Или... Измайлова? Ян Романович не откажет.
Смотрю на Анютку, которая уже давно спит Ротик приоткрыт — надо сказать Лёшке, чтобы проверили аденоиды, мне кажется, она и говорит немного в нос. Надо смотреть. Реснички подрагивают.
Такая милая девочка.
«Быть моей мамой...»
Если бы это было так просто.
Интересно, а я реально смогла бы?
Хм, а почему нет?
Как говорят, когда любишь женщину — любишь её детей.
А когда мужчину?
Я ведь уже её люблю. Ну, её нельзя не любить, это невероятный сгусток энергии, обаяния, милоты, разумности и веры в то, что вокруг все хорошие.
Нежный и славный ребёнок.
Алексей слышал, что она мне сказала, конечно.
Просто посмотрел.
А я…
Конечно, растерялась сначала — что сказать, у тебя уже есть мама?
Так нельзя.
Сказать, что я готова и с удовольствием?
А потом простодушная Анютка расскажет об этом своей маме и…
Нет. Я не боюсь Славину.
Совсем.
Просто не хочется грязи.
Вот этой всей гадости. Разборок и прочего.
Я, в общем, почти классически «отморозилась». Обняла её, сказала, что она самая прекрасная девочка на свете, и все мечтают о такой доченьке. А потом переключила внимание на кота, который как раз вышел из своего укрытия.
Кот потрясающий.
Белый Мейн кун
Рассказов про него было море. Не всегда позитивных.
Алексей закатывал глаза, говоря о приключениях бедняги кота, с постоянными проблемами, то желудок, то глаза, то еще что-то…
А кот важно залез на полку и взирал оттуда с видом того, кто всё знает про эту жизнь.
Перцы у нас получились потрясающие, даже Анютка ела. Неповторимое сочетание легкой остроты, пряности перца, томата, овощей, мяса. Я еще люблю со сметаной их, конечно.
Вспоминала бабушкин «серый» хлеб. Не батон, как в Москве. А круглый, пшеничный, который не был на срезе таким белоснежным как столичный, но был таким вкусным, особенно, когда его продавали только-только из печи.
Почему воспоминания детства всегда такие щемяще-нежные, вкусные и счастливые?
Да и юности, наверное, тоже.
Может потому, что вспоминается только счастье?
После ужина мы посмотрели «Хроники Нарнии», первую часть, про колдунью. Не до конца — Анюту надо было укладывать.
В самом начале просмотра у Буянова зазвонил телефон, я поняла, что это Славина.
Спросила, что случилось, когда он вернулся.
Алексей скривился, мол, хотела, чтобы он привёз Аню обратно.
- Ты повезешь?
- Нет. Останется у меня.
Мы остались обе.
Хотя я хотела поехать домой. То есть в дом родителей.
Думаю о доме. Именно о понятии — дом. Опять.
И закипает.
Как мог Доронин вот так?
Мерзавец. Просто... У меня просто нет слов.
Зачем он оставил эту квартиру? И как? Мне сказал, что продал, даже договор какой-то показывал.
Но не Славиной продал точно.
Солгал?
Почему я не удивлена.
Анютка спит, Алексей стоит в дверях детской.
Подхожу к нему.
- А меня спать уложишь?
- Это будет слишком безнравственно, если я тебе предложу лечь в моей спальне. Со мной?
Безнравственно... Я понимаю о чём он. В доме ребёнок.
Но последнее, о чём мне сейчас хочется думать — о нравственности.
-У меня с собой вещей нет.
- Ну, вещи тебе ночью не нужны.
- мне нужно душ принять.
Хочется ванну, но ванну пока не желательно.
Алексей провожает меня в свою спальню, показывает ванную комнату.
- Тут полотенца, халат, только гели для душа и шампунь мужские.
- Буду пахнуть тобой.
- Да?
Он притягивает меня к себе, в глаза смотрит.
- Я мечтаю, чтобы ты пахла мной. Вся. Везде.
Мы целуемся.
Всё это как-то...Не то, чтобы обыденно, буднично, нет.
Естественно!
Вот нужное слово.
Я не знаю, хорошо это или плохо. Сейчас это вот так…
И я. Наверное, готова к этому и хочу именно так.
Пока.
Может быть завтра я скажу иначе.
Пока.
Может быть завтра я скажу иначе.
Пока я принимаю душ в его ванной комнате, Буянов принимает его в другой.
И в спальню мы возвращаемся почти одновременно.
Он с бутылкой игристого и бокалами.
- Я не уверен, что тебе можно.
Я могу спросить у доктора.
- Уже поздно и... доктор слишком симпатичный, кажется, глаз на тебя положил.
- Буянов, ну фу, что за бред! — смеюсь, глядя на то, как он открывает бутылку.
- Ничего не бред. Мужчины сразу это чувствуют. Когда твою женщину кто-то хочет —это заметно.
- Интересно. Значит, я твоя женщина?
- Я так чувствую. Ну, то есть, для меня — да. А ты считаешь, нет?
Я пожимаю плечами.
Не знаю.
Я пока еще не уверена в том, что я своя!
Я хочу сначала стать своей.
Собой.
А потом уже... Наверное, так будет правильно.
Или нет?
Моя проблема в том, что я много думаю. Слишком много думаю.
А надо действовать.
Не размышления, а движение, не рассуждения, а поступки.
Тогда ты начинаешь жить!
А не кота перебираешь бесконечно события, слова, картины настоящего и видение будущего, прошлого.
- Аня, я хочу, чтобы у нас было всё. Серьёзно. По-настоящему, понимаешь? Я знаю, что ты можешь чувствовать, что не готова. Но ведь ты не поймёшь, пока не попробуешь?
- Лёш…
- Погоди, я всё понимаю, дай мне объяснить.
- мне не надо ничего объяснять. Пойдём в постель.
- Ты. Ты…
- Выпьем твоё просекко и займёмся любовью.
- Да?
- Именно. И вообще... утро вечера мудренее.
Удивительно, кажется, любому мужчине скажи — давай потрахаемся и он готов, бежит, язык свесив, да?
Нет.
Как раз часто бывает наоборот. Ты его хочешь. А его на философию тянет, на софистику, ему хочется познать весь этот мир и править им, не привлекая санитаров. то ли у них нет веры женскому слову?
То ли…
Не знаю что.
Просто подхожу ближе, беру из его руки бокал, отпиваю, обвиваю руками шею Буянова.
- Всё просто, Лёш. Просто. Не надо усложнять.
Мы пьем, ложимся, ласкаем друг друга, сначала так спокойно, без исступления. Так бывает у супругов, которые любят, но которые уде долго вместе. У них всё хорошо, они просто реально отлично знают друг друга. И им хорошо именно вот так.
И нам хорошо так.
Без боли и горечи.
Без бэкграунда.
Пусть он остаётся там, где его хотят знать.
Я не хочу.
Вообще сейчас думаю о Лёшке как о совершенно незнакомом мне, новом мужчине.
А ведь так и есть, мы ведь мало друг о друге знаем. О нас нынешних.
Удивительно, как мы вовремя заканчиваем! Хотя любим друг друга, кажется, долго.
Резкий звук прилетевшего сообщения Алексею.
- Да, твою ж мать.
42.
- Что?
- Лежи, Ань. Всё нормально.
- Не нормально же, Лёш?
- Не важно, отдыхай, тебе нельзя.
- Буянов, давай так, или мы просто трахаемся, и тогда я спокойно сплю, или мы или у нас всё таки, что-то более серьёзное и тогда ты делишься своими проблемами.
- Ань._Давай так. Мы… мы не просто трахаемся. Но мужик тут я. Ладно? И если мужик говорит, что проблем нет, значит их нет или это не те проблемы, которыми ты должна забивать свою голову.
Круто.
Значит, он мужик?
Лёша натягивает спортивные штаны майку и выходит.
Мужик, да?
Ладно.
Нет, я понимаю, что он прав.
Понимаю.
Но я не собираюсь с ним соревноваться за звание мужика!
Я хочу помочь.
Чисто по-женски.
А как я могу помочь, когда не знаю — чем?
Встаю, надеваю халат.
Я же могу спуститься за ним?
Иду спокойно, в доме вроде тихо. Ни криков, ни разговора по телефону.
И Лёшку не видно.
Странно.
Подхожу к окну в столовой и сразу замечаю его.
Он стоит у ворот.
Получается, кто-то приехал?
Видно не очень хорошо, но кажется это женщина.
Славина?
Вглядываюсь, не особенно задумываясь видно меня или нет.
