Непримиримая одержимость - Анис Дрети

Учитывая её историю, логично, что она легко пугалась мужчин. Мы провели множество часов вместе в лаборатории. Я знал о ней всё, но она держала меня на расстоянии. Это чертовски бесило. Она закрыла часть себя, к которой я никак не мог пробиться. Если я хотел, чтобы она вышла из своего панциря, мне нужно было изменить её восприятие меня как профессора – и это могло произойти только в непринуждённой социальной обстановке, желательно с большим количеством алкоголя.

Вот только Розу нигде не было видно.

Пальцы сжали хрустальный бокал сильнее, чем было необходимо. Мне хотелось сжечь всё дотла. Последние несколько недель казались адом: быть рядом с Розой, постоянно желать прикоснуться к ней, остро осознавая её невидимые стены. Единственное, что сохраняло моё здравомыслие, – это предстоящая встреча студентов и преподавателей. Мне нужно было создать беззаботную обстановку на яхте, которая напоминала бы ей о хороших временах из её детства. Я даже перекрасил судно в бежевые тона, чтобы успокоить её разум.

Если бы я знал, что она не появится – никогда не согласился бы организовать эту невыносимую вечеринку.

Я поставил бокал на стойку громче, чем планировал.

— Мы отплывём, когда я буду готов.

Мой брат обладал до бешенства точным чутьем, когда дело касалось меня. Он откинул голову.

— Охренеть! Так девушка все-таки есть. Я просто прикалывался раньше. — Он прищурился, читая меня как открытую книгу. — И ты нервничаешь из-за встречи с ней. Люди боятся подойти к тебе и заговорить, а тут оказывается, что какая-то девушка выбивает тебя из колеи. Где ты вообще с ней познакомился? Ты неделями нигде не был, кроме своей лаборатории. Она профессор в университете?

Я не мог рассказать Дэймону о Розе. Её семья вела против него расследование по делу об убийстве её кузена Рэяна. Обвинения были беспочвенными, тем не менее, повод для разногласий существовал.

Моя фиксация на Розе только усложнила бы положение Дэймона, поскольку у него уже была нездоровая одержимость другой Амбани – Поппи. Было маловероятно, что их семья одобрит один союз Амбани-Максвелл, не говоря уже о двух. Дэймон отговорил бы меня от преследования Розы, используя главный аргумент, что она моя студентка, а это могло бы поставить под угрозу всё, чего я достиг в своей карьере.

Ситуацию усугубляло и то, что Роза была хрупкой: физически – израненной прошлым, и психологически – травмированной отвержением собственных родителей. Пользоваться её уязвимостью, особенно пока я был её профессором и будущим работодателем, было неправильно на многих уровнях. Но чем сильнее я пытался подавить свои чувства, тем сильнее они становились. Чем больше я пытался вести себя подобающе, тем более неконтролируемо я реагировал на неё.

Я никак не мог изменить свое мнение о ней. В тот момент, когда я увидел её шрамы, во мне пробудились яростные, первобытные инстинкты, о существовании которых я не подозревал. Я понял, что она жизненно важна для моего существования. Её присутствие не давало мне окончательно потерять контроль. Все вокруг заметили изменения в моём поведении, особенно мои сотрудники. Они были в восторге, что я больше не пытаюсь загнать себя – и их – в могилу работой. Какой здравомыслящий мужчина отказался бы от такого?

— Хватит, Дэймон.

— Мы оба знаем, что я не отстану. Как давно вы встречаетесь, и почему я об этом не знал?

Я не ответил.

Дэймон присвистнул:

— Так вы не встречаетесь.

Я метнул в него уничтожающий взгляд.

— Она тебя отшила из-за твоего чудесного характера? Или из-за того, что ты так очаровательно помыкаешь людьми?

— Я не помыкаю людьми.

Дэймон громко расхохотался и отбросил прядь волос с глаз движением пальцев.

— Не думал, что доживу до дня, когда мой младший брат будет сохнуть по женщине.

— Я не сохну.

— Защищаешься!

— Я не защищаюсь.

— Это и есть защитная реакция. И я не понимаю. Это ты подаёшь иски о сексуальных домогательствах на женщин, а не наоборот. Как получилось, что ты не добился прогресса?

Потому что, несмотря на всё время, проведённое вместе, Роза едва могла смотреть мне в глаза.

— Неужели великий Кайден, самый блестящий ум на земле, нуждается в советах по женской части? Я думал, ты знаешь всё обо всём.

— Знаю.

— За исключением простого случая с одной девушкой. Хочешь моей помощи?

Я фыркнул:

— Мечтай.

— Как хочешь. — Он развернулся.

Я осушил бокал и с неохотой крикнул:

— Подожди.

Мне не нужно было смотреть на него, чтобы знать, что на его лице сияет самодовольная ухмылка. Он вернулся к бару, наслаждаясь каждым моментом этого взаимодействия. Хотя я не мог рассказать ему о Розе, он всё же мог пролить свет на проблему.

Во мне поднялась волна раздражения, когда Чад, декан университета, подошёл к бару в тот же момент и спросил, отплывём ли мы в ближайшее время. Я уже собирался сорваться на него, когда Дэймон вмешался и выдал какую-то отговорку с обаятельной улыбкой. Мы с ним были как Джекил и Хайд, только у Хайда, по сравнению со мной, терпения было больше.

Я заказал ещё выпивку и велел бармену оставить бутылку. Когда я снова бросил взгляд на вход, Дэймон полез в карман, достал помятую пачку сигарет и протянул ее мне.

— Знаю, ты бросил, но сегодня тебе не помешает. Успокойся, пока ты не врезал декану.

Он был прав. Я был на взводе.

Огонек заплясал на кончике сигареты, когда я прикурил и сделал длинную затяжку. Мы пристрастились к курению ещё в старшей школе, но поскольку я гордился своим самоконтролем, то избавился от этой привычки после ординатуры. В настоящее время я курил лишь в особых случаях, когда мой гнев зашкаливал.

Дэймон затянулся сигаретой.

— Твоя проблема в том, что ты привык, что девушки бегают за тобой. Каждая женщина хочет приручить плохого парня. Они откликаются на мрачный образ, потому что хотят тебя «исправить». Очевидно, эта девушка другая, раз твоя обаятельная личность на неё не действует. — Он изобразил воздушные кавычки вокруг слов «обаятельная личность». — Это может означать только одно – она не ищет неприятностей.

Я уставился на него сквозь дымовую завесу, поражённый, что он попал в самую точку. У Розы было обсессивно-компульсивное расстройство, и она ничего не оставляла на волю случая. Она приходила на занятия за пятнадцать минут до начала, дважды проводила проверку безопасности перед использованием чего-то воспламеняющегося, и если что-то выходило из строя, возвращалась в лабораторию, чтобы это исправить. Инициативная и прилежная, она проводила часы за изучением лаборатории, потому что в следующем семестре должна была присоединиться к моей команде. Она была единственным человеком, достаточно дотошным, чтобы справиться с такой напряженной рабочей средой, как моя.

Единственный риск, на который пошла Роза, – это смена специальности вопреки воле семьи. И даже тогда она устроилась на работу, чтобы сохранить финансовую независимость на случай, если они узнают.

В общем и целом, Роза Амбани не любила рисковать.

— Знаешь, что нравится таким девушкам? Тем, которые не ищут приключений? — Он помахал пальцем у меня перед лицом. — Им нравится, когда ты улыбаешься.

Серьезно?

— Нет-нет. Я не про это выражение лица, с которым ты сейчас смотришь. И твои волосы... — Он взъерошил мне волосы, и я оттолкнул его. — Расслабься. Я пытаюсь сделать тебя более дружелюбным, поскольку сейчас ты выглядишь как диснеевский злодей. Попробуй улыбнуться. Хотя забудь, так ещё хуже. Просто... перестань хмуриться. И почему ты всё время такой строгий?

Он расстегнул первые две пуговицы на моей рубашке и взъерошил пальцами мои волосы, разрушив аккуратно уложенную причёску. Будь на его месте кто угодно, кроме моего брата, он бы уже лежал в бессознательном состоянии на полу. Но я не оттолкнул его, потому что в его словах был резон. Хотя я сделал всё возможное, чтобы казаться менее пугающим в присутствии Розы, этого было недостаточно. Её прошлое слишком глубоко въелось в её характер, и такой человек, как я, вызывал у неё страх.