, как Кэт то пытается оттолкнуть Роджера, то притягивает его к себе за воротник мундира, то запускает ладонь в чуть вьющиеся волосы на затылке, то словно пытается вырвать их с корнем. Финли вёл себя более стабильно, но от того, как он сжимал обеими ладонями ягодицы Кэт, так и веяло долго сдерживаемой страстью и почти агрессией.