Императрица (ЛП) - Херд Мишель

— Знаешь, я обычно стараюсь быть оптимисткой, — беззаботно отвечаю я. — Если не можешь победить своего врага, сделай его своим другом.

— Да? Это единственная причина?

Я протягиваю руку и кладу ладонь ему на грудь.

— Нет, это не единственная причина. С тех пор как ты вернулся домой, ты стал другим, ты уже не тот бессердечный ублюдок, который до смерти меня напугал. — Я запрокидываю голову, чтобы увидеть его лицо. — Такой ты мне нравишься гораздо больше.

— Я очень рад это слышать, — шепчет он, прежде чем поцеловать меня в кончик носа.

Лео кладет руку мне за голову, и я снова устраиваюсь поудобнее, прижимаясь щекой к его груди.

Теперь, когда сексуальное напряжение между нами на время удовлетворено, лежать обнаженной в его кажется особенно интимным.

Мне это нравится.

Кажется, будто мое тело знало его всю жизнь.

Глава 21

Лео

Приняв душ и одевшись, я пересекаю свою спальню и открываю дверь.

Хейвен направляется к лестнице, но останавливается и оглядывается через плечо.

Когда я запираю свою дверь, она спрашивает:

— Почему ты всегда ее запираешь? Боишься, что я буду шпионить?

— У меня в спальне есть оружие, и я не хочу рисковать, что ты меня убьешь, — честно отвечаю я, хотя теперь знаю, что Хейвен и мухи не обидит.

— Мудро с твоей стороны, — дразнит она меня, разворачиваясь и подходя ко мне. — Можно мне посмотреть, как выглядит твоя спальня? Я любопытная.

Я усмехаюсь и снова открываю дверь. Распахнув ее, я жестом приглашаю ее войти.

— Но будь осторожна. А то вдруг я тебя больше не выпущу.

— Хм... — Она одаривает меня соблазнительным взглядом, проходя мимо, и я мгновенно возбуждаюсь.

Теперь, когда я увидел ее обнаженной и попробовал на вкус ее киску, мне приходится постоянно бороться с собой, чтобы не повалить ее на кровать и не оттрахать.

Но мне также нравится эта пытка. Она стала для меня наркотиком.

Когда Хейвен видит стеклянные шкафы, занимающие всю левую стену моей спальни, ее глаза расширяются от удивления при виде всего этого оружия.

— Черт возьми, Лео! — выдыхает она. — Здесь очень много оружия.

Я засовываю ключи в карман и наблюдаю, как она проходит мимо моей кровати.

Образ ее обнаженной, распростертой на черном покрывале, проносится у меня в голове, и мне приходится поправить свой твердый член.

Хейвен медленно подходит к подиуму⁸ со стеклянным кубом, где лежит плюшевый единорог Карины.

Она долго смотрит на него, а потом спрашивает:

— Почему у тебя на подиуме лежит мягкая игрушка?

Хотя я ненавижу говорить о своем прошлом, я отвечаю:

— Она принадлежала маленькой девочке, которая много значила для меня. — Хейвен смотрит на меня, и я добавляю: — Я потерял ее.

— Мне очень жаль. Ты, должно быть, очень любил ее, раз сохранил ее игрушку.

— Очень сильно, — шепчу я. — Я буду любить ее до последнего вздоха.

— Она была твоей сестрой? — спрашивает она.

Я качаю головой.

— Она была сестрой моего лучшего друга.

Хейвен снова смотрит на стеклянный куб.

— В детстве я любила единорогов. С этого и началась моя любовь к лошадям.

Она подносит руку к стеклу, и я чуть не рявкаю на нее, чтобы она не прикасалась к нему, но сдерживаюсь, хотя каждый мускул в моем теле напрягается.

— Кажется, у меня был такой же, — бормочет она. — Но цвета были ярче и не такие выцветшие. — Она смотрит на меня через плечо. — Что это за коричневые пятна?

— Кровь.

Черты лица Хейвен напрягаются, но я не могу уловить, о чем она думает, когда осматривает остальную часть моей спальни. Ее взгляд останавливается на фотографии в рамке на моем прикроватном столике, и, когда она подходит ближе, на ее лбу появляется морщинка.

Когда она поднимает фотографию, ее рука начинает дрожать, а лицо искажается от шока и боли.

Я придвигаюсь к ней ближе.

— Хейвен?

— Откуда у тебя моя фотография? — Кровь отливает от лица, и она становится смертельно бледной. — О Боже. Я думала, что ты мне снишься из-за всей этой ерунды, но, похоже, это были воспоминания.

Ее слова шокируют меня до глубины души, от чего по телу пробегает сильная дрожь, а голос становится хриплым, когда я шепчу:

— Что ты только что сказала?

Хейвен переводит взгляд с фотографии на меня, и ее лицо слегка морщится.

— Я думаю, ты тот самый подросток из моих кошмаров.

Я слишком долго ошеломленно смотрю на Хейвен, не в силах осознать, что происходит.

Внезапно она бросается ко мне и начинает расстегивать мою рубашку. Она стаскивает ткань с моих плеч, и ее взгляд останавливается на шраме от пули, попавшей мне в грудь. Она заходит мне за спину, и я чувствую, как ее пальцы касаются другого шрама.

— Это был ты! Ты был там той ночью!

Мое дыхание учащается, и я чувствую, как у меня кружится голова.

— Карина, — стону я, когда семнадцать лет вины повисают в воздухе между нами.

Она снова обходит меня и смотрит с удивлением и душевной болью, сдвинув брови.

Наши взгляды встречаются, и я с трудом пытаюсь осознать, что Хейвен – это Карина.

Я медленно поднимаю руку и провожу кончиками пальцев по ее левой щеке.

— Stellina mia?

— Так ты называл меня в моих снах. — Из ее глаз текут слезы. — Что произошло той ночью? Я почти ничего не помню. Кроме того, что ты бросил меня на пол и упал на меня, прежде чем монстр унес меня. И еще я помню, что моя мать лежала мертвая в коридоре.

Меня накрывает новая волна шока, на этот раз настолько сильная, что я отшатываюсь назад, а потом мои ноги немеют, и я падаю на колени. Мои руки безвольно опускаются на бедра.

Дверь с грохотом распахивается, и, не раздумывая, я хватаю Карину и перекидываю через себя, так что она приземляется на пол рядом с кроватью.

Как только я сажусь, раздаются выстрелы. Комната наполняется вспышками, а затем загорается свет. В то же время я скатываюсь с кровати, падая на Карину, и мой разум лихорадочно пытается осознать, что на нас напали.

— Л-Лео, — икает Карина, ее глаза темнеют от страха.

Как только я собираюсь ответить, пуля попадает мне в спину, причиняя такую сильную боль, какой я никогда не испытывал.

— Лео! — кричит Карина, хватая меня за рубашку, когда я наваливаюсь на нее.

Мой взгляд встречается с ее испуганными глазами.

— Ш-ш-ш.

Меня хватают за руку и оттаскивают от нее. Отшатываясь назад, я в ужасе наблюдаю, как какой-то мужчина хватает Карину.

— Нет! — кричу я, и тут еще одна пуля попадает мне в грудь. Падая на спину, я не могу ничего сделать, кроме как смотреть, как мужчина выносит ее из комнаты.

Боль и чувство вины, терзавшие меня семнадцать лет, обрушиваются с такой силой, что я не могу сдержать хриплый крик.

В последний раз я плакал, когда стоял перед могилами Мессина. Это было сразу после того, как я очистил их дом и отвез все вещи на склад.

Дом сдавался в аренду, и мне не хотелось, чтобы какие-либо их вещи были выброшены.

После этого я искал Карину при каждом удобном случае, но она просто бесследно исчезла.

До сих пор.

Я поднимаю на нее глаза, и по моей щеке катится слеза.

— Я не мог найти тебя. — Я качаю головой. — Я не мог найти тебя, потому что они, блять, изменили твое имя. — Я продолжаю задыхаться, не в силах набрать воздуха в легкие.

Хейвен опускается передо мной на колени. Она подносит руку к моему подбородку и со слезами на глазах говорит:

— Тебе нужно дышать.

У меня такое чувство, будто мою грудную клетку разрывают на части. Перед глазами темнеет, но тут Хейвен наклоняется ближе и бросает на меня испуганный взгляд.

— Боже, Лео. Дыши!

Вдох звучит отчаянно, как будто семнадцать лет я пробыл в вечной тьме и только сейчас наконец-то смог вдохнуть полной грудью.