Надежный тыл (СИ) - Костадинова Весела

Рядом с ним, обнимая за плечи, сидела Анна. Она плакала, гладя его по лицу, целуя в лоб, покрытый испариной.

— Он в сознании? — снова спросил голос в телефоне.

— Да, — ответила я, едва справляясь с дрожью в голосе.

В этот момент в кабинет вбежала бледная Вера. В её руках был блистер с аспирином, а в глазах читался неподдельный ужас от увиденного.

— Алина, нитроглицерина нет, но я нашла аспирин, — быстро сказала она, опускаясь на колени рядом с Даниилом.

Я схватила упаковку, выдавила таблетку и приблизилась к нему, стараясь, чтобы он сфокусировал взгляд на мне.

— Даниил, нужно это разжевать, слышишь меня? — сказала я чётко и громко, поднося таблетку к его губам.

— Дай ему хоть воды! — прорвалось отчаяние Анны, её голос сорвался в рыдания.

— Нельзя! — резко ответила я, не отводя взгляда от лица Даниила. — Дани, пожалуйста, постарайся.

Его взгляд на миг стал осмысленным, он чуть приоткрыл губы, и я вложила таблетку ему в рот.

— Жуй, — прошептала я, а затем громче повторила: — Жуй!

Я видела, как его челюсти медленно сжались, и почувствовала, как весь воздух в комнате наполнился напряжением. В этот момент каждый из нас жил только одной мыслью: он должен выжить.

— Хорошо, — выдохнула я, хотя внутри всё ещё бушевал ураган эмоций. — Дани, вот так, молодец.

Анна продолжала тихо рыдать, прижимая его голову к себе, гладя по волосам, словно пытаясь удержать его здесь, в этом мире. Её голос был почти шёпотом:

— Ты не можешь так, Даня… ты не можешь оставить меня…

Телефон снова ожил, голос на другом конце звучал настойчиво:

— Проверьте дыхание. Грудная клетка должна двигаться ровно. Бригада почти на месте.

Я склонилась ближе, прислушиваясь, как его дыхание становится чуть менее прерывистым, но всё ещё слабым.

Стук в дверь раздался как гром среди тишины. Вера рванула к выходу, чтобы впустить врачей. Через мгновение кабинет наполнился людьми в форме, быстрыми командами и металлическими звуками медицинского оборудования.

— Назад! — резко велел один из медиков, и нас всех оттеснили от Даниила.

Я почувствовала, как ноги подкашиваются, и только тогда осознала, что всё это время держала себя в напряжении, не давая себе упасть.

Анна, смахнув слёзы с лица, выглядела так, словно балансировала на грани. Я хотела что-то сказать, но слова застряли в горле.

Теперь всё зависело от тех, кто склонился над Даниилом.

Медики действовали быстро, слаженно. Один из них подключал аппаратуру, другой давал команды:

— Давление падает. Подключаем кислород.

Словно в тумане я наблюдала за их работой. Каждое их движение, выражение лиц, каждая фраза вызывали новый прилив паники.

Анна опустилась на стул, закрыв лицо руками.

— Он сильный, — прошептала она, словно убеждая не только меня, но и саму себя.

Я кивнула, хотя сомневалась, что она это заметила. Внутри меня боролись два чувства: страх и странная, неестественная ясность.

— Мы стабилизировали его состояние, нужно срочно отправить его в больницу, — подошел к нам один из врачей.

— Я его жена, и я поеду с ним, — тут же отозвалась Анна, резко поднявшись на ноги. Она толкнула меня плечом, оттесняя на шаг в сторону, словно её слова не допускали возражений.

Я молча отошла, чувствуя, как её гнев и страх буквально исходят от нее волнами. Её лицо было напряжённым, но в глазах читалась только одна мысль: я должна быть рядом.

— Хорошо, — кивнул врач. — Машина уже готова.

Анна быстро подошла к носилкам, которые медики перекатывали к выходу, её руки дрожали, но она не выпускала из них руку Даниила. Я осталась стоять на месте, наблюдая, как их фигуры исчезают за дверью кабинета.

Комната опустела, оставив за собой только следы хаоса — разбитое окно, разлетевшиеся бумаги, пуговки от рубашки и галстук Даниила на полу. Села на пол и закрыла лицо руками.

Закрыв лицо руками, я попыталась справиться с вихрем мыслей и эмоций.

«Он выживет? Всё будет хорошо?»

Но никто не мог дать мне ответа. Все события, произошедшие за последние минуты, казались сюрреалистичными, как будто это случилось не со мной, а я лишь смотрела на это со стороны.

В голове крутилась только одна мысль: Он не должен…. Не должен…. Нет…

Слёзы сами собой начали стекать по щекам, я даже не пыталась их сдержать. Слёзы ужаса, боли, горечи и осознания того, насколько сильно я привязана к человеку, который находился между жизнью и смертью.

Теплая рука опустилась на мое плечо.

— Пойдем, девочка, я сварю тебе кофе… — хрипло сказала мне Вера, помогая подняться. — Ты теперь нужна здоровая и сильная.

Вера усадила меня на диван в приёмной, рядом с её столом.

— Сиди здесь, — строго сказала она, прежде чем направиться к кофемашине. — Всё, что случилось, уже позади. Даниилу Сергеевичу помогут, а ты должна прийти в себя.

— А если… — голос мой сломался.

— Нет. Он и не такое переживал. А вот шакалы сейчас накинутся. Тебе ли этого не знать, девочка? Лев ранен, ослаб…. Вот и примчатся. Уже завтра начнется. Николаю теперь оборону держать, и тебе тоже. Так что в руки себя возьми. Я сейчас всех соберу, вам нужно решать, что делать дальше.

23. Алина

Вера сдержала своё слово. Через двадцать минут в кабинете Даниила собрались все первые лица компании. Атмосфера в комнате была тяжёлой, пропитанной напряжением и тревогой. Люди говорили, обсуждали, но я никак не могла сосредоточиться на их словах.

«Это всё нереально,» — думала, глядя в стол. Казалось, что я оказалась в кошмаре, от которого никак не могу проснуться.

Каждая секунда напоминала мне о том, что Даниил сейчас в больнице. О том, что он, возможно, борется за свою жизнь, а я нахожусь здесь, как будто это имеет какое-то значение.

Больше всего на свете мне сейчас хотелось просто плюнуть на всё и поехать в больницу. Узнать, как он. Узнать, что с ним. Узнать, могу ли я сделать хоть что-то, чтобы помочь.

Но вместо этого я сидела здесь, на своём месте, окружённая людьми, голосами, которые казались приглушёнными, словно я слушала их сквозь толстое стекло.

— Алина? — прозвучал голос Николая, заместителя Даниила, вырывая меня из мыслей.

— Простите, Николай Платонович, что?

— Что произошло? — жестко спросил он, поблескивая стеклами очков, глядя на меня холодными расчетливыми глазами.

— Похоже на сердечный приступ, — ответила, стараясь взять себя в руки, отчаянно моргая, сдерживая слезы. — Ему кто-то позвонил, что-то сказал и…. Даниилу Сергеевичу стало плохо…… вызвали скорую….

Кто-то тяжело вздохнул, кто-то бросил на стол ручку, кто-то тихо матерился. Мало у нас было проблем в компании, так еще это.

Только бы Даниил выжил…. Только бы держался….

Николай, стиснув виски пальцами, поднял голову и обвел собравшихся взглядом. В его глазах читалось не только напряжение, но и холодное требование ответа.

— Кто-нибудь знает, что случилось? — его голос прозвучал неожиданно громко, почти отрезвляюще.

На пороге кабинета показался начальник отдела ювелиров. Он двигался медленно, словно весь мир вокруг вдруг стал вязким, и каждый шаг давался ему с трудом. Бледное, осунувшееся лицо и красные глаза делали его старше на десяток лет.

— Да… — проговорил он глухо, облизнув пересохшие губы. — Я… Мы… — его голос сорвался, но он все же продолжил, на миг прикрыв глаза, словно пытаясь собраться. — Мы раскололи ермеевит.

Тишина обрушилась на кабинет, накрывая всех присутствующих, как ледяной купол. Ни звука, ни движения. Даже дыхание казалось неподвижным, словно воздух превратился в камень.

Кто-то зашевелился, попытался что-то сказать, но голос сорвался в гортани.

Николай обхватил лоб ладонями, отчаянно стараясь осмыслить услышанное.

А я… Мне казалось, меня с размаху ударили в живот, прямо в солнечное сплетение. Горло пересохло, будто его перетянули тугой петлей, а сердце ушло куда-то в пятки. Руки и ноги заледенели, словно кровь перестала циркулировать, а по спине пробежал отвратительный озноб, от которого стало еще хуже. Меня затрясло, и я всерьез подумала, что сейчас упаду в обморок прямо на месте.