В разводе. Бывшие любимые (СИ) - Грин Анна Кэтрин

— Зачем ты меня привёз сюда? Зачем? — сидела, раскачиваясь на диване, Вика, и я, сорвав с подлокотника тонкий плед, она же покупала, она же обставляла эту квартиру, накинул ей на плечи. Прошёл в кухню. Открыл бутылку вина, посмотрел. Выдохнул, достал коньяк. Бокалы.

— Пей. — Произнёс я, садясь напротив на пол. Вика схватила сведёнными пальцами бокал и, стуча зубами по краю, глотнула коньяка, задохнулась, она не умела пить.

— Мне казалось, что когда я тебе скажу, что мне нужно что-то другое, ты подумаешь, что ты….

Слова приходилось выталкивать из горла с боем. Саднило и разорвало всю слизистую.

— Я думал, что если я тебя о чем-то попрошу, что-то скажу, будто бы ты делаешь не так, либо я хочу по-другому, если это не будет входить в твои рамки. То ты…

Я опустил глаза, тяжело задышал.

Опрокинул бокал.

Горло обожгло, и я тяжело задышал.

— Ты просто перестанешь меня любить.

— Да, поэтому я тебя любила, когда ты ушёл. — Затрясло Вику. — Какого черта? Какого черта, Олег?

— Я хотел, чтобы ты была слабой, чтобы рядом со мной ты была слабой.

— Я по определению слабая рядом с тобой. Как ты этого понять не можешь?

— Не ври, все эти твои пожарные инспекторы, все эти твои арендаторы.

— Я была слабой и видела страх в твоих глазах. Я не хотела, чтобы ты больше боялся, потому что если бы ты боялся, ты бы ушёл. — Шёпотом произнесла Вика, прижимая к щеке бокал с коньяком. — Я тогда сломалась… Я смотрела на себя, когда ты меня на руках до ванны таскал, и такая, думаю, ну вот взрослый мужик бабу таскает на себе, потому что она, видите ли, не может пережить выкидыш. Я каждый раз обещала себе, что обязательно стану сильной. Чтобы не быть соплей на твоём фоне, чтобы ты ни разу не подумал о том, что я тебе в тягость.

— Ты совсем, что ли, Вик?

Я выпустил из рук бокал, качнулся вперёд, перехватывая Вику за плечи, потянул на себя, заставляя наклониться.

—Ты сумасшедшая, что ли? Какая, твою мать, тягость? В тебе вес, блин, бараний. Я тебя на одной руке дотаскивал до ванны.

— И стоял, смывал мне кровь между ног. — Как-то особенно горько произнесла Вика.— Я обещала себе быть сильной. Чтобы ты никогда не пожалел.

— Я никогда не жалел… — дрожащим голосом.

Я понимал, что мы сами загнали себя в ловушку.

— Я никогда не жалел о том, что много лет назад остановил девчонку на вокзале.

— Я не жалела о том, что много лет назад послушала парня на вокзале, но я не хотела, чтобы он от меня ушёл к какой-то более правильной, более живой, более энергичной, более самостоятельной, я очень хотела чтобы я была под стать тебе, а не всего лишь домашней клушой.

У Вики задрожали губы.

Она упёрла ладонь мне в грудь.

И тяжело задышала.

— Я очень хотела быть сильной, но меня не хватает. Я очень хотела, чтобы у меня все получалось, но, видимо, у меня не получалось спать с тобой так, как тебе этого хочется. И поэтому у тебя появилась девка.

— Да не появилась у меня девка. Я просто пытался понять, что мне надо делать такого, чтобы ты не разлюбила меня. Я тебя шлёпнул по жопе. Ты кричала. Я тебя зажал в ванной, ты была недовольна. А если бы, если бы я тебе прислал комплект чёрный с чокером, с лентами, которые перетягивают все тело. И что было тогда? Ты подумала, что я больной!

— Конечно. — Задрожал голос у Вики. А потом она, вытерев запястьем глаза, тяжело выдохнула: — Но я бы примерила, конечно, потому что самой любопытно.

Я опустил глаза.

— Я не хотел никогда улучшать тебя, ты по факту была самая лучшая.

Вика шмыгнула носом. И тихо заскулила, падая на бок, на диван.

— Я думала, ты меня бросишь. А потом ты меня бросил. Обиды, как из рога изобилия, сыпались, сыпались, сыпались. Я не могла остановиться, я все туже и туже затягивала гайки. У меня мать твоя которая ни черта не понимает, что в какой-то момент мы можем просто не успеть доехать. У меня дочь твоя, которая решила куда-то там поехать с подружками. У меня сын твой, который не пойми откуда знает девок из ночных клубов. И ладно бы просто это девки были. Нет, это эскортницы. А ещё у меня этот чёртов агент по недвижимости, который хочет отобрать мою кофейню на Пушкина.

Я поймал её тонкие пальцы и прижал себе к губам.

— Ослабляй гайки…

Глава 44

Олег

Утром в офисе Покровского было не продохнуть. Народ, мужики в масках, и я сидел за его рабочим столом, а он лежал мордой в пол. Сверху на него навалился рослый омоновец. И не давал даже слово вставить, а я сидел, перебирал документы.

Вздохнув, я поднял глаза на руководителя операции и пожал плечами.

— Ну, с документами сами разберётесь. Уверен, тут для службы экономической безопасности много есть моментов, которые стоит прояснить. Только я вот без образования уже пять косяков нашёл.

— Вы абсолютно правы. — Сказал серьёзный неулыбчивый мужик, стоявший возле дверей. Омоновец хмыкнул. Слез с Покровского, и тот, метнувшись на ноги, дёрнулся ко мне. А я разрешил приблизиться. Схватил его за галстук и притянул к себе.

— Ты что же, мальчик, думал, что нефтяник со связями и просто так спустит на тормозах, что ты жену его обидел.

— Это коммерческое предложение. — Выдохнул Покровский, но я покачал головой.

— Неь, это называется рейдерский захват, а ты знаешь, что я с такими делал в своей молодости?

У Покровского дрогнула губа, ещё не вырос для того, чтобы со мной тягаться, я за свою работу столько раз в разных задницах побывал, что не хватит пальцев на руках, чтобы перечислить. И вполне логично, что я как человек нервный всегда имел связи с органам.

В моём деле нельзя иначе, нефтеперевозки, нефтяное оборудование это не та сфера, которая остаётся бесконтрольной, я всегда сотрудничал и с государством, и со многими его отраслями. И поэтому найти нужный номерок генерала в течение нескольких часов мне не составило труда.

Как говорится у нас, был бы человек, а статья найдётся в любом случае.

— Слушай сюда, если это твоя самодеятельность с тем, что тебе нужно было помещение моей жены, то хорошо, я, может быть, закрою на это глаза после того, как тебя потаскают по всем кругам бюрократического ада. Но если это инициатива твоего клиента, ты лучше сразу скажи. Чтобы его тоже по головке погладили.

— Я ничего противозаконного не сделал, — дёрнулся Покровский от меня, и я разжал пальцы.

— Мне это не важно, факт остаётся фактом. Моя жена расстроилась, моя жена расплакалась, а я не люблю, когда в сахарный бизнес моей жены вмешиваются дядьки из девяностых, понимаешь?

Покровский оскалился.

А я, хлопнув ладонью по папке с документами, которая лежала у него на столе, добавил.

— Просто другим дядькам из девяностых такое тоже не нравится. Так что ты сиди здесь, бумажечки свои перебирай. А про помещение на Пушкина лучше забудь, а ещё лучше в страшном сне его видь.

Выйдя из офиса Покровского, я вытащил мобильник и увидел сообщение от водителя, что доставка осуществлена.

Прыгнув в машину, я набрал генерала, рассыпался в благодарностях за быстрое содействие, за понимание. И за красивый авангардный спектакль ОМОНа. Можно было, конечно, все по-тихому сделать, но я был так зол...

Вика, бедная, пыхтела, пыталась все сама вытянуть. И правильно, что все высказала, и правильно, потому что я в этой семье злой большой дядька.

Маленькая фея ванили должна улыбаться.

Вырулив на проспект, я направился в квартиру, где жила Вика с детьми, и поднявшись на этаж, выдохнул:

— Теща любимая, здравствуй, — произнёс я нараспев, заходя в квартиру.

Теща сидела, надувшись, как мышь на крупу.

— Знаешь что? Тамбовский волк тебе тёща, — произнесла она зло и нервно, но я покачал головой.

— Мама, любимая, дорогая, ты же знаешь, я в крайнем случае обращаюсь к тебе, сейчас крайний случай. Моя мать сегодня ложится в кардиоцентр. Вика пока занята…

— Чем это ты таким занял мою дочь, что надо было выдёргивать меня?