Непримиримая одержимость - Анис Дрети

Она нахмурилась:

— Я не опаздывала. Я пришла два часа назад, чтобы помочь с подготовкой вечеринки. Потом спустилась на нижнюю палубу поговорить с капитаном о проверке безопасности. Ему это не понравилось.

И вот так Розе удалось немыслимое – она рассмешила меня. Это был не тот саркастичный смех, пугающий мой персонал, а искренний, который застал врасплох даже меня. Я рассмеялся впервые за десять лет.

— Конечно, ты пришла пораньше, чтобы всё подготовить и провести проверку безопасности.

Ни у кого из моих сотрудников не хватило бы сообразительности проявить такую инициативу, но Роза не оставляла ничего на волю случая. Я снова рассмеялся.

Она тоже казалась довольной. Открытой.

Черт, совет Дэймона сработал. Стоило убрать свою суровость и перекинуться парой бессмысленных фраз с незначительными людьми – и Роза увидела меня в новом свете. Я проявлял терпение по отношению к ней, но мне никогда не приходило в голову делать то же самое с остальными.

— Я думал, ты не придешь.

Она покачала головой.

— Я не могла пропустить такое. К тому же, я люблю яхты.

Я развёл руками, указывая на все пустующие комнаты на палубе.

— Тогда выбери себе любую каюту и оставайся на ночь. Каждая из них оформлена в уникальной тематике.

— А ты тоже останешься?

— Вот мои апартаменты. — Я кивнул на деревянные двери за её спиной. — Они не заперты, если хочешь посмотреть.

Роза моргнула, и я понял, что перегнул палку с намёками. Я уже открыл рот, чтобы сгладить впечатление и успокоить её, но тут она поднялась на цыпочки, обхватила руками мою шею – и притянула меня для поцелуя.

19.Роза

Я заметила Дэймона, как только присоединилась к своей группе из лаборатории на вечеринке профессора Максвелла. Он стоял у бара с неизменной сигаретой в руке. Амели протянула мне бокал, и я залпом выпила двойную водку с содовой, пытаясь не смотреть на него. Несмотря на все усилия, мой взгляд в пятидесятый раз непроизвольно вернулся к нему.

Амели знала о моих чувствах и подловила меня после третьего за вечер бокала. К счастью, Мэтт и Шон ушли за новой порцией напитков.

— По тому, как ты пытаешься не пялиться, я полагаю, у бара стоит Дэймон, а не профессор Максвелл.

— Да, это точно Дэймон.

— Они же близнецы. Я до сих пор не понимаю, как ты их различаешь.

Я пожала плечами.

— Профессор Максвелл бросил курить много лет назад. К тому же, он не позволяет своим волосам так падать на глаза. — Я кивнула в сторону Дэймона с растрепанной челкой. — Это может помешать обзору во время работы. У него всё должно быть безукоризненно, и даже его волосы всегда лежат идеально. Но самое главное – у профессора Максвелла нет терпения на светские беседы. Он никогда не стал бы развлекать людей так, как Дэймон сейчас.

— Профессор Максвелл сам тебе это рассказал?

— Нет. Я поняла это, наблюдая за ним.

— А… — Она на мгновение задумалась. — Что тебе в нём нравится?

Мои брови сдвинулись. Я ненавидела, когда люди ставили под сомнение достоинства профессора Максвелла. Я работала с ним бок о бок весь семестр и понимала его с полуслова. Вопреки слухам, он не был злодеем; он просто ненавидел некачественную работу, и на то были веские причины. Его исследования были вопросом жизни и смерти. Он требовал от нас многого, потому что ошибки были недопустимы. В настоящее время он проводил клинические испытания препарата, чтобы создать ненаркотическое обезболивающее для пациентов, восстанавливающихся после операций и тому подобного. Его работа могла спасти сорок миллионов человек от опиоидной зависимости и избавить их семьи от мучительного наблюдения за страданиями близких, через которое прошёл он сам со своей матерью.

Если бы другие могли заглянуть за его суровую внешность, они изменили бы о нём мнение. Для меня профессор Максвелл был ответом на все мои молитвы. Он предложил мне работу после выпуска, и слава Богу, потому что мой отец лишил меня поддержки, узнав, что я сменила специальность. Это произошло в прошлом месяце. Его имя высветилось на экране в пятничный вечер. Он редко звонил, будучи в разъездах, поэтому, увидев его имя, я сразу с тревогой поняла, почему он сделал исключение.

— Привет, папа… — тихо ответила я на звонок.

— О чем ты, черт возьми, думала?! — заорал он в трубку.

Я отодвинула телефон от уха. Избирательная немота и так была моей проблемой последние десять лет, не было необходимости лишать меня еще и слуха.

После этого разговор покатился под откос. Он переключился с английского на хинди, что делал только тогда, когда его ярость зашкаливала.

— Я только что говорил с Чадом. Он позвонил, чтобы лично пригласить меня на выпускной моей дочери. Представь моё удивление, когда я узнал, что твоя церемония будет проходить во дворе химического факультета.

Мои пальцы крепче сжали телефон. Декан лебезил перед отцом, поскольку тот часто делал крупные пожертвования университету. Однако мне и в голову не приходило, что он может лично пригласить папу на выпускной. Каждый факультет проводил отдельную церемонию для своих выпускников. Если бы я осталась на финансах, моя церемония прошла бы в банкетном зале бизнес-школы. Отцу не потребовалось много времени, чтобы сложить два и два: его пригласили во двор химического факультета, потому что я сменила специальность.

— Папа… Я…

— Химия? Ты сменила специальность на химию, после того как я прямо запретил тебе это? — Его голос был подобен хлысту, размеренный, но пропитанный яростью.

Я сглотнула.

— Мне жаль, папа. Финансы были не для меня. Мне… мне это совсем не нравилось…

— Нравилось? — Он горько усмехнулся. — Прихоти – для детей, Роза. Когда ты повзрослеешь? Не забывай, что ты обещала присоединиться к семейному бизнесу после выпуска.

Но я ничего не обещала. Он говорил, а я слушала. Папа принял это за моё согласие.

Горло сдавило.

— Пожалуйста, папа. Я не разбираюсь в инвестициях. Это к лучшему…

— Довольно. — Слово прозвучало как выстрел. — Я твой отец, и я знаю, что для тебя лучше. А лучшее для тебя – это присоединиться к Ambani Corp, как мы и договаривались.

Я покачала головой, хотя он не видел меня. Профессор Максвелл как-то сказал мне: «То, что не работает на тебя, работает против тебя». Возможно, именно его наставления дали мне силы сказать:

— Нет.

Одно простое слово перевернуло весь разговор с ног на голову.

Папа некоторое время молчал, но я знала, что он кипит от ярости.

— Хорошо. Раз ты не собираешься держать слово, то справляйся без моей помощи. С завтрашнего дня твои карты будут заблокированы, твой трастовый фонд — опечатан, и я позабочусь, чтобы каждая магистратура знала, кто ты – ненадёжная особа.

У меня упало сердце.

Дэв Амбани был известен как жесткий бизнесмен, и в личных делах он был столь же непреклонен. Я ожидала такой реакции, но всё равно почувствовала боль от того, что родной отец хотел разрушить мои надежды и мечты. Он собирался закрыть мне дорогу во все магистратуры. Диплом бакалавра по химии не откроет мне больших перспектив, и он знал это не хуже меня. Мне как минимум нужна была степень магистра, если не докторская.

— У поступков есть последствия, Роза. Ты сама выбрала этот путь. Хотела независимости? Поздравляю. Ты её получила – холодную, суровую и без гроша в кармане.

Комната поплыла у меня перед глазами.

— Позвони, когда будешь готова исправить эту ошибку. А до тех пор ты сама по себе.

Линия оборвалась, прежде чем я успела выдохнуть его имя. Я еще долго смотрела на черный экран, не чувствуя пальцев, пока в груди звенело эхо его холодного голоса.

С тех пор ни одна из моих кредитных карт не работала, мой трастовый фонд был заморожен, а по академическим кругам было распространено негласное указание не принимать меня в магистратуру. Когда Поппи узнала, что произошло, она начала переводить мне деньги, один платёж за другим. Было отвратительно зависеть от младшей кузины, и я поклялась вернуть ей каждый цент после выпуска. Если бы не предложение о работе от профессора Максвелла, эта возможность была бы для меня закрыта, и моё будущее рассыпалось бы в прах.