Я закуриваю.
— Нет. Я встретил её в баре «Мокрые kiss’ки». Там часто отираются одинокие тетки постарше. Подцепить потрахаться, иногда даже попадается мой любимый типаж.…
— Чё ты гонишь! Не могла моя жена… пойти в такой клуб.
— Плохо же ты знаешь свою жену… с подружками она была, и меня как проняло… Ведь, какая штука, случайная встреча и все снова ожило, — жмурюсь. — Теперь-то всё будет, как надо. Как в самых лучших мечтах.
Делаю длинную, сильную тягу, с кайфом.
Ладно, пора заканчивать. Ждать не хочу…
Надо ещё подготовиться, чтобы утешить вдову.
Но перед этим навещу Наталью Петровну. Отмучилась, старушка.
Концы в воду, и никаких доказательств.
Ничего.
Пора закрыть эту дверь и отправить ее на тот свет, а мне — к моей Наталексевне пора прибиться, и все будет в самом лучшем виде.
От дыма закололо в легких, лениво распахиваю глаза и моргаю.
Там, где только что лежал Иван, как дырявый мешок с зерном, пусто.
Как так?!
— Самонадеянный кретин! Сразу видно, что улица тебя ничему не научила! — хрипло звучит. — Шмонать надо противника.
Больно прилетает по голове.
Жестко так. Остро.
Перед глазами все качнулось и совсем близко от моего лица оказывается земля.
Колкие камушки впиваются в щеку, травинки щекочут ноздри.
Приложил хорошо, у меня аж язык не поворачивается. Но это ничего не значит.
Ни-че-го.…
Мы далеко за городом, он потерял много крови.
Никому из нас отсюда не выбраться.
Глава 40
Наталья
Я, не сумев остаться в гостях у подруги, направилась к Вольдемару и сидела в участке. Передо мной стояла чашка с крепким чаем и вазочка с чёрным шоколадом.
Сам Вольдемар постоянно оправдывался.
— Хватит! — прошу я. — Обгадились вы! Об-га-ди-лись! Как можно было упустить Ивана?! Ну, как?
— Мы договорились об одном, но он поступил по-своёму и ловко ушёл от слежки.
— Наверное, ваша слежка видна за километр! Поэтому он решил действовать в одиночку.
Я в очередной раз бросила уничтожающий взгляд на Вольдемара, тот сдержанно одернул китель и пробурчал.
— Хватит. Этим взглядом живьем шкуру сдираешь! Неудивительно, что Иван у тебя по струнке ходил. Вот только в последнее время сорвался…
Потому что бедного не трахали так, как ему хочется, только нянчили, как тяжелобольного.
Ох уж эти мужики, если не траханный, то, значит, нелюбимый.
Путь к сердцу мужчины лежит через желудок? Как бы не так.… Прежде, чем добраться до желудка, нужно пройтись тропинкой по его головке, и только потоооом, к желудку, сердцу, душе….
Пусть Иван меня сильно расстроил.
Пусть он эгоист, хам, грубиян, но.… свой, родной. И не было у нас больших проблем, пока не начались сложности со здоровьем и моя усиленная забота о муже от невозможности пустить энергию в другое русло.
Мое беспокойство достигло невероятных высот, когда я с ужасом увидела, что мне позвонил…. Фёдор.
— Боже.
— Отвечай! — легла мне на плечо тяжеленная лапа Вольдемара. — Непринужденно. Помни, ты.…
— Заткнись.
— Молчу, — показал жестом мужчина.
Сердце забилось на кончках пальцев, когда я нажала «принять вызов».
— Привет, Федь, как дела?
— У Феди не очень, — прошелестел в динамике голос моего мужа.
Я аж подпрыгнула.
— Вань? Ваня, это ты?! Почему молчишь? Отвечай! Что стряслось?! Где ты.… Вольдемар тебя потерял. Ой…. — сообразила слишком поздно, что если Ваню пленил этот псих, то я своей тирадой выдала мужа с потрохами и, возможно, только навредила ему.
— Ой. Наташ.… — попытался рассмеяться Иван. — Проверить одну старушку надо. Это первая женщина Федора, с нее все началось…
Кое-как Иван объяснился. Честно признаться, у меня камень с души упал, когда я узнала, что не я стала причиной болезненного увлечения Полянского.
— Думаю, он там хранит что-то. Из разговора так показалось. Доказательства будут, если поискать. Только скажи Вольдемару, пусть его ребята действуют осторожнее. Потому что я слежку сразу считал. Там ослиные уши отовсюду торчали, как из шляпы фокусника.
— Я так и сказала ему. Про уши. Только не уточнила, какие. Вань.…
— М?
— Ты где? А этот.…
— Далеко, — голос мужа стал совсем слабый. — За трассой. На семидесятом километре, Южный проезд.
Вольдемар технично набрал чей-то номер и приказал всем подняться со своих мест, выехать немедленно.
— Как ты, Вань? Не молчи.
— В порядке.
Я с трудом разобрала его слова.
— Я тебя люблю. Прости, что так паршиво вышло. У тебя всё будет хорошо, — пообещал Ваня внезапно взбодрившимся голосом и снова едва слышно выдохнул. — Прости.
Так тихо, как будто это просто ветер коснулся моего уха.
Просто ветер без слов, а смысл их я сама себе вообразила.
— Не смей отключаться, слышишь? Ты.… Ты ещё за кастрюлю борща не извинился! И за то, что «в очереди за членом постоишь»! — выпалила я, наплевав на то, что Вольдемар на громкой связи все слышит.
В ответ какой-то шорох и тишина.
— Иван. Ваня! Вань.… — закричала, теряя голос.
От ужаса волосы на голове зашевелились.
Я так и не сказала ему в ответ, что тоже любила его до сих пор.
Несмотря на все обиды и злость, несмотря на всё-всё-всё.…
Таймер звонка продолжал тикать секундами.
Но было тихо-тихо.…
— Не отключай!
Вольдемар вырвал телефон из моих охладевших пальцев.
— Пока звонок идет, точнее отследим локацию. Здесь будь, ага? Вот чай…. Конфетки! — поднялся из-за стола мужчина.
Я сглотнула ком горьких-горьких слез, проследила взглядом за тем, как в дверном проеме исчезла широченная спина приятеля моего мужа.
Прошла секунда, вторая, третья в полной тишине…
В тишине истерики я ощутила себя на самом ее дне, на дне колодца с высокими, гладкими стенами.
Не выбраться, как ни прыгай.
Снова закричала, но безмолвно.
Самый жуткий крик — это тот, который никому не слышен.
Никому не слышно, как этот крик натягивает нервы струной и лупит по барабанным перепонкам. Никому! Ни одной живой душе, кроме тебя самой…
Так и с ума сойти недолго.
Я вскочила и побежала следом за Вольдемаром.
***
Спустя время
— Иван оказался прав. Полянский использовал дом приятельницы своей мамы, как своеобразный музей. У него здесь был тайник, где он хранил… трофеи, — объяснил Вольдемар.
— Его посадят?
Приятель моего мужа пожал плечами.
— Не знаю.
— Вова, что за блядство?! — ругнулась я матом, не выдержав. — Как это.… Не знаю!
— Вот так, — развел руками. — Душевнобольных у нас лечат, а не сажают за решетку. Полянский сейчас проходит медицинскую экспертизу, у специалистов есть серьёзные вопросы к его душевному состоянию.
— Ещё и отмажется?! Ууууу.… Гад.
Меня затрясло от несправедливости: как так? У судьбы вообще глаза слепы? А как же чувство равновесия? Возмездие! Где бумеранг?!
— Не отмажется. Может, проведет остаток дней в закрытой психиатрической лечебнице. Если ты считаешь, что там курорт, предлагаю экскурсию в одно из казенных заведений.
— Спасибо, не надо. Хватит с меня.
— Тогда ладно.… Пошли, — махнул рукой Вольдемар. — Цветы только оставь.
— Да, точно. Цветы.
Словно очнувшись, я положила цветы на могилку.
Ступор всё ещё иногда охватывал меня, тогда приходилось напоминать себе, что я жива.…
Глава 41
Наталья
— Наташ.
— А?
— Ты цветы положила не на ту могилку, — терпеливо объясняет Вольдемар. — Мы пришли на могилу Натальи Петровны, приятельницы мамы Полянского. А ты положила цветы на могилку её соседа.
— Я положила цветы на правильную могилку, Вова. Я искренне считаю, что эта гадкая женщина не заслуживает цветов на могиле. Посмотри, к ней никто даже не приходит! Если бы я знала, какой она беспредел творила с мальчишкой, то я бы…
